Всё происходящее было невыносимым. Как бы она ни пыталась разобраться во всём, ничего не выходило. А сны всё усугубляли. Можно ли было привыкнуть к этой странной боли и к этим ужасающим снам, что так быстро выветриваются из памяти?

Ей хотелось покоя, но и сдаться так просто она почему-то не могла. Не могла перестать бороться за себя. Все её мыли противоречили друг другу. Несмотря на чувство опустошения, безумно хотелось вновь чувствовать. Жить.

Почти всё своё время она проводила у окна. Ей нравилось смотреть на мир за пределами своей комнаты, но стать частью его она страшилась.

Природа немного успокаивала, в ней она словно видела отражение себя. Но несмотря на это, природа не дарила полного умиротворения. В какой-то степени она казалась ей такой же пустой и безжизненной, как она сама. Виднелись опущенные ветви деревьев, которые словно устали тянутся к солнцу, нераспустившейся цветы говорили, что не желают просыпаться от зимнего сна, бабочки, так часто попадавшие в паутину, никак не могли выбраться из неё, а когда тратили все свои силы, и вовсе сдавались.

Вот и в этот новый день девушка присела полубоком, так и не переодевшись из длинной белоснежной сорочки, на оконную раму и снова глядела на небольшой садик.

Ветер из приоткрытого окна развивал её каштановые волосы, которые она вновь отказалась заплетать. Они совсем растрепались от ветра, но девушка не обращала на это никакого внимания. Её потускневшие зелёные глаза смотрели как будто в никуда. Пыталась понять: есть ли ей смысл что-то менять? Впереди — предрешённый конец.

Тяжёлый вздох вырвался из её груди. На пару секунд она прикрыла глаза. Девушка мечтала больше не ощущать этой боли, что каждое утро распространяется из района груди и будто бы выжигает её желание жить. Почему же каждое утро она вновь и вновь открывает глаза?

Неожиданно её взгляд стал осмысленным, зацепился за знакомый силуэт, за «её» старшего брата. Девушка внимательно следила за каждым движением юноши. Сегодня они уже виделись: как обычно он нежно улыбнулся ей и поинтересовался её планами на день. Все эти дни он пытался отвлечь её, вернуть обратно.

Всё было как обычно, за исключением последних его слов.

— Сестра, ты не забыла, спрятать мой подарок? — Только после этих слов девушка вспомнила, что приближался его девятнадцатое день рождения. У них с братом была странная традиция прятать подарок перед днём рождения, который именинник должен отыскать.

Они с ним были всегда такими разными, но тем не менее такими близкими друг другу. Ей не хотелось терять эту связь, но открыться ему она не могла. Он был для неё солнышком, что освещал её пасмурные дни. Одной из ниточек, что удерживало её на поверхности.

Всегда и везде вместе они участвовали во всех передрягах, разделяли счастье и печаль. Пока она в тот день не заперлась в своей комнате ото всех. Несмотря на это, ни он, ни родители не отвернулись от неё. Наоборот — поддерживали, старались улыбаться, утешить, обезопасить, помочь, вытащить её из созданного ею кокона.

Боль, что тогда кольнула её сердце, была иной. Девушка не могла не ответить и, наверное, впервые с того дня улыбнулась. Едва заметно, но улыбнулась.

— Ещё нет, но обязательно спрячу, так что ты не сможешь его найти.

Сейчас видя его в саду, он отличался от себя утреннего: не было той яркой улыбки, в глазах застыли вина и тревога. Похоже он так задумался о чём-то, что не заметил, куда несут его ноги. Он, всё ещё витая в мыслях, убрал мешавшую ему ветку, и заметив бабочку, призвав ниточку своей магии, осторожно вытянул её из жестокой паутины.

Девушка вспомнила, что ему всегда нравились эти прекрасные создания: красивые, яркие, с самими разными узорами на крыльях. Ещё в детстве они вдвоём часто ложились на траву и наблюдали, как в небе, бабочки выполняют свои известные танцы, что их так завораживали. Тогда хотелось верить в чудо.

Он спас эту бабочку. Он часто спасал и её, хоть и не осознавал этого. Для неё он был никем и в то же время лучшим на свете братом. Только сейчас в полной мере она смогла осознать, что сама того не ведая, причинила и ему, и родителям столько боли. А ведь она не хотела приносить окружающим боль, потому что сама так нестерпимо ею мучилась.

Николас… Так звали её старшего брата. Он всегда оберегал её. Но кто защитит его от неё самой? От той боли, что она причиняет ему каждый день? От судьбы, что уготовила им слишком много страданий?

А ведь и его, и её родителей не ждало в будущем этой истории ничего хорошего. От мысли, что не только её ждёт такая судьба, внутри что-то взбунтовало, а эмоции, наконец, пробили стену апатии.

«Почему? Почему я испытываю это? Он ведь на самом деле не мой брат! А они не моя семья». — Думала девушка, припав ладонями и лицом к окну. — «Но ведь эти чувства точно мои!».

И успокоившись, гневно прошептала:

«Какая же я глупая! Это теперь моя жизнь! Если ничего не сделаю, то потом буду лишь винить себя».

Неважно, что сейчас она до конца не осознаёт, кто она. Она может просто прислушиваться к себе и поступать так, как хочет здесь и сейчас.

Глаза больше не казались потускневшими, в них вернулся живой огонёк. Она готова побороться с самой судьбой не только за себе, но и за эту семью. Так просто теперь она не сдастся!

Теперь это её семья, и она не позволит им страдать. Она постарается избежать смерти, а также убережёт всех тех, кто ей так дорог. Проживёт жизнь без сожалений.

И наслаждаться своей новой жизнью она начнёт в этом уютном саду вместе с братом: где бутоны цветов готовы вот-вот показать свою красоту этому миру, деревья опустили свои ветви в ожидании освежающего дождя, чтобы позже с новыми силами потянутся к солнцу.

Сейчас девушка почувствовала себя бабочкой, что вылупилась из кокона, которой вскоре предстоит вырваться и из смертельной паутины.

И это станет её началом.

Осколок первый

Сердце бешено стучало, пот стекал по лицу девушки, а руки нервно подрагивали. Уже несколько минут, прижимая одеяло к груди, она сидела и старалась прийти в себя. Поначалу она закрывала руками уши, пытаясь заглушить крики людей из сна. Сейчас же она уже ничего не слышала, но кошмар всё ещё охватывал всё её тело.

Выпустив одеяло из рук, которое совсем не согревало, Лия обхватила себя руками, пробуя унять дрожь после смутных воспоминаний, за которые она никак не могла ухватиться. Образы расплывались, исчезали, словно бы и не приходили во сне. Её тело ощущало лишь боль, что разрывала душу. Но спустя несколько минут и эти странные ощущения притупились, отступили на задний план.

На дворе стояла глубокая ночь, и сон к девушке совсем не спешил возвращаться. Встав с постели, Лия подошла к балкону, отодвигая шторы и распахивая настежь окна, ведущие на балкон. Холодный весенний ветер тут же проник в её комнату, от чего девушка слегка вздрогнула. Ей казалось, что она уже привыкла к холоду, ведь он очень медленно завладевал её телом изнутри.

Выходя на балкон, девушка не стала ничего на себя накидывать, оставаясь в одной сорочке. Ночная прохлада успокаивала. Да, ей было так холодно, что пришлось вновь обхватить себя руками. Только вот этот холод — настоящий. Не тот, что был внутри неё. Лия считала, что это оковы сюжеты сдавливают её, из-за того, что она не следует сценарию. Она изначально не собиралась отдавать себя на волю сюжета какой-то глупой истории, однако даже если бы захотела — не смогла. Была слишком слаба, чтобы хотя бы просто покинуть особняк.

Резко её вновь охватил очередной сильный приступ холода, от чего девушка поморщилась, оглядывая замерзающие руки. Однако он быстро сошёл на нет, растворяясь где-то в глубине неё. Лия смотрела на свои руки и не верила, что когда-то они способны были стрелять из лука. Её тело вообще было когда-то очень выносливым, она даже немного умела обращаться с мечом, теперь же от этого остались одни воспоминания.

Опершись на парапет балкона, Лия подняла своё взгляд к небу. Ночное небо завораживало: тёмно-синее с будто бы летящими фиолетовыми рванными огоньками, создавали ощущение движения и плавности, хотелось стать его частью и взлететь. Множество искр будто бы опускались на землю, чтобы сразу взлететь обратно ввысь.