Я пишу эту книгу с точки зрения цисгендерной[2] гетеросексуальной американки во втором поколении с южноазиатскими корнями. Я выросла на юго-востоке Пенсильвании, в семье иммигрантов; мой отец врач, а мать – домохозяйка. В детстве и юности я проводила много времени в Индии, в Бангалоре, откуда родом мои родители, и это во многом определило мое мировоззрение.

Вы заметите, что на протяжении всей книги я постоянно употребляю слово «женщины». При этом я основываюсь на определении Сильвии Федеричи, которая на вопрос о том, как она понимает термин «женщины», ответила: «Для меня это в первую очередь политическая категория»[3]. Я использую слово «женщины» в более широком смысле, обозначая им всех, кто страдает от любых форм притеснения, обычно ассоциируемых с женским полом.

В своей профессиональной деятельности я ориентируюсь на женщин с соответствующей гендерной самоидентичностью. У большинства моих пациенток есть дети. Материальные и психологические проблемы, связанные с воспитанием детей, могут сделать материнство переломным периодом в жизни женщины. Однако важно понимать, что от этой чрезмерной нагрузки страдают не только матери, но и все, кто привык ставить чужие потребности и предпочтения выше своих.

Имеет значение и дифференцированный подход к людям со стороны властных структур: люди, обладающие привилегиями, такими как финансовые ресурсы, поддержка со стороны семьи, высокий социальный статус и т. д., могут относительно легко менять свою жизнь, тогда как представителям маргинализированных и уязвимых слоев общества, как правило, приходится трудиться изо всех сил, чтобы достичь тех же результатов хотя бы внешне. Женщины, которые живут в нищете, страдают от различных форм зависимости или являются социально уязвимыми по какой-либо иной причине, обычно встречают больше всего препятствий в своей жизни. Именно поэтому мы должны отказаться от навязываемой обществом потребления велнес-концепции, которая лишь поддерживает и укрепляет несправедливость в обществе. Как вы узнаете из данной книги, подлинная забота о себе – это, помимо прочего, радикальная и необходимая практика для людей с маргинализированной идентичностью; это стратегия, позволяющая утвердить свою силу и в конечном счете добиться системных перемен.

Программы самопомощи традиционно не учитывают системные барьеры, с которыми сталкиваются женщины и люди из маргинализированных групп населения. Я хочу разрушить этот стереотип: на протяжении всей книги я говорю о системах угнетения, таких как расизм, токсичный капитализм, сексизм и эйблизм. Список не исчерпывающий, но с помощью предлагаемых в книге инструментов вы поймете, как глубоко эти системы укореняются в общественном сознании.

Моя пациентка Эрин, 38-летняя мать троих школьников, выходила из себя, как только слышала слова «забота о себе». Почти каждое утро она вставала около 5:00, отвечала на электронные письма, собирала детей в школу и мчалась в офис, где ее ждал 10-часовой рабочий день. После работы она забирала детей, потом помогала им делать уроки, укладывала их спать, готовила еду. Примерно в 21:30 она снова включала ноутбук, чтобы поработать еще пару часов.

«Нет, вы мне скажите, когда мне заботиться о себе в этом хаосе? – сетовала она. – Мне не нужен массаж за $200, хотя я бы, конечно, от него не отказалась. Все, что мне нужно, – спать больше пяти часов в сутки».

Даже если у Эрин выдавалась пара свободных минут, которые она могла посвятить себе, ей не хотелось следовать советам, казавшимся ей болезненно снисходительными: «научись медитировать», «составь список благодарностей» и т. д. От этих рекомендаций Эрин становилось еще хуже. «Все считают, что после ванны с пеной и бокала вина чувствуешь себя лучше; что же со мной не так, если я никак не соберусь с силами, чтобы попробовать?»

А 29-летняя Хина изо всех сил старалась найти баланс между работой и личной жизнью. В погоне за успехом она с головой погрузилась в стратегии оптимизации и повышения продуктивности. Она всегда первой среди своих друзей успевала воспользоваться новым сервисом доставки еды и, к своему счастью, имела возможность иногда нанимать помощников по хозяйству. Теоретически ее сосредоточенность на продуктивности должна была привести к тому, что у нее появится время для заботы о себе, но Хина просто не умела заниматься исключительно собой. Если она выкраивала для себя лишний час, ее раздражала немытая посуда в раковине или мучило чувство вины из-за того, что она не проводит больше времени на работе.

Такие истории не редкость в практике психиатра, который специализируется на психическом здоровье женщин, – а именно этим я и занимаюсь. Я встречаюсь с женщинами из всех слоев общества, разных возрастов, среди них есть одинокие и с партнерами, матери и бездетные. Некоторые из них действительно борются с депрессией или тревожностью, но большинство просто пытаются понять, как им заботиться о себе в этой невероятно напряженной и беспокойной жизни, причем такая ситуация наблюдалась и до того, как пандемия подняла наш уровень стресса и тревожности до эпических масштабов. Так или иначе, всех этих женщин объединяет одно: они ищут выход, но всё, что они делают, не приносит им облегчения.

В последние несколько лет я начала замечать кое-что странное. Навязываемая культурой одержимость заботой о себе не только не приносит женщинам облегчения, но и усиливает чувство вины и подавленность. От разных пациенток я постоянно слышу примерно одно и то же: «Я перегорела, просто больше не могу этого делать, но чувствую, что сама виновата, ведь я должна заботиться о себе». В результате забота о себе становится очередной обременительной обязанностью, дополнительным пунктом в списке дел, из-за которого женщины страдают, поскольку не выполняют его должным образом. Я называю это тиранией заботы о себе.

Пациентки подавленны и растеряны, как и я. Более того, многие из нас по понятным причинам расстроены и возмущены не только тем, что не находят времени на эти «исцеляющие стратегии», но и тем, что, даже если мы применяем их, они не приносят того облегчения, которое обещает реклама. А в тех редких случаях, когда они действуют, эффект длится недолго. И мы понимаем, насколько нелепо в ответ на требование «быть женщиной XXI в.» предлагать в качестве решения 20-долларовую бомбочку для ванны. Наша культура сформировала некий идеал благополучия и буквально навязала его индивидууму, внушив, будто это благополучие можно купить, измерить и предъявить как показатель личного успеха, вместо того чтобы инвестировать в оздоровление социальных систем.

Мне и самой слишком хорошо знакома притягательность мнимых способов самосовершенствования (я уже рассказала, как с головой погрузилась в сектантский велнес-культ). Но еще до того, как принять роковое решение, я, будучи 20-летней студенткой медицинского факультета, занялась йогой, пытаясь справиться с выгоранием. Поначалу это, безусловно, помогло – еженедельные занятия йогой оказались прекрасным способом отвлечься от заучивания цикла Кребса и укрепить физическое здоровье. Но, как и многие мои пациентки, я привнесла в йогу тот же перфекционистский паттерн, что и в изучение медицины. Когда выяснилось, что я не могу соблюдать жесткий график занятий йогой, который сама себе определила, я сразу маркировала это как неудачу.