В пятничное утро друзья, как обычно, открывали салон для посетителей, приводя в порядок помещение.

- Вчера заходила такая красотка – я челюсть не мог с пола поднять, – радостно взмахивал руками Теренс, протирая стёкла одного из байков. – Пригласил её сегодня поужинать со мной… Давно я таких женщин не видел, как она! Думал, что у меня все конечности отнимутся от возбуждения.

- Вот так просто? А как же Тина? Ты, умник, её, разумеется, уже обрадовал своими «похотливыми новостями»? – неодобрительно сдвинул брови Джим и провёл рукой по затылку.

- Ты что это, в проповедники у нас записался? – отшутился Теренс. – Слушай, вот ты свободный мужик, а меня к себе девчонка привязала: да, я, наверное, люблю её и всё такое, но ходить у неё под каблуком не собираюсь. Мы вместе уже пять лет, и мне давно хочется чего-то нового, ну знаешь, драйва, как в самом начале романа, – он утвердительно сжал при этом руку в кулак, словно пытался сжать в нём весь смысл, весь свой порыв.

- Оттого я, видать, и не стремлюсь привязать себя к женщине: какой в том смысл, если рано или поздно всё равно нужно будет изменить ей? – шутливо скривив губы, ответил Джим и принялся помогать другу, взявшись протирать второе зеркало.

- Да почему сразу «нужно»? Не хочешь – не изменяй, дело хозяйское. Лично я не вижу прока в том, чтобы всю жизнь тереться гениталиями с одним и тем же человеком – скука смертная.

- Зачем тогда делаешь предложение Тине? Формально ведь это означает, как ты поэтично выразился, что ты собираешься тереться с ней всеми частями тела до гроба.

- Ну… Трудно сказать, старина. Я раб системы, – Теренс важнически засмеялся, – мне положено создать «нормальную ячейку общества» и приносить пользу государству посредством деторождения и ведения домашнего хозяйства.

- Ох ты бедный! – саркастически отозвался Джим, забавно выпучив глаза.

Они говорили зачастую на разных языках, и Джим это ясно видел и осознавал. И хотя он сам не мог в полной мере понять, кто он на самом деле, неизящный и приземлённый трёп друга вызывал в нём нечто похожее на ощущение диссонанса. Но он пытался подстроиться под манеру общения Теренса, ему было любопытно понять то, что творилось в мыслях друга, угадать его мотивы и склонности, оттого он никогда не журил его серьёзно, а только в шутку.

В боковом зеркале Джим увидел своё отражение и отчего-то заострил на нём внимание: выражение его лица было кислым, глаза потухшими и стеклянными, он испугался этого отражения. «Любопытная штука, а я раньше не замечал, насколько бездушная у меня физиономия. Так гадко, хочется ударить себя, но вместе с тем презабавнейшая вещь. Мне даже кажется, будто порок из глубин моего подсознания любуется отсутствием жизни на моём лице. Не просто ж так глаза у меня не карие, а почти чёрные… Я до нелепости неприятный человек», – с необъяснимым удовлетворением заключил он про себя.

Иногда ночами Джим видел странные сны, словно взрывы памяти, осколки его прошлого пытались дать ему подсказку. Но он не понимал намёков своего разума: ему снился высокий силуэт – человек в пальто, и он всегда стоял спиной, порой он слышал его победную усмешку; а иногда ему снилось звучание скрипки – жалобный плач, под разрывающим струны смычком; часто он слышал грохот взрывов, звуки распадающихся щепок, тогда он просыпался в холодном поту, не в силах понять или принять, что эти сны что-то действительно значат.

В эту ночь ему снился один из этих снов. В нём он стоял под дулом пистолета и смеялся, так мерзко и с наслаждением смеялся, радуясь ломаемой им комедии, упиваясь неуклюжей трагичностью происходящего. Он сдавленно вскрикнул и подпрыгнул на кровати, прерывисто дыша. Джим медленно провёл рукой по влажным волосам на лбу, отгоняя гадость ощущений увиденного сновидения. Размеренно тикали антикварные часы на камине, с улицы доносились редкие голоса птиц.

«Не хочу знать ничего о той моей жизни! Пропади она пропадом!.. Я освободился ото всех ловушек моего сознания, не позволю им поглотить то, что осталось от меня».

Утром Джим встал с постели с ни с чем несравнимым ощущением выходного дня. С самого утра он выпил, но затем решил сам с собою, что пить в одиночестве сродни алкоголизму, и надумал уборку в квартире. Его холостяцкое самосознание так и твердило, что женщина здесь будет совсем не лишняя, но вскоре процесс наведения чистоты поглотил его целиком, и эти смешные мысли позабылись.

Протирая полку с книгами Теренса, Джим внезапно замер, обратив взор на рамку с фотографией. С неё смотрели счастливые лица брата и сестры, сжимающих друг друга в нежных родственных объятиях. Наконец он мог разглядеть Леони без вмешательства темноты. И хотя на фото она была ещё совсем юной, Джим отметил, что у неё тёмно-рыжие волосы, зелёные глаза на круглом лице и чуть вздёрнутый нос. Она была похожа на брата, только Теренс был высоченный и худощавый.

«Доброй ночи, Джим», – отозвалось в его памяти, как щекотка её мокрых волос по его дрожащим пальцам.

Он увидел её вновь на каком-то благотворительном вечере, куда его притащил Теренс, а его в свою очередь позвала сестра, чтоб он поддержал её – Леони произносила речь перед гостями.

Мисс Маллиган занимала место заместителя директора в небольшом рекламном агентстве. Это с детства была неусидчивая и любознательная натура, в отличие от разгильдяя брата. На работе Леони считали заносчивой и стервозной, хотя в сущности она всего лишь переживала из-за возлагаемой должностью ответственности на неё; по характеру она не была властной, поэтому считала, что ей, будучи женщиной-руководителем, необходимо в делах проявлять жёсткость и настойчивость.

На мероприятии они не заговорили. Теренс хотел было их представить друг другу, но как только он открыл рот и начал знакомить друга с сестрой, Леони практически окружили разного рода важные деловые персоны.

- Джим, это моя сестра Леони! – радостно начал Теренс. – Она… Вся в делах, – с глупым выражением лица прервал он сам себя.

- Пойдём-ка поищем бар, – с деланным равнодушием ответил Джим, вальяжно сунув обе руки в карманы брюк.

Повернув голову в сторону, откуда доносились умиротворяющие звуки рояля, Джим заметил огромное, в пол, зеркало и увидел, что с блестящей поверхности на него смотрит солидный, горделивый мужчина. «Это я так выгляжу в костюме? Хм, как будто владею корпорацией и у меня сотни подчинённых: какой важный индюк! – смеялся про себя Джим. – Только в таком виде нужно завоёвывать мир», – наивно, но в самом деле серьёзно размышлял он с самим собою.

Облюбовав бар, он сначала и не думал отвлекаться на знакомства и деловую болтовню с присутствующими. Но так случилось, что Джим пропустил стакан бренди, и к нему подсел какой-то плешивый банкир, заведя прескучную беседу о ситуации на бирже. Джим и сам не понял, отчего ему так легко было поддержать этот разговор, и почему он вообще ввязался в это. Банкира обворожила скептичная, надменная и остроумная манера молодого человека изъясняться и спорить. Вскоре вокруг двоих собрался целый кружок из желающих послушать диалог и явить свою значимую персону для антуража.

- Твой друг бизнесмен или банкир? – с шутливым скептицизмом вздёрнув бровки, обратилась к брату Леони, указывая бокалом вина в сторону Джима.

- Нет, – фыркнул Теренс. – Но он знатное трепло, я не удивлён. Может часами спорить даже о том, о чём понятия не имеет, ради самого спора, а не выяснения истины. В такие моменты я думаю, что он скользкий, хитрющий типок, – весело парировал он.

- Обаятельный очень, – сдавленно буркнула Леони, желая сию секунду перескочить на другой предмет разговора, лишь бы брат не начал подшучивать над её комплиментом. – Мне вчера Тина звонила, к слову, ты молодец! Поздравляю ещё раз вас обоих. – Леони ласково приобняла Теренса.

========== 3 Глава. «В дороге» ==========

Утро понедельника вгоняет в уныние всех. Леони сегодня плохо спала, а потому явилась на работу в отвратительном настроении. Она, как обычно, была в офисе раньше остальных, делая ленивые глотки кофе из бумажного стаканчика. По рабочему столу задорно бегали солнечные блики, вызывая в памяти Леони звуки самых разных мелодий, но все они были печальными – это раздражало её.