10 июля 2010 года (суббота)

Подъем, зарядка, завтрак и целый день читаю все подряд, лишь бы не думать. Да, еще прогулка: целый час в каменном мешке. Обед такой, что кушать не хочется, но есть что-то надо. Настроения писать нет никакого. Хотя бывает и хуже, но реже.

11 июля 2010 года (воскресенье)

Подъем, зарядка. Это обязательно, для поддержания духа и воли. Стараюсь не думать о родных, иначе горло сжимает, и подступают слезы. Жалко себя, жалко их. Ну ладно об этом. С утра все спят, подъем ведь в шесть утра, требуют вставать и заправлять «шконку», а потом опять можешь ложиться. Я же пользуюсь этим временем, никто не мешает, стараюсь все вспомнить, что же произошло?

12 мая 2010 года на мобильник позвонил опер МВД. Звонок не был для меня неожиданностью, я знал, что идет расследование по старому уголовному делу «У Казанской», но полагал, что следствие, тем более Генеральной прокуратуры, сумеет разобраться, кто есть кто. Наивный!

В конце прошлого года ко мне обратился Сергей Новиков, мой заместитель по юридической фирме, с которым я познакомился у Бадри Шенгелии Он сказал, что со мной хочет встретиться Панов. Я отказался, так как Панова не переносил на дух, жулик он, да и только. Через некоторое время Новиков передал мне, что Панов заявил, что если я не встречусь с ним, то он возьмет меня в соучастники. Я опять отказался. И это была моя ошибка, к сожалению, не первая в связи с этим делом. Я хотел по этому поводу обратиться в следствие, но меня отговорили, сказали, что лучше не лезть самому. Когда надо позовут, ты все объяснишь. И это была моя вторая ошибка: никто не позвал и слушать не стал.

Накануне звонка опера я позвонил Сергею и от него узнал, что следствие задержало Алексея Косенко и решается вопрос о его аресте. Поэтому я уже ждал вызова.

Опер попросил меня о встрече, и мы договорились с ним встретиться на площади Мужества. Я понимал, что это может быть задержание, и позвонил сыну, взял его с собой, чтобы он был в курсе того, что может со мной произойти. На площади было двое оперов, они предложили проехать в следствие. Я понял сразу, что речь идет о задержании, и сказал, что могли бы просто предложить приехать, я скрываться не собираюсь. Хотели посадить меня в свою автомашину, но я отказался, сказал, что поеду с сыном. В конце концов, они согласились, и мы поехали.

Когда приехали на Мойку, где размещалась бригада следователей, меня завели в комнату, следом зашел, как я потом узнал, руководитель бригады Пипченков. Он грозным тоном спросил у оперов: «Кто это?» – и, услышав мою фамилию, изрек: «Задержать и арестовать». Затем, гордый и страшно довольный собой, своим величием и властью, данной ему над людьми, удалился.

Я сразу понял, что никакого выяснения моей роли в совершении преступления не будет, все уже решено и определено. Пытался выяснить у оперов, чего они хотят. В ответ я слышу: «Признание своей вины и только признание». Я заявляю им: «О каком признании может идти речь, если они даже не знают, какое отношение я имею к этому делу». Никто слушать не захотел. Далее появился следователь, «шестерка», который даже не знал обстоятельств совершения преступления. На мой вопрос «Как же вы будете допрашивать, если не знаете обстоятельств совершения преступления?» он ответил: «Что скажете, то я и запишу». Видно, что-то новое в тактике следствия появилось.

По моей просьбе вызвали в качестве адвоката Горшкова Вадима и, как только он приехал, записали мой допрос в качестве подозреваемого. Я не пишу «допросили», потому что следователь был, как баран: что скажешь, то и запишет. Без всякого понятия. После допроса повезли опера меня в ИВС на Каляева. По дороге опять убеждали меня, что могут отпустить, если я признаю свою вину. Это я, бывший начальник следствия, у которого таких следаков было 120 человек, должен признаться в преступлении, которого не совершал. Бред, да и только.

И вот я в камере-одиночке. Держусь из последних сил, хоть головой об стену бейся, все бесполезно. Что делать? Признать свою вину? Но при этой мысли меня такая злость захлестывала, что все остальное отступало. Если бы я действительно был причастен, я бы согласился. Но преступление было совершено за моей спиной, и я даже не знал и не допускал, что Шенгелия может его совершить. Ведь мы с ним только юридическую фирму открыли, зачем же было так подставлять ее.

И опять я прокручиваю события пятилетней давности.

В то время я работал четвертый год генеральным директором охранного предприятия, принадлежащего иностранной фирме. Хозяева фирмы менялись, перепродавая фирму друг другу, но деньги вкладывать в свое развитие никто не хотел, а прибыль требовали, причем постоянно, клиентов мы должны были искать сами. Такая постановка вопроса стала меня нервировать. Надо было искать что-то другое.

Решили вместе с Сергеем Корякиным организовать свое охранное предприятие, что и сделали. Некоторых клиентов дал Сергей, некоторых я. Предприятие прибыли не приносило, но и дополнительных затрат не требовало, само себя окупало. Так и жили.

В это время у меня на горизонте появился Миша Шипинов. Он работал по безопасности у одного водочного олигарха. Стал часто заезжать ко мне, общались, ходили вместе в баню, в общем, стали приятелями. Затем он поменял работу и стал работать по безопасности у своего приятеля Бадри Шенгелии. Мне говорил, что тот является крупным бизнесменом по недвижимости и у него большие перспективы. От него же пошла инициатива по раскрутке нашего охранного предприятия и созданию юридической фирмы. Идея мне понравилась: одновременно увеличится охранное предприятие, оно, наконец, станет приносить прибыль, и я займусь юридической работой, что ближе мне по душе и знаниям. Единственное, что меня останавливало, это то, что я не знал Шенгелия, но был Миша, и через него я все мог решать. Это меня вполне устраивало.

Я посоветовался с Сергеем, он был соучредителем охранного предприятия. Тот мою идею поддержал. Начались торги с Бадри. Он хотел, чтобы мы отдали ему 51 % долей охранного предприятия, фактически хотел стать владельцем, да еще бесплатно. На это мы не пошли, предложили только треть долей, на том и сошлись. Он сразу же дал нам дополнительные посты, и работы значительно прибавилось.

Бадри Шенгелия представлял собой интересную личность. Окружил себя роскошью, любил пускать пыль в глаза: золотой мобильник, роскошные машины и куча приближенных, которые заглядывали ему в глаза. Среди них Дараселия, Панов, Корякин и другие, я их не запомнил, в основном, его земляки. Руководил он всем единолично, даже родной брат был полностью под ним. Не терпел возражений и был в полном смысле диктатором. Все остальные как «шестерки».

На сегодня все, люди уже встают, начинается очередной тюремный день.

12 июля 2010 года (понедельник)

Подъем, зарядка. Продолжаем исповедь.

При Шенгелии была группа юристов, которые готовили все документы и представляли его во всех судах. Как я понял, возглавлял их Новиков Сергей, хотя понятие «возглавлять» относительное, решения принимал не он. До него был Дима, фамилию его уже не помню. Дима заработал деньги, ушел и открыл свою фирму. Когда шла подготовка к созданию фирмы, мне представили юристов и навязали заместителем Новикова. Я хотел сам подобрать человека для работы по гражданским делам, но Шенгелия не согласился, и теперь я понимаю почему.

В общем, пока я уволился из охранного предприятия, пока отстраивали офис под юридическую фирму, закупали мебель, мне активно помогал Михаил. Он стал одним из учредителей, мы вместе с ним сложились на мебель, а ремонт сделали строители Шенгелии.