Основной тип застройки поселений однокомнатными домами сохраняется и в пору Намазга I, как это видно на примере Дашлыджидепе (табл. XIII, 29). Площадь восьми-девяти домов, образовавших этот поселок, в основном невелика — 6-12 кв. м, но один дом имел бо́льшие размеры (28,6 кв. м) и тщательную отделку интерьера, включая черную окраску. Возможно, это было место обитания главы родовой общины и его семьи, одновременно служившее местом собраний и культовых церемоний. Население Дашлыджидепе насчитывало 40–50 человек (Массон В.М., 1964в). Вместе с тем в пору Намазга I формируются и такие крупные поселения, как Карадепе и Намазгадепе, относящиеся уже ко второму типу. Их внутренняя структура, вероятно, была более сложной, но широкие раскопки раннеэнеолитических слоев на них не производились.
Нет признаков, указывающих на заметную социальную дифференциацию родового общества в пору раннего энеолита. Обнаруженные на территории поселений погребения иди не различаются по инвентарю (относительно беден), или лишены его вообще. В Анау детские захоронения обычно сопровождались некоторым числом каменных бус (до 70), возможно, нашивавшихся на одежду.
Разделение южнотуркменистанских племен в пору среднего энеолита на две большие культурные области не отразилось на их экономической базе. Во всяком случае, при настоящем уровне наших знаний едва ли можно говорить о каких-либо различиях в земледельческо-скотоводческом хозяйстве восточной и западной групп. Так, продолжалось возделывание тех же двух основных культур — мягкой пшеницы и двурядного ячменя. При раскопках Муллалидепе обнаружено 2100 зерен ячменя и лишь 250 зерен пшеницы. Возможно, это свидетельствует о предпочтении, отдававшемся первой из названных культур. Во всяком случае, на Востоке в древности ячмень на полях занимал первое место, а ячменная лепешка и ячменное пиво были основными продуктами питания рядовых общинников и рабов. На Алтындепе отмечены находки мягкой и карликовой пшениц, двурядного и голозерного ячменя (Лисицына Г.Н., 1970б, с. 92). Каменные кольца-утяжелители для палок-копалок, как и на раннеэнеолитических памятниках, встречаются, но отсутствуют наконечники мотыг. Сравнительно редкие кремневые вкладыши серпов с зубчатым рабочим краем (Коробкова Г.Ф., 1964) заставляют ожидать находки серпов, сделанных из металла. Из лиманного и полуорошаемого земледелие постепенно превращается в поливное, дающее устойчивые и обеспеченные урожаи. Это обстоятельство документально засвидетельствовано открытием древних водоемов в Геоксюрском оазисе (Лисицына Г.Н., 1965). Палеоботаник З.В. Янушевич, изучавшая зерна ячменя с поселения Алтындепе поры среднего энеолита, также пришла к выводу, что здесь практиковалось именно поливное земледелие (Янушевич З.В., 1977, с. 1969). Согласно мнению Г.Н. Лисицыной, время среднего энеолита характеризуется зачатками первых ирригационных сооружений в виде небольших арыков (Лисицына Г.Н., 1970а). Земледелие получает широкое распространение: в оазисах подгорной полосы повсеместно в почвенных профилях обнаруживается мощный реликтовый агроирригационный горизонт.
В состав стада входил крупный и мелкий рогатый скот, причем в Геоксюрском оазисе первый составлял около половины всей мясной пищи. Регулярно встречаются кости домашней свиньи, а в Анау — кости верблюда. Обращает на себя внимание отсутствие домашней птицы. Во всяком случае, ее костные остатки не представлены в остеологических материалах (Ермолова Н.М., 1968). Материалы Геоксюрского оазиса позволяют характеризовать форму скотоводства, практиковавшегося энеолитическим населением юго-запада Средней Азии, как отгонную, когда со стадами передвигались одни лишь пастухи. Палеогеографическими исследованиями установлено наличие в эпоху энеолита в Геоксюрском оазисе двух ландшафтов — тугайного и пустынного (Лисицына Г.Н., 1963а; 1963б), причем последний был особенно благоприятен именно для отгонного скотоводства. Естественно, что в этих условиях в составе стада по количеству голов преобладала овца.
Из разного рода производств наиболее массовым было керамическое. Вместе с тем такая решающая стадия изготовления глиняной посуды, как обжиг, во многом являлась еще несовершенной. Специальные технологические исследования установили, что обжиг по крайней мере части керамики времени Намазга II был неравномерным и кратковременным, производился при температуре до 650°. Согласно заключению Э.В. Сайко, это свидетельствует о плохо организованных условиях обжига, на что указывают разные характер и степень преобразования глиняной массы по толщине черепка (Сайко Э.В., 1977, с. 150). В развитии домашних производств в этот период как будто намечается известная межобщинная специализация. Так, из числа поселений Геоксюрского оазиса на Муллалидепе обнаружено более 50 керамических и каменных пряслиц, в то время как на Ялангачдепе такие находки сравнительно редки, но зато найдено около 30 орудий, связанных с кожевенным производством (табл. XVIII, 14, 15): шпатели, проколки, развертки, иглы. Вполне вероятно, что обработка кожи и производство различных изделий из нее были одним из основных занятий ялангачцев в условиях развивающегося межобщинного обмена.
В этом отношении, возможно, особенно показательными были бы данные по металлургии, но, к сожалению, места соответствующих производств на древних поселениях пока не обнаружены в отличие от самих медных предметов. Помимо проколок, булавок и пронизок, в их числе имеются пила, нож с намечающимся черешком, плоский односторонний топор-тесло и дротики ромбовидных очертаний. Специальный анализ показал, что медные предметы среднего энеолита изготовлялись из меди, выплавляемой из руды. Отмечается внедрение новых приемов обработки металла — производится наклепка рабочей части изделий, отмечены попытки использовать для литья закрытые формы (Терехова Н.Н., 1975а, с. 7). Очень важен прием заключительного разупрочняющего отжига, производившегося после холодной ковки. В результате такой обработки изделия становились менее ломкими (Черных Е.Н., 1962). Находки украшений из золота и серебра показывают, что в обработку поступили и эти металлы, т. е. местными мастерами была решена задача температурного режима, освоены особенности рудной базы. Правда, рудные источники находились вне Южного Туркменистана, скорее всего на территории Ирана. Таким образом, несмотря на отсутствие местной рудной базы, анауский очаг металлургии достиг в IV тысячелетии до н. э. высокого уровня технического развития.
Вместе с тем регулярное функционирование этого очага требовало налаженной доставки сырья, что, безусловно, стимулировало развитие обмена, превращая его в регулярно действующий инструмент первобытной экономики. Об этом свидетельствует и широкое распространение украшений из лазурита, поступавшего из месторождений Северного Афганистана. Именно в пору Намазга II получают распространение лазуритовые бусы. Судя по заготовкам, лазурит поступал в виде сырья и уже затем обрабатывался местными мастерами. Этот минерал высоко ценился на всем Древнем Востоке. Через территорию, занятую энеолитическими общинами юга Средней Азии, проходил международный путь, по которому лазурит доставлялся в Иран, Месопотамию и далее на запад, вплоть до Египта (Сарианиди В.И., 1968).
В пору среднего энеолита сохраняются два основных типа поселений — небольшие и средние. Более того, изучение памятников Геоксюрского оазиса ясно показывает, что они образуют своего рода иерархическую структуру, когда более крупный поселок, в данном случае поселение Геоксюр 1, был центром оазиса, включавшего, помимо него, еще семь небольших селений (Сарианиди В.И., 1962б). Последние, раскопанные в значительных масштабах, были застроены однокомнатными прямоугольными или овальными в плане домами с отопительными очагами, продолжая в этом отношении раннеэнеолитическую традицию (табл. XVII). Ялангачдепе насчитывало семь-восемь таких домов и, видимо, было населено тем же числом малых семей. На Муллалидепе одновременно функционировало 17–20 жилых домов. Черты коллективности, общественного единства здесь достаточно ярки. Поселки имеют общие зернохранилища и общее святилище, видимо, служившее одновременно местом собраний и именно в это время формирующееся как особый тип здания, выполняющего специфические функции. Иногда однокомнатные сооружения были вплотную пристроены друг к другу, образуя прототип многокомнатного дома. Однако в отличие от домов-массивов позднего энеолита целенаправленное их сооружение именно как многокомнатных домов не наблюдается: они как бы складываются стихийно. Возможно, уже в этот период повышается значение большесемейной общины в структуре общества, но она еще не имеет своего четко обособленного жилища. Судя по разведочным раскопкам, такова была и застройка крупного поселения Геоксюр 1, все население которого, исходя из коэффициентов застройки мелких поселков, составляло 2000–3000 человек (Массон В.М., 1964в). В целом число жителей Геоксюрского оазиса в пору среднего энеолита может быть ориентировочно определено как 4000–5000 человек. Возможно, оно образовывало самостоятельную племенную единицу.
