Не упираюсь больше, не плачу. Нет смысла никакого. Суставы, правда, едва сгибаются. От ужаса вся просто одеревенела. Замираю, когда бандит проводит огромными руками по моей груди, талии, бедрам, а затем нажимает на колени.

– Ноги раздвинь. Шире. Еще.

Стыд и унижение. Ненависть к этому зверю и невозможность прекратить пытку. Я не знаю, кого ненавижу больше в этот момент. Себя за слабость или его за жестокость. Боже, как он смотрит на меня. Жадно, голодно, хищно! Как на игрушку, куклу без чувств, с которой хочет просто спустить пар.

Машинально свожу ноги вместе, но Шах тут же перехватывает их, не давая этого сделать.

– Я не разрешал прикрываться! Или позвать кого-то подержать тебя?

Он вовсе не пугает. Змей предупреждает и я понимаю, что он и правда сейчас позовет кого-то сюда, если я не успокоюсь, если не поломаю сама себя.

– Нет…не надо, пожалуйста. Я буду слушаться. Буду.

Шепчу ему тихо, стараясь расслабится.

Рустам с силой сжимает мои колени, после чего убирает руки видя, что после его прикосновения остались красные следы. У меня всегда была такая кожа. Только тронь, придави сильнее, чем надо, сразу видно.

– Нежная, какая же ты нежная, сука! Откуда ты, блядь, такая взялась! Иди сюда.

Шах ложится на меня, коленом еще сильнее разводит мне ноги, подстраивает под себя, как куклу. Ненавидимую им, нелюбимую, презираемую. Я же задерживаю дыхание и зажмуриваюсь. Не видеть, не слышать, не чувствовать! Слышу только, как что-то шуршит, но глаза опустить не могу. Страшно.

Абстрагироваться, подумать о своем…не получается, потому как его сильный мужской запах бьёт мне прямо в мозг и страх от предстоящего секса с этим зверем провоцирует дикую дрожь в теле. В нем нет ни капли ласки, он меня на куски порвет, он точно сделает больно.

Наивная. Я всегда почему-то думала, что секс – это про ласку и нежность. Так, чтобы бабочки в животе трепыхались и было много поцелуев, но сейчас эти бабочки все сдохли, даже не успев родится, потому что мой первый раз все наоборот.

Это похоже на пытку, где я чувствую себя мотыльком, которого вот-вот расплющат тяжелым ботинком, размажут по стенке, прихлопнут, как моль.

Шах вклинивается между моих ног и абсолютно сухой промежностью я чувствую его мощный твердый член. Горячий, чужой, опасный, такой большой! Бандит кладет руки по обе стороны от меня, придавливает собой, тогда как я даже не касаюсь его. Нельзя же, это одно из его правил. С силой только впиваюсь пальцами в простынь, сжимая ее до боли, но настоящая боль начинается как раз в этот момент.

– Аааа! Ааай, нет!

Больно. Между ног просто дико больно, и я машинально отползаю назад, но крепкие руки Шаха цементируют на месте, с силой впившись в талию.

– Не надо! Не надоо!

– Блядь…Не зажимайся, Катя!

Мое имя из его уст отрезвляет, заставляя подчинится. Рустам входит в меня. Резко, на сухую, однако не полностью. Мое тело не дает ему продвинутся дальше, просто ни в какую.

Распахиваю глаза, видя его черный удивленный взгляд, все тело превращается в камень, пока я не чувствую руку Рустама на своем животе.

– Впусти меня, не то я тебя нахуй порву! Какого черта…

Распахиваю губы, жадно хватая воздух. Шах очень близко ко мне. Голой грудью я ощущаю его грудь, торс, руки. В какой-то момент Рустам выходит из меня, поднимает мои ноги, член смачивает слюной, а после снова толкается в меня, на этот раз сильнее, до упора, так глубоко.

– Ааай! Больно.

Чувствую, как стенки напрягаются, растягиваются до предела и кажется, он проткнул меня членом насквозь, до кровотечения. Дышать не могу, шевелиться под ним тоже. Мне жутко страшно и больно. Словно в меня засунули раскаленный меч, который скоро меня разорвет на части.

В какой-то момент не выдерживаю, хватаю Шаха за широкие плечи, прижимаюсь к нему всем телом, но после резко отстраняюсь. Его нельзя трогать. Нельзя.

Бандит рычит, но движение не останавливает, входит в меня полностью, а после замирает. Встречаемся взглядами и я вижу в его черных глазах раздражение вперемешку с удивлением.

– Дыши. Привыкнешь скоро.

Чеканит бандит, но времени на дышать и привыкнуть как раз-таки не дает, начиная двигаться сразу. Довольно быстро, ритмично, невыносимо.

Я же сцепляю зубы, убираю от него руки. Не могу пошевелится. У Шаха очень большой и кажется, я скоро умру. Мне больно, между ног саднит, жжет, хотя постепенно боль проходит.

Не касаюсь его больше, нельзя же. Мне ничего нельзя. Он все отнял, забрал себе, даже это. Сжимаю простынь ладонями, терплю, стараюсь дышать. Через раз, но все же хватаю ртом воздух.

Шах опирается на локти и постепенно ускоряет толчки. Он так близко, он буквально во мне, на мне, отнимает всю мою жизнь, выпивает, ломает, давит, как мошку! Не любит, нет. В том, что он делает со мной, нет ни капли любви. Он меня ненавидит.

Через несколько минут Рустам ускоряет толчки, а после рычит и кончает, тяжело дыша. Вынимает из меня это орудие пыток, и только сейчас я замечаю, что он был в презервативе, но мне от этого уже ни холодно, ни жарко. Мне просто никак. Я уже будто умерла.

Вижу, как Шах поднимается. Я же встать не могу. Ощущение такое, что он меня переехал просто, убил, уничтожил, порвал.

Смотрю на свой живот. Дрожит до сих пор. На простыне кровь, как и между моих бедер. На животе его кровь. Везде эта кровь…везде.

Меня начинает мутить от вида крови. Прикладываю руку ко рту и это не остается незамеченным.

– Других продавала, а сама хотела чистенькой остаться?

Усмехается зло, а я молчу. Нечего говорить. Пусть верит, во что хочет!

Шах уходит в душ, а я на бок переворачиваюсь. Мне как-то плохо. Немного болит живот, между ног саднит, хоть уже и не сильно, но я боюсь вида крови и всегда боялась. От нее мне дурно становится, все плывет перед глазами.

Когда Шах выходит из ванной, отползаю от этого чудовища подальше на кровати, но он с легкостью ловит меня за запястье, обжигая прикосновением до кости.

– Стой! Иди душ прими.

Киваю. Не смотрю на него. Не могу просто. Осторожно спускаюсь с кровати. Кружится голова, все как в тумане, хоть я и не плачу. Как застыла вся, но ощущение такое, что Шах меня разорвал, и изнутри теперь я истекаю кровью. Я не доживу до утра…уже все, все неважно.

Медленно доползаю до душа, опираясь рукой о стену. И только закрыв дверь, прикладываю руку ко рту, издавая истошный немой крик.

Я его кукла теперь, их кукла!

Я общая. Девушка общего пользования, и теперь после этого чудовища Шаха за мной придут те. Остальные. Они тоже будут меня брать, как и этот зверь сейчас, они уже делили меня там…Кто второй, кто третий, четвертый. Я слышала.

Залезаю в душ. Включаю воду, направляю на лицо, шею, грудь, живот, бедра. Горячие струи бьют по коже снова и снова, но не смывают ЕГО следов. Горячих рук бандита, сильных, жестоких, ненавидимых меня. Они на моем теле уже отклеймились и не смываются ничем!

На полке замечаю мыло, беру его, растираю, смываю кровь с бедер и промежности. Розовая вода стекает по ногам, но я не плачу. Не могу просто. Словно какой-то зажим в груди стоит. Шах сказал не реветь, не касаться его, не говорить первой и я понимаю, что если сейчас расплачусь, он услышит. Он все еще находится за дверью и снова…снова сделает это со мной. Эту нелюбовь, эту ненависть, он снова поиграет со своей игрушкой.

Моюсь до тех пор, пока кожа не становится розовой, однако боль не проходит, наоборот, она становится ярче. Он не целовал, не ласкал меня. Шах просто брал меня, как свою куклу, которой я для него и являюсь. Даже не человеком, без чувств и эмоций, просто пустой куклой. Он меня использовал. А теперь и остальные сделают тоже самое со мной.

Выключив воду, я беру большое полотенце и промакиваю тело, немного волосы, которые будучи влажными, сразу начинают виться.