– Та, та, только тафайте скорее!
Марат обернулся к любопытствующим, набившимся в канцелярию.
– Мужик, как фамилия? Слышал, че мне фюрст обещнул? Так, а ты? Ага… - заручившись очевидцами, Марат еще раз обратился к толпе цвайбирцев:- Короче, все слышали, че фюрст тут объявил? Если его девка живет спокойно, дракон никого не тревожит, то мы с ним садимся и переделываем купчую на нормальный ход. С учетом всех моих замечаний. Если он меня кидает, я забираю еще одну деревню, на выбор. Фюрст, твои слова?
Фюрст согласился, народ подтвердил, и Марат поддался тащившему его за рукав безутешному отцу единственной на все Авторитетство девицы.
– Ну, камрад Шнобель, показывай, где тут беспредельные гады срывают, хе-хе, цветы невинности…
Глава Двенадцатая,
Длиннющая, потому что двойная, это чтоб чертовой дюжины не получалось. В ней происходит победа над драконом, осуществленная путем перназального медикаментозного стимулирования центральной нервной системы. Еще наш герой становится владетельным сеньором и строит разболтавшегося кума; обмывает все это дело и в оконцове подженивается. При записи эпизода пострадали животные и бабы, с людями же все обошлось.
С краю Цвайбире, посреди выжженой террасы на лесистом склоне горы лежала туша. Так вот будешь мимо проходить, не зная - сроду не догадаешься. Подумаешь - ну лежит у входа в пещеру икарус, ну и лежит - может, так надо. Ну не рыжий с тампаксом, а черно-зеленый да в чешуе - может, вместо затычек Юрский Парк рекламируют.
Ни головы, ни хвоста видно не было: измученный ломкой Сякаев забылся тревожным сном - по неровному дыханию, вздымавшему чешуйчатые бока дракона было видно, что сон неглубок.
– И это все? - разочарованный Марат толкнул фюрста в бок. - Он же вроде Великий, а не Малый? Базарит же, соображает?
– Соображает,… паттла,… рот, казьол! В Гландоне овцы, гофорят, на тфа дня хфатало, а у нас - айне корофа цу день! Разъелся!
– Дык сами и раскормили. Че теперь плачете.
– А что нам остафацца… Ой, что ви делайт?!!
Марат поднял камень и попал дракону в районе печени…Ой, бля…- над головой пронеслось ревущее пламя, с ходу выжегшее еще одну елку позади визитеров. Да не поджегшее, а именно выжегшее, минуя стадию углей, сразу в белую золу, закружившуюся в тихом лесном воздухе…Тысяча, бля буду - тысяча! А то и больше!.. - восхищенно подумал Марат, испугавшись до веселого безразличия к происходящему. - А вскочил-то, ишь! Только валялся, и - оп, сразу на четыре кости…
– Ассалам алейкум, уважаемый!
– Привел?! - тяжкий рык наполнил, казалось, всю долину. - Кого ты мне, фриц поганый, тащищь?! Ты девку привел?! Бегом за сучкой, гандон! Или через полчаса начну жечь твой клоповник!!!
Фюрст белыми от ужаса глазами посмотрел на "орксиш киллера" и чуханул вниз по тропинке. Марат оценивающе взглянул на Сякаева…Да, эк тебя трусит-то, бедолага. Аж всю вежливость забыл…
– Ассалам алейкум, товарищ нарком, второй раз, если че, говорю. Вмазаться желаем? - быстро добавил Марат, заметив, как надулась грудь Сякаева.
– Че?! У тебя… Че у тебя в сумке?! - рывками выдохнул дракон.
– Не ори, чурка. И здороваться научись. Герыч в сумке, что ж еще.
– Кидай сюда!!!
– Залупу.
– Кидай, сказал!!! - порыв гнилостного смрада едва не сбил человека с ног.
– Ебло - завали!!!! - заорал Марат изо всех сил, до предела напрягая рвущиеся связки.
Дракон опешил - с самой Орксийской войны на него никто не орал. Последним это делал оркский воевода Трошеф, когда дерзко вымогал из бедного дракона каких-то заложников. Заложников пришлось сожрать, но после этого оставалось только лететь в Гландон, поближе к крыше.
– Я ж тебя сожгу, червяк ты…
– Зажигалка не выросла. Кайф тоже сожжешь?
– Да надо будет, я и без…
– Эй, рептилия! Сюда смотри! - Марат продемонстрировал шнурок, торчащий из объемистого пакета. - Догадался? Гремучая соль. Фунта два. Короче, я сейчас к тебе подымусь, базар есть. Если че - рву, при малейшей твоей ужимке. Будешь до утра с елок дурь слизывать, чтоб раскумариться. Понял?
Вскарабкавшись на террасу, Марат достал из сумки небольшой пакет и вытрусил треть содержимого на выжженую землю. Получилась метровая белая полоса шириной в полладони.
– Давай-ка закоксуйся, для разговору.
Дракон, затаив дыхание, поднес к дороге голову, напоминающую вывернутый взрывом из корпуса судовой дизель, и шустро втянул кокс вперемешку с парой литров сажи. Замерев на полминуты, дракон издал полный счастья трубный возглас и ловко изобразил Джексона, совсем как в клипе "Триллер".
– Братела! Слышь, братела, эй! Ты говорил, герыч, да?
– Есть и герыч, не волнуйся, зависимый ты наш. У тебя че вместо баяна?
– Э, ты савсэм дурак или дракона первый раз видыш? - паясничал Сякаев. - Мы ж не по трубе, а на жабру пускаем! Вот, видишь?
Дракон повернул голову, и его броня подразошлась за ушами, открывая редко используемые жабры, здорово похожие на свежевзрезанный арбуз. У Марата тут же созрел план - сделать вид, что страшно жалеет герыча, тогда дракон даст ему закинуть. И вывалить ему за жабру весь мешок, всяко хватит. Жил собакой, так хоть в кайфе помрет.
– Нифига себе, дыхательно-пихательное…
– Слышь, братан! А я тебя сейчас все равно сожгу! - игриво приплясывая, весело сообщил дракон. - Че-то ты совсем борзо базаришь!
– Слышь, братан! А ты в шары не долбишься, не видишь, кто пришел?
– Мясо пришло! - дракону явно попало на веселую ноздрю.
– Мясом ты будешь, если на меня лапу подымешь. - нагло соврал Марат. - Я из Хазани, с Микрорайона. Слыхал про город Хазань? Отвечаю, весь правый берег тебя жарить подтянется. Мы тебе не орки - замочил, мамка старая поплакала, и спроса нет; за меня ответкой как нифель сдует. Так что лучше давай со взаимным уважением. Кстати, в качестве братского хода… - Марат вновь достал пакет и повторил.
Дракон, неизвестно чему хитро улыбнувшись, опять шустро встал на дорогу, и на этот раз, похоже, достиг оптимума - проморгавшись, спел две строки из нетленных упоительных вечеров, скрежеща гребнем в такт подразумеваемому аккомпанементу.
– Карроче… - глумливо произнес Сякаев, - дело к ночи! Слышь, э, как тебя?
– Марат.
– Хоть ты и жулик, ворюга и душегуб…
– Э, а сам-то? Чья бы уж о душегубстве тут мычала, а?
Дракон помрачнел, видимо, даже сквозь коксяную радугу сотворенное виделось довольно отчетливо.
– Грубишь, сучонок, старшим. - машинально отметил дракон, перед глазами которого замелькало оставшееся позади нехорошее. - Знаешь, вот сейчас сижу я на этой сраной горке в занюханной стране, и сам не верю. Как не со мной было, прикинь… Жили-жили, и на вот тебе - война… Не, базару нет, сами развели эту бодягу, и мы, и орки. Точнее, эльфятине поганой дали развести. И себя, и бодягу. Себя, короче, на бодягу. - в приступе кривоватого коксяного юморка невесело хохотнул дракон. - Я сейчас под кокосом это все так четко вижу… Раньше бы так. Слать их надо было далеко, пи-да-ра-сов. Слышь, попомни мои слова: выслушай эльфа, и…
– Сделай наоборот? - перебил Марат.
– Не-а. Зарежь его к свиньям собачьим. Всегда, без исключения. Что бы он не тер.- мрачно сказал дракон. - А потом пойди и сделай так, как сердце хочет. Не куда понты толкают, не куда ихнее сраное Крыло, а куда сердце. Вспомни, что я тебе сейчас говорю, и сделай. А не то как-нибудь посмотришь на себя - а ты в жопе, весь. И краев не видно…
Собеседники немного помолчали, задумавшись каждый о своем.
– А не по бабам ли, Марат, нам с тобой ломануться?! - с лихорадочной коксяной бодростью помахал полураскрытыми крыльями Сякаев, стряхнув накативший мрачняк.
– Сиди уж, бабы ему, смотри-ка. Че ты хоть с ними делаешь?
– Как че? - изумился дракон. - Жру, че ж еще.
– Н-да… - вспомнил Марат следачку, судью и еще пару сук, которых охотно посетил бы как в компании Сякаева, так и без оной. - Иногда это очень верный ход, да… Кстати, а почему целок требуешь?
