В больших синих глазах девочки – восторг и поклонение. Ах, как ей хочется стать такой же красивой! Анна Ярославна 37 замечает девочку-поклонницу, тут же достает и дарит ей удивительный гребень с дорогими каменьями.

Вбегают няньки и уносят девочку.

Анна Ярославна 37

(Мономаху, с любовью и уважением)

Владимир, кудри твои русые куда как больше идут тебе. Взрослому мужу темный цвет подобает. Отец твой Всеволод Ярославич сказывает, что ты возмужал несказанно,

с утренней зорькой охотишься

на зверя дикого, не раз в походах воинских доблестью отмечен был…

АНАСТАСИЯ ЯРОСЛАВНА 50

(мягко перебивает Анну Ярославну 37, с легким беспокойством)

Ох, уж сыны рода Рюрика. Прадедово семя.

Твердо знаю, бранное поле не милей ложа брачного, да не с диким зверем душу исповедовать.

(чуть поднимая голос, тожественно)

Сын наш Владимир… Сын наш любимейший…

Елизавета Ярославна 48 вдруг поднимает руку, встает и решительно вплотную подходит к Мономаху с твердым намерением и большим плоским предметом, завернутым в пурпурную тряпицу.

Вдруг в проеме на руках няньки начинает плакать мальчик. Елизавета Ярославна 48 поворачивает голову и ободряюще кивает мальчику, типа мужик ты или нет?

Слезы у мальчика тут же высыхают, нянька стремглав убегает вместе с ним.

Тетушки тихо возмущаются, что Елизавета Ярославна 48 перехватывает инициативу.

Елизавета Ярославна 48

(сестрам, с интонацией «это же элементарно»)

Имею право по старшинству. Брата Всеволода нет в светлице, выходит старшая – я!

Красивые карие глаза Анастасии Ярославны широко открываются и часто недоуменно моргают. Анна Ярославна 37 и Мономах азартно наблюдают за традиционным многолетним диалогом сестер.

АНАСТАСИЯ ЯРОСЛАВНА 50

(деланно утомленно, со вздохом)

Елизавета, сестра моя дражайшая. Низкий поклон тебе за то, что бремя старшей на себя взвалила.

Анастасия Ярославна 50 сгибается в низком поклоне. Елизавета Ярославна 48, как бы ни слыша, начинает разворачивать картину, завернутую в пурпурную тряпицу. Анастасия Ярославна медленно разгибается, шумно втягивая воздух через нос.

АНАСТАСИЯ ЯРОСЛАВНА 50

(постепенно ускоряясь, с иронией)

Выходит, матушка наша Ирина-Ингигерда, принцесса шведская, царствие ей небесное и вечный покой, дочь короля Швеции Олафа, монарха христианского, царствие ему небесное, и батюшка наш Великий князь Киевский Ярослав, Мудрым нареченный, светлая память ему, сын Князя Владимира – Красно Солнышко,

Руси крестителя да заступника, царствие небесное ныне и присно и во веки вечные, тебя, Елизавета Ярославна, первой народили?!

Анастасия Ярославна 50 быстро грустнеет, смотрит в окно. В глазах появляются слезы.

АНАСТАСИЯ ЯРОСЛАВНА 50

(чуть охрипшим голосом, негромко)

Кто же я как не старшая сестрица, коли отец за руку меня к колыбели твоей подвел

да сказывает: Вот, Настёнушка, и подруженька тебе на свет божий народилась. Как назовем младшенькую?

Крупные слезы катятся по щекам Анастасии Ярославны 50.

Анастасия Ярославна 50

(навзрыд)

А матушка Ирина по голове меня гладит: Смотри, как сестрица ножками бьет и бровки хмурит, чистый викинг!

Елизавета Ярославна 48 подходит к Анастасии Ярославне 50, обнимает за плечи. Ободряюще-успокаивающе кивает. Протягивает платок и картину без упаковки.

Анастасия Ярославна 50 берет дорогой платок, вытирает слезы, шумно сморкается в него и с просветленной улыбкой машет платком, мол, сама рассказывай.

Елизавета Ярославна 48 по-военному разворачивается к Мономаху.

Мономах встает с лавки, где присел рядом с любимой теткой Анной Ярославной, чтобы от души похохотать над традиционной сценой определения старшинства. Мономах немного озадачен, встревожен, вытягивается в струну.

ЕЛИЗАВЕТА ЯРОСЛАВНА 48

(абсолютно спокойно, продолжает)

Привезли мы тебе, свет-Владимир, картину, маслом писаную. Гита – принцесса Английская на ней, дочь покойного короля Гарольда, почившего 7 лет тому в битве при Гастингсе, царствие ему небесное.

На лице Елизаветы Ярославны 48 возникает внезапное горькое переживание, но тут же приходит.

ЕЛИЗАВЕТА ЯРОСЛАВНА 48

(снова спокойно)

Девка ладная, крепкая, умом наделена да статью королевской.

Мономах с неподдельным интересом разглядывает портрет миловидной девушки в рыцарских доспехах.

Шлем снят и чудесное нахмуренное лицо девушки с мило оттопыренными ушками – единственное, что можно разглядеть из всего тела.

На шлеме пристроился крупный белый горностай с черным кончиком хвоста и черными глазами-бусинками, похожий на Забаву, но белый-белый.

Мономах

(медленно, задумчиво)

Понял, зачем пожаловали, тетушки мои любезные.

(с озарением)

Ответ таков мой будет – не помышляю о жене да детях малых!

(торжественно)

Клятву даю, час настанет – вы первые услышите да узнаете!

Тетки настороженно молчат.

Мономах

(набирая обороты)

Да я и не бывал в той земле аглицкой, и что за люди там живут мне неведомо.

Мономах продолжает разглядывать портрет, озорно подмигивает портрету.

Мономах

Принцесса Гита прекрасна.

Коли судьбинушка походом в Англию-страну забросит – обещаю, навещу принцессу английскую! Ромашки-то у них там, поди не растут? Вот и привезу охапку, чтоб не скучала, да на лепестках гадала!

Мономах хохочет.

В одном из проемов залы, ведущих в полукруглый коридор, появляются недоуменные лица молодых друзей Мономаха, которые ждут его из последних сил. Все готово к охоте.

Мономах

(весело и деловито)

А, покуда и так дел невпроворот!

Мономах легкой уверенной походкой направляется к друзьям. Анастасия Ярославна 50 встает на пути, бьет посохом по полу.

Анастасия Ярославна 50

(сурово)

Король Вильгельм Незаконнорожденный глаз на Гиту положил. Крепость, где принцесса хоронится уж долгие месяцы под неусыпным взором Вильгельмовым!

(приговор)

Али ярмо на девку, али голову сложит от меча Вильгельмова!

Мономах подмигивает друзьям.

Мономах

(нахально)

Про Вильгельма слыхал. Злой рубака… А принцессу ослобонить – дело правое да святое!

Мономах на секунду крепко сжимает ножны на поясе.

Мономах

(спокойно)

Коли просишь да велишь, тетушка, ослобоню.

Только достойных мужей в Чернигове и так хватает…

(пытается загнуть палец, ведя счет)

…князь Олег Святославич,

да…

В светлицу быстрым шагом шумно входит ВСЕВОЛОД ЯРОСЛАВИЧ, отец Мономаха. Всеволоду Ярославичу – сорок три года. Он в сопровождении двух богато и нарядно одетых византийцев.

Оба смуглые. Умные интеллигентные лица. Один ТОЛСТЫЙ и невысокий грек. Пыхтит от жары. Явно заискивает перед Всеволодом Ярославичем. Много говорит. Небольшая аккуратная борода. Второй – ВЫСОКИЙ и крепкого телосложения. Ведет себя с достоинством. Молчалив. Орлиный нос. Похож на грека, но скорее итальянец. Потусторонний одухотворенный взгляд наводит на мысли о принадлежности Высокого к Ватикану. Небольшая аккуратная борода.