Побеждает дьявола – но не высмеивает его.

Побеждает всех Своих врагов, но не выставляет их на публичный позор и не призывает издеваться над ними.

Издевки, насмешки, злорадство при победе – признак твоей слабости и косвенное признание страха перед врагом. Он проиграл, не ему, а тебе: это стоит отпраздновать, хорошенько его унизив!.. Но истинная победа сильного благородна и ненасмешлива. Христу нет нужды возвеличивать Себя, наступая на побежденного. Он побеждает не везением.

И нет Его в победе, отравленной мстительной радостью и издевкой над побежденным.

Христианство – победа, но ее радость не в чужом поражении, ее цель – не в падении врага.

И с приходом Христа не проиграл ни один человек. Ни Ирод, ни Каиафа, никто. Потому что и ради них тоже воплотился предвечный Бог.

Христианин знает: его Бог спустился за ним в ад.

И больше нет пропасти, в которой мы остаемся наедине с виной и болью, без Бога. Даже во грехе мы любимы – и в этом наша надежда и уверенность: Бог любит нас, и ни в единый миг нашего бытия не брезгует нами, не перестает любить.

Его любовь не зависит от наших деяний: можно разжать судорожно сжатые руки, можно перестать бояться и цепляться за Него из страха – и Он не пропадет, не исчезнет, не покинет, потому что это не мы Его удерживаем, а Он нас.

Не все зависит от нас! Не все рушится и ломается, когда рушимся и ломаемся мы. Не все пропало, если все пропало.

Не все на наших плечах.

Мы можем быть виноваты – но не будем брошены.

Его любви можно ввериться. Она удержит, когда мы упадем, подхватит, когда иссякнут наши силы.

Даже в самом страшном грехе она будет хранить нас для покаяния.

Каким бы тяжким ни было падение – лишь обратитесь к Богу и живы будете, без «карантина» нелюбимости.

Лишь обратитесь.

Мы любимы в ошибках и косяках ничуть не меньше, чем в сиянии праведности. Именно поэтому можно раскрывать Ему душу, не боясь получить хлыстом по ране.

Можно прислушиваться к Нему, не страшась сгореть от стыда.

Это абсолютная, безусловная Любовь, в которой единственной нет места страху, потому что любой страх – в истоке своем страх смерти. А страх смерти – это страх потерять ту любовь, которая есть источник бытия.

Мы боимся утерять любовь; дети боятся утерять любовь родителей, без которой они не выживут. Это заложено в нас очень глубоко, даже не в инстинктах – еще глубже: любовь источник нашего бытия, без любви нас не будет, любовь и жизнь – одно.

Но любая земная любовь – лишь отражение.

А Его Любовь и есть жизнь и дарение жизни. То, чем возникает, движется и существует каждое Его творение.

Господь любит нас не за добрые дела, не за веру, не за улыбки или слезы, не за сердце и не за душу. Наоборот: Он любит – и в свете и тепле этой любви мы можем верить, творить добро, смеяться, плакать, быть горячим сердцем и живой душой.

Все рождается из Его любви, она же не имеет ни начала, ни конца.

Бог любит каждого как единственного. Его любовь совершенна, она не ослабеет от наших грехов и не усилится от нашей добродетели. Если мы падем сто или даже тысячу раз – Он не перестанет нас любить; а если вдруг «станем лучше» и «заслужим», не начнет любить заново.

Вся Его любовь и так наша.

Тебе не нужно делаться лучше других, чтоб заслужить дефицитную любовь, которой всем не хватит. Идя к Богу, не надо никого расталкивать локтями.

Но ты делаешься лучше на пути к Нему, по мере сближения с Ним.

Не сближение с Ним зависит от твоей добродетели, а все доброе в тебе рождается от Его близости.

Ответь любовью на Любовь, и Он украсит тебя всякой добродетелью, как любящий жених украшает невесту. Невеста получает драгоценности от жениха, а не приходит к нему в бриллиантах, чтоб заслужить ими его любовь.

Его любовь не условна.

Христос не говорит Закхею: сперва покайся и возмести ущерб, потом Я приду к тебе ужинать.

Не говорит обвиненной в прелюбодеянии: сперва покайся, потом Я защищу тебя.

Не говорит язычнику: сначала обратись и покайся, потом уже подходи ко Мне с просьбой.

Он не требует, чтоб человек в отчаянии и нужде покупал Его милость и сначала сделался лучше, а уж потом подходил и чего-то просил.

Судя по Евангелию, у Христа было любимое чудо, и это чудо исцеления. Да, были и другие: и море утишал, и по воде ходил, и двумя рыбками пять тысяч человек кормил. Много всего. Но любимое – исцеление. Успокоение моря боли, затягивание ран, очищение от телесной нечистоты.

Дать. Помочь. Чтоб не было больно, чтоб не было безнадежно. Когда Он рядом – Ему невыносима человеческая безнадежность.

Если же взглянуть чуть шире, то основное, чем занят в Евангелии Христос, – восстановление.

Разрушенное собирается под Его руками, обретая целостность. Он восстанавливает все: тело и душу, человеческое достоинство и надежду, даже саму жизнь, распавшуюся в смерти. То, что без Него было растоптано в прах и осколки, Он поднимает и бережно складывает. Проводит рукой, и не остается шрамов: человек жив, здоров и целостен во всех смыслах, больше не болен, не безумен, не унижен, не отвержен. Не мертв.

Иисус воссоздает испорченное и изувеченное с огромной любовью и терпением. И огромным состраданием к тому, кто несет в себе разбитость – телесную ли, душевную, иную.

Он пришел не требовать, чтоб человек взял себя в руки и сам быстренько восстановился, не дать инструкции по самоспасению и самолечению – пришел, чтобы Сам, Своими руками, Своим словом, коснуться и исцелить.

Иисус, если можно так выразиться, необычайно тактилен.

В Евангелии десятки стихов, рассказывающих о том, как Он касается людей. За редчайшими исключениями без этого не обходится ни одно исцеление.

Хотя Ему достаточно слова, да что там слова – мысли, но у Него буквально руки тянутся коснуться, чтобы этим прикосновением воплотить в человеке милость Божью. Коснуться, потому что мы всегда стремимся прикоснуться к тем, кого любим, к кому расположены всецело. В ком участвуем.

Прикоснуться. «Я с тобой».

Он Сам – прикосновение милосердия. Всегда.

Но и без этого: Он обнимает, берет за руку и помогает подняться с земли и со смертного одра, Он касается, ободряя, учеников на Фаворе.

Бог прикасается к человеку, чтоб исцелить, чтоб утешить и ободрить, благословить, или просто с отеческой лаской, «низачем», по любви, по – не будь это Иисус, я бы сказала «безотчетному» – желанию привлечь к Себе.

Евангелие не зря так настойчиво в этой подробности.

Мне кажется, это важно вот еще в каком смысле.

Иисус Собой решительно отменяет и преодолевает естественный человеческий страх коснуться сакрального. Разрушает одинаковый для всех религий барьер, запрещающий нечистому касаться чистого. Сама Чистота касается теперь всякого человека, и человек доверчиво тянет руки навстречу. Больше нет страха, что Чистота будет замарана нечистотой, что святость оскорбится и накажет за недостойное касание. Болен ты, нечист с человеческой точки зрения – все равно не бойся, иди к Нему.

И это не просто позволение – это Его желание: коснуться, обнять, приласкать. Порой – просто так.

Есть только одна категория «болящих», которых Иисус исцеляет без прикосновения или касаясь не сразу.

Это бесноватые.

С ними Он говорит всегда только голосом. Пока нечистый дух в человеке, Иисус не касается этого человека – по крайней мере, Евангелие, описывая «индивидуальные» изгнания бесов, никогда не говорит о прикосновениях.