Навстречу ей мужчина лет,

Наверно, средних, вряди ли больше,

Передаёт ей он конверт:

«Прочтите, сразу уничтожьте».

Конверт запрятав в свой халат,

Идет в больницу, там читает…

«На БМП – возврат назад.

Майор уже вас ожидает.

Сопроводить КАМАЗ с водой

И обеспечить безопасность».

Да, в переписке боевой

Есть сжатость, чёткость, ясность.

У керосинки взяв огонь,

Письмо сжигает и выходит.

Вот смотрит, что со всех сторон?..

Спокойно… «Шурави» находит.

Приказ солдатам говорит,

Заводят БМП, уж едут.

За городом КАМАЗ стоит,

За ними движется по следу.

Машин составился конвой.

Долина. Едут. Держат скорость.

Вдруг на дороге джип большой.

Стоп!.. К бою всех готовность!

Из джипа начали палить,

Ещё стреляют из засады…

Наводчика успели сбить,

Но отразить атаку надо.

Заклинило тут пулемёт,

И БМП стоит «железом»,

А перекрестный бой идёт,

И как-то тяжко, если честно.

Тут Анка – в руки автомат,

Нашла позицию не сразу,

Но вот стреляет, как комбат,

Под колесом большим КАМАЗа.

Один готов, другой за ним,

Редеют гордые душманы,

За магазином магазин

Бросают к колесу для Анны.

Недолго длился жаркий бой,

Умчался джип в долине горной…

Пробита бочка лишь с водой,

Один погиб в войне позорной.

А Анка, ух ты, молодец!

Так пулемётчица взаправду!

И был бы всем бойцам конец,

Коль Анка не побила б гадов.

Тела с дороги все убрав

(Четыре точно насчитали!),

Летят солдаты в свой анклав

И жмут уверенно педали.

Их мучит жажда, но чуть-чуть

И вот уже встречает Бибик.

Окончен из Кабула путь.

Но нет и тени тут улыбки.

Погибшего сгружают в гроб…

«Пожить бы мог, ушёл он рано, –

Сказал товарищ, стукнул лоб, –

И с Чёрным вот домой Тюльпаном…»

Троекратно дав салют,

Закрыли цинковую крышку,

«Груз 200» скоро заберут,

Уже «вертушку» в небе слышно.

Покоя нет средь диких гор,

Земля здесь против чужестранцев,

И понимая то, майор,

Решает жёстче бить афганцев.

Он мыслит, дальше идти вглубь

И ждать в ущелье караваны,

С корней рубить душманский дуб,

Быть львом в горах Афганистана.

К себе вернейших он зовёт

И, опергруппу обозначив,

У штаба просит вертолёт

Для выполнения задачи.

И вот уже готов десант,

В час ночи вылет согласован,

А в гарнизоне лейтенант

Как старший мобилизован.

Майор напутствие даёт:

«Меня три дня не будет где-то.

Смотри тут в оба, патриот!

Чтоб без потерь – не нужно это!»

Гремит «вертушка». Ночь шумна.

Раскатами разбито небо.

Отряд без отдыха и сна

Заброшен в горы, где он не был.

В ночи бойцы бегут вперёд,

Прочёсывают метр за метром,

Майор команду отдаёт

Засаду сделать до рассвета.

«Всё чисто!» – доложил сапёр.

«На месте!» – снайперы сказали.

«Как маскировка? Как обзор?»

«Готово!» – подтверждение дали.

Над тенью каменных вершин

Заря румяная вставала,

И открывался серпантин

Пандшерский с точкой перевала.

Прекрасен как Афнанистан!

Коль б мир и дружба тут царили

И не стрелял бы тут душман,

То счастливы здесь люди были.

В горах прохладно, ветер, снег

Растаял днём, смешавшись с глиной,

В таких условиях – ночлег

И наблюденье за долиной.

Три дня, три ночи Бибик ждал,

Когда появятся повстанцы,

И, как четвёртый день настал,

Увидел смуглого афганца.

Тот шёл один и вёл осла,

Навьюченного очень сильно,

На лоб пуштунка чуть сползла,

Жилетка на рубашке длинной.

«Не трогать, – вымолвил майор.

Мы ждём добычу покрупнее».

«Есть!.. Есть!» – раздалось с ближних гор

(Жираф большой, ему виднее).

И часу даже не прошло

Идёт ещё один… тележку

Со скрипом катит, как назло,

Притягивая взгляды слежки.

«Сидим в засаде, – командир

Вновь говорит бойцам, готовым

Устроить здесь военный тир, –

Ждём покрупнее мы улова».

Проходит снова один час,

Идут три явных проходимца,

И ясно из нелепых фраз,

Один из них решил жениться.

Смеются, спорят горячо,

Но головами всюду вертят,

Как будто потеряли что…

«Разведка это, уж поверьте! –

Заметил Бибик, – Караван

Идёт совсем неподалёку.

Ждём дальше! В руки сам фазан

Придёт… Глядите в оба ока!»

Проходит несколько минут,

Уже с оружием душманы,

Пять человек, молчком идут

И смотрят по вершинам жадно.

В их взгляде – ненависть и гнев,

Они, как волки, рыщут крови,

Лишь шевельнись, и весь рельеф

Они распашут до основы…

«Спокойно, – Бибик говорит, –

Мы этих тоже пропускаем.

Удача тем благоволит,

Кто долго что-то ожидает».

Прошли душманы…Тишина.

Минут пятнадцать без движенья.

О! Выплывает, как луна,

Верблюд, навьючен снаряженьем;

За ним ишак, ещё ишак,

Верблюд, афганцы… «Наконец-то!

Улов трофейный!» – как рыбак,

Ликует Бибик всем известный.

Со штабом вышел он на связь

И просит авиаподдержку.

Дано добро, но надо ждать

И продолжать спокойно слежку.

А караван всё выползал,

Как гидра из болота Лерны,

И из себя он представлял

Животных семьдесят, наверно.

На всех – тяжёлые вьюки,

Гранаты, мины, пулемёты,

ПЗРК, ракеты к ним

И автоматы для пехоты.

«Ребята, тихо. Пока ждём.

Бьём в середину и хвост рубим.

А голову прижмём потом,

С «вертушками» по ней мы влупим!» –

Команду дал майор бойцам,

Прицелился в паколь афганца

И каравана стал конца

Нетерпеливо дожидаться.

В конце с хозяином шёл мул,

Нагружен тоже был поклажей,

И караван собой замкнул,

Дав повод для атаки наших.

«Огонь!» – скомандовал майор.

И пули вихрем полетели,

Свистя среди пандшерских гор

И с кровью падая в ущелье.

Но вот, легко душить котят,

А человека трудновато…

Душманы тоже жить хотят,

И уж стреляют по солдатам,