Но всё равно мне нравилось находиться вместе с ним в лаборатории. Тогда он становился особенно остроумным, немного подначивал меня, но его сарказм был мне близок.

Сначала я думала, что тёмный маг будет работать над каким-нибудь замысловатым ядом, но большинство экспериментов касались таких позитивных вопросов, как укрепление иммунитета или поддержание молодости. Один импозантный мужчина, например, попросил снадобье для мужской силы. Ох, лучше бы ему не знать из чего Кристовский его делал. Но — признаюсь вам честно — «аромат» медвежьего навоза покидал наш кабинет очень долго. Хотя сами тёмные, продолговатые капсулы ничем не пахли. Надеюсь, что они ему помогли. Потому что порой мне казалось, что Глеб пихает в «фарм-чудо» всё, что плохо лежит. На мои сетования, что мы помогаем людям, а должны их изводить он откровенно ржал. И убеждал, что ничто не отравляет человека сильнее чем сама жизнь. А мы лишь продлеваем их муки по эту сторону света.

Мне настолько часто приходилось теперь мотаться к Михал Михалычу Невзоровичу, а посылки становились всё тяжелее, что я не выдержала и потребовала, чтобы Кристовский купил мне самокат. Буду как курьеры рассекать по городу на мобильном транспорте. Сначала Глеб подумал, что я шучу, но когда в следующий раз заявила, что половину груза выкину в ближайшую помойке, то согласился на эксперимент и взвалил мою ношу к себе на плечи. Через два дня меня ждал не только электрический красавец, но и стильный рюкзак-торба с ровным дном, широкими прочными лямками и изящной медной фурнитурой. Теперь я могла не только печень и селезёнку, но при желание и пиццу доставить.

Этот день мне хорошо запомнился еще и потому, что к нам пришёл очень странный гость. С самого утра Глеб был сам на себя не похож. Если в его случае вообще уместна такая фраза. Во-первых, он предстал предо мной в образе брутального бритого-качка, которого до сей поры я ни разу не видела. Во-вторых, всё время норовил меня куда-нибудь отправить. Видимо, не хотел, чтобы я видела того, кто к нам придёт. Мог бы просто дать отгул, но такое очевидное решение, почему-то не приходило ему в голову, а я наоборот стремилась во чтобы то ни стало увидеть загадочного посетителя. Поэтому постоянно находила себе дела в офисе. На улице было промозгло, что внешне оправдывало моё желание, как можно меньше мотаться по городу.

Во второй половине дня на лестнице раздались гулкие, тяжелые шаги.

— Отправляйся в лабораторию! И чтобы не случилось — даже носа от туда не кажи! — скомандовал Глеб.

Наши отношения не подразумевали пререканий, поэтому я сразу же сделала так, как он велел, оставив маленькую щель. Присев на подоконник в отсвет, могла видеть силуэты и слышать разговор.

Судя по шагам и тому, как пришедшие расположились в комнате, там было несколько человек. Но все они молчали. Говорил только один из них. У него был гнусавый голос, будто идущий из трубы. Слова он произносил очень медленно, делая гигантские паузы между ними. Создавалось ощущение, что изречение каждого из них причиняет ему гигантскую боль. Из-за этого было очень сложно понять, что он говорит. Мне стало неуютно. Но постаралась отогнать неприятные ощущение и напрячься, чтобы не пропустить ни звука.

Очевидно, что посетитель привык, что никто даже не пытается его перебить. Вторая отличительная черта его речи — огромное количество ненормативной лексике. Я, конечно, не ромашка, мат слышала да и сама могу в нужной ситуации так сказануть на народном языке, что даже у филологов уши трубочкой свернуться. Но этот человек не просто вставлял модные, благодаря блогерам словечки. Нет, они лились у него столь естественно и в таком количестве, перемежаясь с «феней», что остальные, нормальные слова выполняли связующую функцию. Вот от этого мне стало страшно. Я поняла, что к Кристовскому пожаловал кто-то из верхушки криминального мира. И именно поэтому он предпочёл отослать меня.

Ответы босса были не слышны. Думаю, что он не боялся пришедших, но стремился вести себя с ними мягко, как обычно отражая поведение собеседника и представляя из себя того, кого они рассчитывали увидеть.

— Договорились. До связи, — наконец чуть громче произнёс он, видимо, подводя итог встречи.

— Да, Глеб. Мы с тобой друг друга поняли. Помоги мне убрать его — и я в долгу не останусь. Ты меня знаешь, — до меня донеслись легкий шорох и тяжелая поступь сопровождающих авторитета охранников.

— Выходи, — крикнул Глеб.

Но на сей раз я не рванула выполнять его команду, а подбежала к окну, наблюдая, что из нашего подъезда вынесли кресло на колёсах. В нём сидел нестарый, но уже седой и очень худой мужчина. На его щеке была татуировка в виде молнии. Два крепких амбала несли его трон. Еще двое шли впереди осматриваясь по сторонам. И наконец третья пара таких же крепких мужчин замыкали шествия, оглядываясь назад.

— Кто это был?

— Крупный заказ, — хохотнул Глеб.

Он был уже в своем обычном виде аристократичного интеллигента, как я про себя называла этот его образ. Глаза светились озорным блеском.

— Да, но я не поняла теперь… ты — киллер?

— Я уже сто тысяч объяснял тебе, что я — медиум. Я не убиваю людей. Я лишь способствую исполнению их воли. За деньги.

— Но ведь это ужасно?

— Ужасно? Что ужасного? Я воплощаю волю человека. Варвара, — он вдруг как-то посерьезнел. — Если ты будешь задавать много лишних вопросов, то у нас ничего не получится. А так как ты уже слишком много знаешь, то мне придется обнулить твоё сознание. Ты понимаешь, что бывает с теми, чье сознание очищено?

— Нет… — растерянно пробормотала я.

— Они попадают в клинику для душевнобольных, где находятся до глубокой старости. Некоторые доживают до ста пятнадцати лет. В полном беспамятстве! — угрожающи сообщил он.

— Ммм. Я услышала тебя. Но можно один последний вопрос, — не удержалась я, сама пугаясь собственной смелости.

— Ну? — глянул он.

Но в его глазах уже не было угрозы, они вновь шаловливо блестели.

— А меня возьмёшь с собой?

Он рассмеялся. А когда успокоился, то, не отвечая на мой вопрос, продолжил.

— Варь, ты любишь боевики? — спросил он.

— Это приглашение в кино? — что-то мне подсказывало, что если он пригласит меня на свидание, то я соглашусь пойти хоть в шаурму, хоть на дешевую комедию.

— Нет! Но через пару дней нас ждет приключение в этом стиле. Сегодня уже поздно, а завтра с утра наведайся к нашему другу с холодными руками и горячим сердцем. Хотя, нет! Завтра поедем туда вместе. Одна ты в этот раз всё, что нам понадобиться, не довезёшь.

«Неужели он решил не таскать мелочевку, а взять сразу целый… хм-хм… так сказать, оптом дешевле», — отразилось в моих глазах.

— Не бойся, всё будет хорошо, — лёгкая оранжевая нить протянулась от Кристовского, успокаивая меня.

Почувствовав доносившейся аромат мандаринов, я улыбнулась. Действительно, еще пара месяцев и Новый год.

Невзорович встречал нас на улице. Несмотря на утреннюю прохладу, он был в одном медицинском халате. Пальцы сжимали остаток сигареты. Лицо выглядело помятым и невыспавшимся.

— Приветствую! Наконец-то Глеб Ростиславович пожаловал собственной персоной, а то совсем забыл дорогу! Варюшка-то частенько у меня бывает. А я всё думаю, как там сам. А то глядишь, мож, забрала тебя нечистая, — несмотря на несвежий внешний вид, он не теряла оптимизм.

На его балагурство Глеб лишь сдержанно пожал ему рук.

— Да, всё по-старому. Ты подготовил то, о чём я просил?

— Да, всё в лучшем виде, — вновь хохотнул МихалМихалыч, затем открыв дверь что-то крикнул в пустоту.

Но его там, видимо, ждали. Потому что дверь распахнулась, и с грохотом два санитара выкатили очевидно тяжелую тележку для перевозки больных. На ней лежал продолговатый предмет примерно ста восьмидесяти сантиметров длиной и около шестидесяти сантиметров шириной. С заметным усилием они загрузили свою странную ношу в наш багажник. Мне было интересно только одно: как мы с Глебом будем затаскивать ЭТО в его лабораторию. Тем временем Кристовский протянул патологоанатому толстый конверт. Тот хлопнул медиума по плечу, сунул конверт в карман и вновь закурил. Я помахала ему, не выходя из машины. Наверняка мы скоро опять встретимся.