Если благосклонный читатель с некоторым интересом следил за приключениями Корнелио, то ему, конечно, будет интересно узнать, что случилось с капитаном после его отъезда из лагеря Морелоса перед Гуахуапаном.

После полудня того дня, в течение которого полковнику удалось избежать преследования бандитов Арройо, капитан, в сопровождении Косталя и Брута, по другой дороге доехал до долины Остуты и сделал привал невдалеке от гасиенды Дель-Валле.

Пока расседланные кони щипали траву, Косталь отправился на рекогносцировку. Брут принялся жарить на угольях несколько кусков мяса, высушенного на солнце, и, когда скромный обед был готов, предложил его капитану, и в то же время сам ел с таким усердием, что доля Косталя уменьшалась с поразительной быстротой.

— Если ты будешь продолжать в том же темпе, дружище Брут, — сказал наконец капитан, — то Косталь останется голодным.

— Косталь ничего не будет есть до завтра, — серьезно сказал Брут.

— Разумеется, поскольку ему просто ничего не останется!

— Нет, господин капитан, сегодня третий день после летнего солнцестояния, а ночью наступит полнолуние. Косталь будет поститься, чтобы приготовиться к появлению своих богов.

— Языческие глупцы! — сердито воскликнул капитан. — Неужели вы никогда не откажетесь от своих суеверий.

— Христианский Бог живет на небе, — возразил негр уверенным тоном, — а боги Косталя в озере Остута. Талок, бог гор, живет на вершине Монтапостиака, а Матлакуце, его жена, богиня вод, обитает в водах, окружающих заколдованную гору. Во время полнолуния после летнего солнцестояния они оба явятся потомку касиков, которому исполнилось пятьдесят лет, и Косталь будет их заклинать сегодня вечером.

Капитан раскрыл было рот, чтобы вернуть негра к разумным мыслям, но в эту минуту подошел Косталь.

— Ну, Косталь, — сказал капитан, — подтверждаются ли наши известия? Арройо в самом деле расположился лагерем на берегах Остуты?

— Так и есть, капитан! Индейский пеон, которого я встретил по дороге, сказал мне, что Арройо и Бокардо расположились у брода. Поэтому вы можете сегодня вечером передать им письмо генерала, потом вы дадите мне с Брутом позволение провести ночь на берегах священного озера.

— Гм! Так они в самом деле так близко! — сказал капитан с неприятным чувством, заставившим его разом прервать обед. — Ну, — прибавил он, — тем больше времени остается у нас для отдыха. А удалось узнать что-нибудь о вашем прежнем господине, доне Сильве?

— Он уже давно оставил Лас-Пальмас и уехал в Оахаку. Что касается гасиенды Дель-Валле, мимо которой нам скоро предстоит проехать, то она все еще во власти испанцев.

— Стало быть, мы со всех сторон окружены врагами, — воскликнул капитан.

— Арройо и Бокардо не могут враждебно отнестись к посланнику знаменитого Морелоса, — возразил Косталь, — притом ваша милость, так же как и мы с Брутом, не такие люди, чтобы испугаться каких-то бандитов!

— Конечно… но осторожность требует дождаться ночи, прежде чем пуститься в дорогу.

— Я тоже так считаю, — кивнул Косталь. — А пока не мешает немного соснуть: нам предстоит беспокойная ночь.

Черный и белый охотно последовали совету индейца, который привел их к группе пальм, где расстилался мягкий ковер мха; и скоро все трое спали крепким сном.

Так как нам нечего делать с ними до их пробуждения, то посмотрим, что делают дон Сильва и его дочь.

На третий день путешествия вечером они остановились в лесу, недалеко от брода через Остуту, где мы уже видели их, — по крайней мере мы упомянули об этом раньше.

Ночью дон Сильва, обеспокоенный смутным шумом, доносившимся издали, и опасаясь препятствий при переходе через реку, послал одного из своих слуг, на храбрость и опытность которого мог положиться, разведать берега реки. Через два часа слуга вернулся и сообщил, что на берегу реки он видел много огней. Это были костры лагеря Арройо. Слуга прибавил, что на обратном пути кто-то, как кажется, гнался за ним. При этом известии путешественники поспешили погасить свой костер и решили продолжать путь. Тот же слуга взялся указать другой брод и провести к гасиенде Сан-Карлос по другой дороге. Хотя этот значительный обход затягивал дорогу еще на добрые сутки, но лучше было опоздать, чем угодить в лапы бандитов.

Путешественники отправились к озеру Остута; но дорога оказалась так длинна и утомительна, что только к десяти часам вечера удалось им достичь берега озера.

Между всеми священными и почитаемыми местами, на которых индейцы в прежние времена совершали жертвоприношения своим богам, наибольшее число преданий и легенд связано с озером Остута и с горою, которая возвышается из его вод. Это Монтапостиак, или заколдованная гора, при виде которой каждый индеец исполняется трепетом и благоговением.

Пока не пришло время описать подробнее чудесное место, где находились дон Сильва и его дочь. В лесу, окружающем озеро, путешественники нашли надежное убежище и решили дождаться здесь рассвета, так как ночью трудно было отыскать брод, о котором упоминал слуга.

Но возвратимся к Корнелио и его спутникам.

С заходом солнца они сели на коней и тронулись в путь. В темноте проехали мимо гасиенды Дель-Валле, незамеченные часовыми, и скоро достигли брода; но насколько оживленное и шумное зрелище представляли берега реки утром, настолько же они были пустынны и молчаливы теперь, и только следы лошадиных копыт указывали на пребывание Арройо.

— Что же теперь делать? — спросил капитан у индейца. — Где мы найдем этих бездельников Арройо и Бокардо?

— Я отправлюсь к ближайшей гасиенде Сан-Карлос, — отвечал Косталь, — и там наведу о них справки.

— А если и эта гасиенда занята испанцами?

— Перейдем сначала через брод, а потом вы с Брутом подождете, пока я сделаю рекогносцировку.

Это предложение Косталя было принято. Три всадника перешли через реку, и Косталь хотел отправиться вперед.

— Будь осторожен, Косталь, — заметил капитан, — опасности окружают нас со всех сторон.

Косталь ускакал, и капитан с Брутом остались вдвоем. Прошло четверть часа в беспокойном ожидании, потом еще четверть часа, а Косталь все не возвращался.

— Я поеду вперед и узнаю, что с ним случилось, — предложил негр.

Обеспокоенный продолжительным отсутствием индейца, Корнелио позволил Бруту ехать, но приказал вернуться, если через четверть часа не встретит индейца. Он надеялся на ловкость и испытанное мужество Косталя и был убежден, что тот сам вывернется из любого затруднения.

Корнелио стал считать минуты с того момента, как звук копыт лошади негра замер в отдалении. Прошло более четверти часа, а Брут не возвращался; тогда Корнелио неторопливо двинулся в том же направлении, в котором отправились его товарищи. Спустя несколько минут, перед ним мелькнул огонь. Почва постепенно возвышалась, и скоро он заметил в глубине долины высокую постройку, окна которой были освещены так ярко, что внутренность здания казалась в огне. Кроме того, по плоской крыше двигались по всем направлениям факелы, так что казалось, будто толпа людей ищет чего-то. Уже одно это зрелище заставило Корнелио остановиться, но его смущение превратилось в ужас, когда он заметил, что между окружавшими постройку деревьями мелькнул какой-то белый призрак и в ту же минуту исчез. Капитан перекрестился и остановился, не зная, оставаться здесь или вернуться к берегам Остуты.

Виновниками этого необычного зрелища оказались бандиты Арройо. Главарь шайки, взбешенный неудачей при Дель-Валле и бегством полковника, дал волю своей свирепости и немедленно решил овладеть гасиендой Сан-Карлос. Для большей безопасности, так как он не знал, на какое сопротивление может натолкнуться в гасиенде, он призвал к себе отряд, осаждавший Дель-Валле, и во главе ста тридцати человек отправился к гасиенде Сан-Карлос. Ограбив ее, он рассчитывал на следующее утро со всеми своими силами напасть на Дель-Валле.

Этим объясняется, почему Корнелио проехал мимо гасиенды Дель-Валле и через брод, не попав в руки бандитов.