Бог Перун
Леви-Брюль пришел к выводу, что развитие всего человечества похоже на развитие отдельно взятого человека. Как представляет себе мир маленький человечек? Он его еще не осмысляет. Он видит силы, существующие вокруг него. Они обычно благодатные: дают ему молоко, еду, тепло, они все время здесь появляются, перекладывают его, переодевают. Он полностью в их власти, но до известной степени ими можно управлять – например, посредством крика. В какой-то мере можно сказать, что он их обожествляет: вот они, податели еды, тепла, жизни.
Первобытные наскальные рисунки
Но потом в районе трех лет детки становятся очень вредными и одновременно любопытными. Они отделяют себя от этих великих божеств и начинают сами пробивать себе путь в жизнь. Леви-Брюль считал, что представления первобытных дикарей были дологическими, то есть младенческими. Там не действовали наши логические цепочки, которые мы всегда выстраиваем: «Идет дождь; если я пойду под дождем, то я промокну; значит, мне нужно взять с собой зонтик». «Идет дождь, – говорит первобытный человек. – Это значит, что Перун раскрывает с помощью дождя землю, и оттуда выходят лешие, русалки и змеи». Не очень логично, с нашей точки зрения, но там действуют свои взаимосвязи, совершенно не такие, как у нас.
На самом деле и Леви-Брюля уже сбросили с корабля современности, но эта его идея выглядит чрезвычайно обаятельной.
В любом случае, как бы ни объяснять первые представления древних людей, возникнет еще огромное количество разных теорий и версий. Но ясно, что люди жили в окружении сверхъестественного мира, в окружении добрых и злых духов. Были люди, которые, как считалось, лучше других умеют общаться с духами. Иногда это могут быть злобные колдуны. У огромного количества африканских племен считалось, что если человек неожиданно умирает, то только от колдовства. Это записано многими этнографами. Логика там прослеживается примерно следующая:
– На него дерево упало?
– Да.
– Почему он умер?
– Его заколдовали.
– На него же дерево упало.
– Потому что его заколдовали.
– А этот утонул?
– Да.
– Его крокодил съел.
– Потому что его заколдовали.
Уничтожить колдовство можно, только убив самого колдуна, других способов нет. С другой стороны, есть люди, которые могут эти сверхъестественные силы направить на пользу племени. Это шаманы. Но о шаманах стоит поговорить подробнее в отдельной лекции.
Итак, подводя итоги, что мы знаем о древнейшей религии? Нам известно очень много. До нас дошло множество изображений. Мы видим первобытные росписи в пещерах, которые очень долго объявлялись местами, где творилась первобытная магия. Нарисовал бизона, сплясал танец, проткнул копьем бизона – и завтра пошел на охоту и поймал реального бизона. Сегодня от этого магического толкования изображений отходят. Сегодня есть очень красивое представление о том, что все первобытные пещеры с росписями – это места, где первобытные люди считали, что они вступают в контакт с духами.
Есть предположение, что, когда первобытный человек добирался до такой пещеры, – а они спрятаны далеко, не каждый мог прийти туда, – там совершались обряды, может быть, принимались опьяняющие вещества, происходили экстатические пляски. Дальше в этом измененном состоянии сознания при колеблющемся свете факела человек смотрит на изображения первобытных животных, и ему кажется, что мощная стена пещеры с изображениями как будто расступается, и оттуда выходят духи предков. Может быть, в виде изображенных на ней животных или в виде других духов. Это не более чем предположение, просто очень красивое. И сегодня его разделяет большинство ученых. Что будет завтра, мы не знаем. Мы можем рассматривать первобытные росписи. Можем изучать странные, не совсем понятные для нас захоронения. Мы знаем древние узоры. Мы знаем обычаи разных племен. Насколько правильно мы понимаем то, что тогда происходило? Может быть, все вообще было совсем не так, как мы можем себе представить? В этом-то и прелесть. Будем надеяться, что история, археология, этнография, философия еще расскажут нам много интересного о первобытной религии.
Шаманы. Анимизм, тотемизм
Стоит произнести это слово, которое удивительным образом из языка эвенков распространилось по всему миру, у многих перед мысленным взором возникает совершенно определенная картинка: странно одетый человек, в шапке или в колпаке, весь обвешанный какими-то побрякушками, с бубном в руках. Он бьет в этот бубен, совершает непонятные движения, выкрикивает странным голосом непонятные слова, издает бессвязные звуки.
Это обломок глубокой древности. Но давайте припомним стихотворение, конечно, всем известное, но на которое имеет смысл взглянуть с непривычной для нас точки зрения – в связи с шаманами:
«Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими, как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный, и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
В школе нам рассказывали, что Пушкин здесь писал о сущности поэзии и назначении поэта, а вдохновлялся он библейским текстом – книгой пророка Исайи (глава шестая). В этом тексте рассказывается о видении, посетившем пророка, как он поднялся перед престолом Бога, окруженного серафимами, и Бог приказал ему идти проповедовать, на что Исайя попытался возразить, что он не может проповедовать своими грешными устами. Тогда серафим приложил раскаленный уголь к его губам, выжигая грешное начало, и Исайя обрел новый язык, которым он стал проповедовать веру в Бога.
Действительно, все как будто сходится, и есть свидетельство самого Пушкина, что он откликался именно на этот библейский фрагмент. Но если внимательно посмотреть на текст стихотворения «Пророк», то видно, что там есть очень много такого, чего в Библии нет. Тело библейского пророка не расчленяли на части, не извлекали язык, сердце, он не получал новый взгляд, новый слух. В стихотворении же создается картина, что все тело разобрано и пересобрано заново. А главное, у пушкинского пророка открываются вещие зеницы, то есть взгляд обретает какую-то особую мудрость, способность нового ви́дения, его новый слух позволяет ему услышать то, что происходит в верхнем мире, под водой и под землей. То есть он как бы видит сразу все миры. Мало того, он практически умирает, после чего поднимается, когда Бог зовет его.
