– А где Тлайк? – спросила она. – Ты говорил, что сегодня мы будем ужинать вместе. Надо предупредить прислугу и кухню, чтобы…

– Нет, нет! – перебивая, крикнул он, чем если не напугал, то привел в замешательство девушку.

Она внимательно на него посмотрела.

– Не волнуйся, дорогая, сегодня Тлайк не в городе. Вернулся только я, а ему предстоит решить несколько вопросов с нашими соседями. Последнее время на границе замечены посторонние. Вот он и разбирается.

– Все так серьезно?

– Нет, опытные командиры держат все под контролем и докладывают об обстановке. Мой сын разрешит ситуацию с помощью мирных переговоров.

– Хорошо, если ты так думаешь. Надеюсь, Тлайк знает, что делать, —сказала она, поднимаясь, – пойдем, солнце скоро сядет и станет темно.

“Почему она заговорила о сыне? – с ревностью подумал анарх. – Думает о нем, заботится. Нет, нет. Это лишь плод моего больного воображения. Зная теперь о чувствах Тлайка, я не допущу его к ней. Он отправится на очередную войну. Воевать и побеждать – его участь. А если сына убьют, я буду оплакивать его как истинного героя своего отечества”.

– Не задерживайся! – крикнула Гейла и уже почти дошла до леса. – Догоняй!

Галло быстро пересек побережье и присоединился к той, которая его навеки.

Вернувшись от Вещателя, Тлайк проследовал в свои покои. Добравшись до спальни, он обессиленно распластался на кровати и закрыл глаза. Легкая дрожь в теле до сих пор не проходила. Он сам стал инициатором того, чтобы они с отцом вошли в пещеру. Докопаться до правды, узнать правду о предсказаниях Вещателя было его главной задачей. И что в итоге? Он, воитель Леглана, испугался. Вид Агрии, упавший замертво судьбоносец, скованный невидимыми цепями-все это заставило его стать сторонним наблюдателем, не произнесшим ни слова.

Они вышли вместе с отцом, тот поддерживал его, как ребенка, помог достичь дворца и ушел, не вымолвив ни слова. Тлайк понимал, почему. Он знает. Теперь скрывать своего отношения к его жене не было смысла.

«О чем хотела предупредить их Агрия? Она сказала, чтобы мы дали свободу. Кого она имела в виду?» – в напряжении думал он. Конечно, Агрия говорила о свободе Гейлы. Цевич присел и окончательно понял, что на это решится не смогут ни он, ни его отец.

В коридоре раздались шаги, и в дверь постучали.

– Кто здесь? – спросил Тлайк.

Дверь приоткрылась и показалась голова Масола.

– Цевич, прошу меня извинить. Я только хотел сказать, что я в вашем расположении. Буду неподалеку, только дайте знать.

– Постой, постой, – Тлайк встал и подошел к стражнику, – а отец? Разве ты сегодня служишь не отцу?

– Анарх отпустил меня. Вас не было день. Я следил за безопасностью госпожи.

– Следил?

Масол осекся:

– Ну, я просто смотрел, чтобы с ней ничего не случилось в отсутствие анарха. Она была у моря. Оно часто бывает неспокойным, поэтому я должен был страховать ее.

– А госпожа, конечно, не знала об этом.

– Нет. Я выполнял приказ и стоял поодаль, в невидимой зоне.

Отец следит за женой. Это было странно. Чего он боится? Тлайк подумал, что на это может быть только одна причина. Страх отца состоял в его старости, он боялся, что Гейла бросит его. А теперь еще у анарха появился соперник. Собственный сын. “Галло наверняка продумывает план: как избавиться от меня”, – подумал Тлайк, а вслух сказал:

– Где они сейчас?

– Пошли на ужин. Я спрашивал, позвать ли вас, но повелитель ответил, что нет, он хочет побыть наедине со своей женой.

Это уже слишком. Тлайк оттолкнул Масола в сторону и вышел в коридор. Он решил объясниться с отцом, даже если после этого они станут врагами.

Быстрыми шагами пересек он широкий зал и свернул в сторону гостевой столовой. Приглушенные голоса слышались все ближе. Толкнув резко дверь, Тлайк ворвался в обеденный зал. За столом сидели Гейла и анарх. Они о чем-то говорили в полголоса. Вернее, говорил отец, а девушка слушала, держа в руках бокал с ароматным вином. На шум они обернулись.

– О, Тлайк! – воскликнула Гейла. – Ты приехал! Это здорово, проходи, присоединяйся к нам.

– Я никуда и не уезжал, дорогая.

– Нет? Но твой отец сказал, что ты срочно отлучился по делам.

Тлайк все понял и подставлять отца не захотел:

– Да, да. Все к этому шло, но посланник принес хорошие вести, и поездка не состоялась.

– Отлично! Тогда садись за стол, сейчас тебе все принесут, – она похлопала в ладоши, в комнату вошли служанки, быстро развернули перед цевичем приборы, заполнили их яствами и удалились.

Все это время Галло молчал и наблюдал за происходящим. Его накрыла злость. Он не хотел, чтобы уединенный вечер был нарушен. Тлайк никогда раньше не позволял себе подобной наглости. Осмелел после встречи с Агрией?

Остаток ужина они провели, в большей его части, молча. Гейла очень быстро поняла, что между отцом и сыном что-то произошло. Могла ли она догадаться, что причиной такого поведения была она? Возможно, но говорить об этом никогда бы не стала.

– Ладно. Вы оставайтесь, – она встала с места, – я вижу, что вам надо поговорить друг с другом. Пойду к себе, тем более что после морских прогулок изрядно устала и хочу спать.

Гейла быстро покинула столовую и поспешила к себе в спальню по крутой широкой лестнице, ведущей на второй этаж их массивного замка.

Мужчины, проводив девушку, сидели и довольно долго молчали. Никто не решался начать разговор первым. Но каждый знал, что говорить придется. Наконец, заговорил Тлайк:

– Я не знаю, как быть, отец. Но невыносимо думать, что мы с тобой становимся чужими. Так быть не должно. Сейчас мы должны с тобой придумать, как сохранить наше единство. Мы не соперники.

– Как ты себе это представляешь, храбрый воин? – еле слышно произнес Галло.

Он прекрасно понимал, что нарушение родной связи означает крушение Леглана. Их царство защищено, пока они держат его своей обоюдной преданностью и силой. Конечно, он был зол. Но мог ли отец обвинять сына в том, что тот полюбил? Гейла встала между ними, их дружбой, верностью. Союза отец-сын боялись далеко за пределами леглановских земель. В этом, думали многие, и была их непобедимость.

– Моя жизнь гаснет, – продолжил он, – с каждым днем я чувствую, что недолго мне осталось. Единственным утешением для меня является Гейла. С нею жизнь приобрела смысл. Ее нежность, ласки, красота держат меня. Я отдам тебе все, что пожелаешь, только ее не проси.

Тлайк молчал. Не смел он говорить. Он слушал завывание ветра. Там, вне замка, внезапно раскручивалась настоящая буря. За мрачными тучами скрылись звезды, молнии разрывали небо своими электрическими щупальцами. Природа истошно выла, будто предвещала что-то зловещее и неисправимое. Непредотвратимое.

– Ты и не собираешься, верно? Правду сказала Агрия, – прохрипел Галло, – не поделить нам ее.

– Придется освободить? – спросил Тлайк.

– А будем ли тогда свободны мы? – анарх с болью посмотрел на сына. – И тебе отдать ее я не могу.

– Тогда, – подумав, сказал воитель и пристально посмотрел на отца, – она должна исчезнуть. Нет человека – нет проблемы. Мы тихо убьем ее.

Как эти слова так внезапно, так легко и только что пришли ему на ум! Он произнес их будто не сам, казалось, какой-то внутренний, доселе незнакомый монстр захватил его разум и выдавил из него чудовищный приговор.

– Убьем? Мы? Вдвоем? Но ты же знаешь, эта девушка для меня все! Как я могу согласиться на такое безумие? А ты, ты сам, говоривший, что любишь, как можешь так легко бросать эти убийственные слова?

– Нелегко, – воитель уже успел обдумать пришедшие ему на ум мысли, – сам подумай. Да, я люблю, по-прежнему, но смогу ли я терпеть безответность, безразличие, видеть вас постоянно вместе без возможности дотянуться? И после ее освобождения ничего не изменится. Ее образ останется в нашей душе, любовь к ней будет расти, разрывать сердце, пока мы, в ненависти, страданиях и бессилии не перебьем друг друга. Не будет причины, не будет и повода.