Москва Город чудный, город древний, Ты вместил в свои концы И посады и деревни, И палаты и дворцы! Опоясан лентой пашен, Весь пестреешь ты в садах; Сколько храмов, сколько башен На семи твоих холмах!.. Исполинскою рукою Ты, как хартия, развит, И над малою рекою Стал велик и знаменит! На твоих церквах старинных Вырастают дерева; Глаз не схватит улиц длинных… Это матушка Москва! Кто, силач, возьмет в охапку Холм Кремля-богатыря? Кто собьет златую шапку У Ивана-звонаря?.. Кто Царь-колокол подымет? Кто Царь-пушку повернет? Шляпы кто, гордец, не снимет У святых в Кремле ворот?! Ты не гнула крепкой выи В бедовой твоей судьбе: Разве пасынки России Не поклонятся тебе!.. Ты, как мученик, горела, Белокаменная! И река в тебе кипела Бурнопламенная! И под пеплом ты лежала Полоненною, И из пепла ты восстала Неизменною!.. Процветай же славой вечной, Город храмов и палат! Град срединный, град сердечный, Коренной России град! Рейн и Москва
Я унесен прекрасною мечтой, И в воздухе душисто-тиховейном, В стране, где грозд янтарно-золотой, Я узнаю себя над Рейном. В его стекле так тихи небеса! Его брега – расписанные рамки. Бегут по нем рядами паруса, Глядят в него береговые замки, И эхо гор разносит голоса! Старинные мне слышатся напевы, У пристаней кипит народ, По виноградникам порхает хоровод, И слышу я, поют про старый Реиндевы. «Наш Рейн, наш Рейн красив и богат! Над Рейном блестят города! И с башнями замки, и много палат, И сладкая в Рейне вода!.. И пурпуром блещут на Рейне брега: То наш дорогой виноград, И шелком одеты при Рейне луга: Наш реинский берег – Германии сад! И славится дева на Рейне красой, И юноша смотрит бодрей! О, мчись же, наш Рейн, серебрясь полосой, До синих, до синих морей!..» Но чье чело средь праздничного шума, Когда та песня пронеслась, Поддернула пролетной тенью дума И в ком тоска по родине зажглась?.. Он счастлив, он блажен с невестой молодою, Он празднует прекрасный в жизни миг, Но вспомнил что-то он над рейнской водою… «Прекрасен Рейн твой и тих, (Невесте говорит жених), Прекрасен он – и счастлив я с тобою, Когда в моей дрожит твоя рука, Но от тебя, мой юный друг, не скрою, Что мне, на севере, милей одна река: Там родина моя, там жил я, бывши молод, Над бедной той рекой стоит богатый город, По нем подчас во мне тоска! В том городе есть башни-исполины! Как я люблю его картины, В которых с роскошью ковров Одеты склоны всех семи холмов — Садами, замками и лесом из домов!.. Таков он, город наш стохрамый, стопалатный! Чего там нет, в Москве, для взора необъятной?.. Базары, площади и целые поля Пестреются кругом высокого Кремля! А этот Кремль, весь золотом одетый, Весь звук, когда его поют колокола, Поэтом, для тебя не чуждым, Кремль воспетый Есть колыбель Орла Из царственной семьи великой! Не верь, что говорит в чужих устах молва, Что будто север наш такой пустынный, дикий! Увидишь, какова Москва, Москва – святой Руси и сердце и глава! — И не покинешь ты ее из доброй воли: Там и в мороз тебя пригреют, угостят, И ты полюбишь наш старинный русский град, Откушав русской хлеба-соли!..» Кондратий Федорович Рылеев (1795–1826) «Повсюду вопли, стоны, крики…» Повсюду вопли, стоны, крики, Везде огонь иль дым густой. Над белокаменной Москвой Лишь временем Иван Великий Сквозь огнь, сквозь дым и мрак ночной Столпом огромным прорезался И, в небесах блестя челом, Во всем величии своем Великой жертвой любовался. Петр Андреевич Вяземский (1792–1878) Из «очерков Москвы» Твердят: ты с Азией Европа, Славянский и татарский Рим, И то, что зрелось до потопа, В тебе еще и ныне зрим. В тебе и новый мир, и древний; В тебе пасут свои стада Патриархальные деревни У Патриаршего пруда. Строенья всех цветов и зодчеств, А надписи на воротах — Набор таких имен и отчеств, Что просто зарябит в глазах. Здесь чудо – барские палаты С гербом, где вписан знатный род; Вблизи на курьих ножках хаты И с огурцами огород. Поэзия с торговлей рядом; Ворвался Манчестер в Царьград, Паровики дымятся смрадом, — Рай неги и рабочий ад! Кузнецкий мост давно без кузниц — Парижа пестрый уголок, Где он вербует русских узниц, Где он сбирает с них оброк. А тут, посмотришь, – Русь родная С своею древней простотой, Не стертая, не початая, Как самородок золотой, Русь в кичке, в красной душегрейке, Она, как будто за сто лет, Живет себе на Маросейке, И до Европы дела нет. Всё это так – и тем прекрасней! Разнообразье – красота: Быль жизни с своенравной басней; Здесь хлам, там свежая мечта. Здесь личность есть и самобытность, Кто я, так я, не каждый мы, Чувств подчиненность или скрытность Не заморозила умы. Нет обстановки хладно-вялой, Упряжки общей, общих форм; Что конь степной, здесь каждый малый Разнуздан на подножный корм. У каждого свои причуды И свой аршин с своим коньком, Свой нрав, свой толк и пересуды О том, о сем и ни о чем. Москва! Под оболочкой пестрой Храни свой самородный быт! Пусть Грибоедов шуткой острой Тебя насмешливо язвит, Ты не смущайся, не меняйся, Веками вылитая в медь, На Кремль свой гордо опирайся И, чем была, тем будь и впредь! Величье есть в твоем упадке, В рубцах твоих истертых лат! Есть прелесть в этом беспорядке Твоих разбросанных палат, Твоих садов и огородов, Высоких башен, пустырей, С железной мачтою заводов И с колокольнями церквей! Есть прелесть в дружбе хлебосольной Гостеприимных москвичей, В их важности самодовольной, В игре невинных их затей. Здесь повсеместный и всегдашний Есть русский склад, есть русский дух, Начать – от Сухаревой башни И кончить – сплетнями старух. |
