Церковь и Академия терпеть не могли друг друга, но светская власть, в обмен на преференции в вопросах земель, податей и паствы для одних, и невмешательства в отбор способных к магии соискателей – для других, убедила их оставить распри на время грядущей войны с эльфами. Обещание усиления армии магической поддержкой было очень весомым аргументом, целиком и полностью оправдавшие себя в ходе короткой, но очень эффектной военной кампании. Но, как известно, не бывает ничего более постоянного, чем временное, поэтому возник относительно устойчивый паритет. Разумеется, постоянно нарушаемый то одной, то другой стороной. Светская власть, в таких случаях ограничивалась позицией рефери и третейского судьи. Так что стычки и недоразумения случались. Но так, по мелочи. Как правило конфликт решался быстро. Со скоростью полета голубя. Если только он был под рукой и не было поблизости иезуитских стрелков, охотников и прочих любителей голубятины. Война с эльфами успешно отгремела более двухсот лет назад, проигравшие и изрядно поредевшие длинноухие, были заперты в резервации Шервина, где томились поныне. Но трехсторонний договор между дворянством, церковью и академией существовал до сих пор и всех устраивал.

Учиться в академии Марку нравилось, он демонстрировал изрядные успехи в постижении магических наук, чем, вероятно и вызвал интерес со стороны деканши факультета. Он уже предвкушал взлет карьеры в обмен на вполне посильную помощь в прочтении какой-то старой книжки. Но в самый разгар процесса этого «прочтения», вдруг неожиданно вылетел из дверей библиотеки и Академии, можно сказать, без штанов.

– Держи вора! Держи его! – мимо незадачливого студиоза, с растерянным видом стоящего с узелком в руках, пронеслась стремительная тень. Он и глазом моргнуть не успел, как она шмыгнула в подворотню и увидев тупик, заметалась перед глухой стеной. Ее преследователей трудно было не заметить – расшвыривая незадачливых зевак и опрокидывая прилавки, с руганью и грохотом, сюда неслись двое стражников.

– Э-э-э, что же делать? – пробормотал юноша и запрыгал, замахал руками, привлекая внимание стражи и тыча пальцем совсем в другую сторону:

– Туда, туда побежал! Я видел! Вон, там, через стену перемахнул! У-у-у, ворюга!

Стражники, матерясь и грохоча сапогами, ломанулись в указанном направлении.

– Да ты красавчик! – послышался сзади насмешливый девичий голос. – Выручил, спасибо! Как сам?

– Да ничего. – протянул парень, с интересом и удивлением рассматривая стройную фигуру девушки-воровки, ее обтягивающий костюм, с кучей ремешков и шнуровок, черное каре волос под капюшоном, желтые кошачьи глаза и милый конопатый носик.

– Я – Эльза! – девица протянула руку, отметив про себя, что на ее носу взгляд парня задержался гораздо дольше, чем на ее груди. – Спасибо, что не сдал.

– Марк. Марк Симмонс. Студент. – представился юноша, пожал узкую теплую ладошку и добавил: – Бывший…

– Ааа, так это из-за твоего исключения в середине семестра герольды трубили о новой вакансии в Академии?

– Быстро новость разнеслась… – Марк скривился и сплюнул. – Чертов декан! Вот же приспичило ему книжку на ночь почитать!

– Свято место пусто не бывает. – пожала плечами Эльза. – А уж на такое хлебное, всегда найдется сотня желающих. Сам знаешь, квоты для чародеев очень жесткие. И что, еще раз попытаешь счастья? Вроде можно оспорить…

– Апелляцию даже рассматривать не будут. – Марк пожал плечами, – А на дуэль с деканом факультета боевой магии у меня силенок не хватит.

Он вздохнул и поднял коробку со своим нехитрым скарбом.

– Извини, мне теперь надо жилье искать и думать к кому в подмастерья податься. А то без денег, сама понимаешь, ни в ночлежку не пустят, ни пожрать не дадут.

– Ну, тут я смогу тебе помочь! – подмигнула девушка и покачала у него перед носом недавно срезанным кошельком. – Обедом, точно тебя угощу. Заслужил. А на счет жилья и всего остального, тоже пара мыслишек имеется.

***

Сакросолис был городом, каким его представляешь в снах, кошмарах и фееричных галлюцинациях. Принятый в прежние времена архитектурный стиль, если так можно сказать про боязливо жавшиеся друг к другу боками домишки, внезапно находил свободу роста в вертикальном направлении, переходя в бесконечные нагромождения этажей, пошатывающиеся где-то в глубине небес.

Это объяснялось экономией земли, в пределах защищенного стеной периметра, дороговизной камня и строительного леса и новым веянием в архитектурном стиле, основанном на гениальном наблюдении некоего Бонифация Клаудия, бывшего держателя придорожного трактира, который, однажды поскользнулся на арбузной корке и лежа на спине долго глядел, как скворечник, прибитый на крыше его трактира, подпирает плывущие облака. Размышляя то, о облаках, то о скворечнике, он вдруг нащупал идею. Недолго думая, он продал свой трактир и купил клочок земли в самом центре города. Измерив его шагами вдоль и поперек и поняв, что построить кроме платного сортира на нем ничего не выйдет, он осуществил свой план строить не вширь, а вверх. И это было поистине гениально. Инновацию в градостроительстве оценили, подхватили и понесли другие домовладельцы. И вот уже то тут, то там, как грибы после дождя, в Сакросолисе стали вырастать первые небоскребы.

Громоздящиеся друг на друге монструозные конструкции скребли не столько небо, сколько соседние постройки, поскольку строились людьми даже не подозревающих о сопротивлении материалов и инженерных расчетах. Однако они обладали энтузиазмом и предприимчивостью, выражающейся в оперативном добавлении угрожающим рассыпаться шатким сооружениям дополнительных опор, растяжек и противовесов. Надо ли говорить, что съем жилья в пентхаусе приравнивался к смертельному риску однажды навернуться и убиться насмерть, а потому стоил очень дешево. Хотя были и такие домовладельцы, которые, наоборот, заламывали баснословную цену за тот же самый риск, продавая его под соусом необычайно волнующих ощущений, способных придать пикантную остроту рутине жизни. Узкие переулки, словно сплетенные из змеиных тел, мотались и причудливо завивались, переплетаясь в непостижимую геометрию, от которой голова шла кругом. А множество подвесных мостиков, качающихся платформ и массивных корзин с щебнем, поддерживающих отчаянно шатающиеся небоскребы, придавали городу не только неповторимый облик, но еще несколько вполне функциональных уровней и дополнительных коммуникаций. Они использовались в основном мальчишками, доставщиками фастфуда, ворами, горе любовниками и другими любителями бега по крышам.

Каждый уголок этого места скрывал в себе отдельный мир, полный контрастов и неожиданностей. В одном месте раскинулся земляничный фруктовый рынок, переливающийся всеми оттенками красного и розового, наполняя воздух сладковатым и насыщенным ароматом разных оттенков свежести. Лишь на несколько шагов от него, скрытая в тени, находилась мрачная забегаловка, где гоблины, бросая на прохожих подозрительные и настороженные взгляды, тщательно мешали в котлах нечто, что напоминающее суп из лягушек.

На Треугольной площади куда так или иначе сходились все улицы, возвышалась академия магии, которая, несмотря на свое амбиции, напоминало скорее, неуклюжую свинью, решившую подремать в оградке, стыренной из городского кладбища и пускающей мыльные пузыри. А, пересекая небольшой мост через мутную сточную канаву, можно было увидеть недалеко ушедшую от нее в плане нелепой помпезности, похожее на склеп с горгульями здание инквизиции. Его мрачные монахи, облаченные в темные одежды, вечно казались недовольными, бросали на прохожих тяжелые взгляды и шепчась между собой, подозревали всех вокруг в ереси.

Воздух Сакросолиса был наполнен ароматами специй, пережаренного мяса, нечистот, старой книжной пыли и особым оттенком магии, который бывает только в местах, где мир естественных законов сдает свои позиции в пользу непостижимого творчества. Это был аромат возможностей, которые могли удивить, испугать или привести в восторг, но никогда не оставить равнодушным. В Сакросолисе все было возможно. От магического картежного клуба, где играли на волшебные артефакты и борделя, где за витриной порхали обнаженные феи, а в глубине его недр притаилась горгона, до тихого дворика, где заботливый тролль выращивал ароматные розы и писал философские трактаты. Этот город жил своей жизнью, поглощая и переделывая под себя всех, кто решался здесь обосноваться.