Однако те, кто знакомился с ним поближе, знали четко, что этот человек добрый и любящий всех близких, он просто выполняет инструкции, для того, чтобы выжить, и чтобы выжили другие. Как человек, Юрий Антонович был общительный, он не говорил на эмоциях, как многие (у Пети шла ассоциация с Сеней, когда говорили об эмоциональном человеке), он сначала выслушивал весь монолог собеседника, потом говорил сам. Образование у этого человека было на высоте: он мог спокойно рассказать о механике и электротехнике, знал биологию и органическую химию, мог прекрасно поговорить на литературные или философские темы. Иными словами – с ним скучно не было.

***

– Ну че там?

– Да ни че. Опять обезьянки побежали.

– Нарвутся они.

– Ага. Офицерской бляшкой от ремня ой как больно!

– Паштет!

– А? – отозвалось из арсенала.

– Хорош, чистить автомат! Он и так сверкает у тя! Мы за все время только пять выстрелов сделали.

– А я хочу еще отполировать.

– Ну твое дело.

– Вот блин, казалось-бы отдыхай, никуда не бегай, ничего не делай, но нет! Отполировать надо! –прохрипел любитель кого-либо разыграть одноглазый Дима, которого все звали Флинт. Глаз тот потерял в аварии на машине, и на момент ядерного удара он проходил последнюю процедуру лечения, что никак не повлияло на его будущее. Целится и стрелять ему уже не мешало отсутствие левого глаза, т.к. он быстро привык к этому, хотя по началу были проблемы с адаптацией. С кличкой Флинт он быстро сошёлся. Пацан был оптимистичным и старался улыбаться как можно чаще, показывая всем, что он, одноглазый, счастливый, и что другим надо брать с него пример: – Вот, казалось-бы: ляг, найди удобную позу раскинь руки и получай удовольствие, – проговорил он с мечтающей интонацией, будто он в Нирвану попал.

– Поддерживаю! – крикнул со второго яруса главный человек «сначала делай, потом думай» -Кирилл.

– Не, знаешь, у него в голове походу команда все время работает: «Чтобы сияло как в Эрмитаже!» – отозвался Иван с другой кровати. Этот товарищ не был каким-то выделяющимся пацаном, он был простым человеком, который старался шутить по делу, и чем-то был похож на Ярослава.

– Да, да! Стёпачкин! Пол в туалете должен сиять как шахматная доска! – резко крикнул главный пофигист клуба – Алексей, или как его все звали Лёха.

– Хе! Я представляю, как он потом будет нести его как ледяную статую, чтоб не запачкать.

– Ага! Паш, а ты из него вообще стрелять то будешь?

– Будем надеяться, – подошел Ярик, – что стрелять не придется, – с этими словами он сел на кровать.

Те замолчали.

– Миш.

– Ау, – отозвался тот с кухни.

– Иди сюда. Без музыки скучно.

– Ща иду! Успеем ещё!

На дальней кровати чуть-чуть поёрзал скромный Андрей, которого все звали Скромник. Остальные ребята сидели на кроватях в казарме с бежевыми стенами, которая предполагалась для контрактников, но контрактников не завезли. Теперь здесь живут те ребята, большинство которых школу не закончило. За пять лет они научились обращаться с оружием, ухаживать за ним, шить, разводить костер на пустом месте и все необходимые навыки на разные случаи жизни. Главный устроил им курсы молодого бойца, которые прошел каждый из подростков, так как выхода не было. «Иначе не выжить», – говорил майор.

В помещение вошел Петька.

– Петь! Ну че опять воспитывать лезешь? – сразу сказал Дима.

– Да достали они. Все время лезут туда, куда не нужно, – хмуро ответил тот.

– Петь, – одновременно сказали Серёга и Ярослав и посмотрели на него с небольшой усмешкой.

– Блин, не напоминайте, – закатал тот глаза.

– Да, да! Небоскреб! – завопили Санек, или как его все называли Шурик.

Шурик был самым старшим из всей кампании, но он не претендовал на роль лидера, даже наоборот – не хотел этого от слова «совсем».

В их маленьком обществе не было каких-то серьёзных конфликтов. Не было таких людей, которые пытались показать, что они сильнее. Все держались друг за друга и поддерживали остальных жителей. Такая дружба была закреплена тем, что все осознавали, что по-другому никак.

– Достали, – тихо прорычал Петька.

– Ладно, ладно, – успокоил тот.

– Петрух, – обратился к нему Серёга, – может хватит вот этой серьёзности? Почти пять лет прошло.

– Отвянь, – он сел на кровать.

– Надо посмотреть на жизнь по-новому, – пытался Серый.

Петька промолчал.

– Слушай, пора перестать жить прошлым.

– Тебе в****** что ли?! – рявкнул на него тот.

Ярый повернулся к кухне, понимая, что скоро это дойдёт до драки, за которую все получат выговор, а зачинщики опять будут долго ходить с чёрными лицами, и крикнул:

– Маэстро, музыку!

– Сейчас, лечу! – послышалось из кухни.

Мишка был по национальности казахом, и он единственный умел играть на гитаре. Из-за этого его друзья называли «Свой Цой». Мишка знал самые известные песни Кино, ДДТ и Сплина. Часто он выступал на само-организованных концертах и был местной муз-звездой.

– Старший, что-нибудь говорил, – спросил Шурик Петьку.

– Старший зовет в 00:30 на сбор, всех. Говорит – что-то важное.

– Поняли, приняли. Маэстро! – вновь позвал Ярик Мишку.

– Интересно, чё он опять выкинет. «Рейд на дальнюю станцию, Семёныч с вами!». Или: «В технические помещения, проверить проводку», – говорил Шурик хриплым голосом.

– Нет, если рейд, то обычно сразу вызывает и ставит задачу. Тут он прямо говорит – «Важно». Думаю, что-то по серьезнее, – равнодушно проговорил Петька.

– На бис, али на заказ? – вошел тот самый Маэстро.

– Цой жив! – проорали трое пацанов.

Мишка сел, взял в руки гитару, настроил и начал играть песню «Звезда по имени Солнце», которая была актуальна и по сей день.

***

«Зачем…? Зачем это всё…? Что может заставлять их всё держать в секрете? Скажи мне, дядя… почему ты уходишь и делаешь вид, что так и должно быть? Каждый раз, когда ты отворачиваешься от меня и переступаешь порог, у меня в глазах всё сереет…надо мною сгущаются тучи…нету хоть какого-то лучика света… Ты думаешь, что я смогу это терпеть бесконечно? Что Катя сможет? Мы все гниём и чернеем здесь, под землёй…и с каждым годом петля на моей шее затягивается всё сильнее… Мы все мечтаем вернуться туда…жить под лучами солнца…дышать свежим лесным воздухом…чуять аромат цветов и трав… Просто вернуть ушедшие дни… Но если ты сам повторяешь одни и те же слова…что там жить нельзя…и что нескоро всё пройдёт, то зачем ты уходишь…? Зачем другие уходят…? Зачем!? Ты может быть считаешь, что всё это ради нас, только нам от этого ещё хуже… Откуда…? Из-за чего у тебя от нас секреты? Почему ты говоришь загадками? Если тебе меня не жалко, то хотя бы Катю пожалей… Поражаюсь людской тупости… Столько тысяч лет прошло, а ничего не поменялось…ничего не меняется… Человек, как желал, жаждил постоянный контроль, так и продолжает… Откуда у нас секреты друг от друга? Мы все живём в одной железобетонной коробке, все друг друга знаем… Зачем что-то скрывать? И чёрт с соседями! Чёрт с военными! Почему ты скрываешь всё от нас! Если ты ответишь, что тебе запрещают, то я тебя возненавижу! Тебе кто-то смеет заткнуть рот!? Хватит… Перестань… Мы твои самые близкие люди в этом чёртовом месте, из которого нет выхода… Однажды я потребую от тебя правды, и если ты не ответишь или попытаешься уйти от ответа, то ты окончательно потеряешь меня…меня не будет больше в твоей жизни…я уйду навсегда, хотя ты сможешь видеть моё лицо ежедневно, но ты и слова от меня не получишь… Где твоя твёрдость и независимость? Сгорели в огне ядерного пожара? Если так, то хватит претворяться, что ты такой же, как раньше…»

Объяснительная записка Светы Кораблёвой.

***

14.01.27

Самарская область, река Сок.

Научно-исследовательская лаборатория ИК-15. Тип бункера В13.

Время 07:20

– Света. Света.

Дядька говорил шепотом и нежно гладил племянницу.

– М, чего? – сквозь сон спросила она.