– Она не ставит барьер, Лютер, – кажется, за период всего того момента, когда они бежали, Сеймур ни разу не посмотрел на дорогу. Только на дом. – Лютер, она не ставит его…

– Она жива?

– Она не ставит барьер…

– Не иди за ней!

– Я бессилен… это ужасно, я ничего не могу, я…

– Замолчи. Ты нужен мне здесь, – Лютер шикнул, сверкая ожесточившимися глазами. – Куда нам идти?

– От церкви до церкви. Спустимся к дороге, поймаем попутку. Быстрее. Вельзевул далеко…

– Им нужно больше времени на восстановление. Спокойно.

– Я идиот… – Сеймур дрожал. – Она не ставит барьер… А если он сможет ее убить?

– Тогда мы тем более уже ничего не сделаем, – Лютер переполнялся злостью. – Просто иди вперед. Нам нужно спасти Мальвину. Я клянусь тебе, – он поглядел в сторону Сеймура, – она останется в живых. Лили будет в порядке.

IV

Его грузное тело напоминало Лили брошенный в море камень – время сточило ему грани, но вместо гладкого шара образовалось острое лезвие. Вельзевул и Лили спали младенческим сном, вымотанные обменом эмоций, да и Лили готова была терпеть, не зная, отчего в ней такое страдальческое рвение.

– Зачем вы сотворили это? – черные костлявые руки обвивали ее шею. Это сон, непрерывно разрывающий бытие на части, раздраженно напал на сознание.

– Вы были более снисходительны ко мне наяву… – саркастично подметила Лили. – Выйди из моей головы.

– В своем разуме вы слышите только неподдельного меня. Нет смысла накидывать на себя ярлыки. Я говорил, что должен был размазать вас по стене. Обычно я не вмешиваюсь в жизни людей, но если твоя малюсенькая головенка возомнила себя достаточно сильной, чтобы пойти наперекор мне – либо вы оправдаете свое самомнение, либо умрете.

Что-то незнакомое будило ее внутреннее спокойствие, крупно повезло очнуться первой. Что делать в такой ситуации? Какие решения должны приходить в голову? Чувство нарастающей тревоги медленно перетекало в панические идеи об убийстве, удушении, но все казалось таким ничтожно-глупым, что Лили, медленно поднявшись, попыталась… что? Что ей оставалось делать? Она замерла, разглядывая худое длинное тело, запекшуюся кровь. На самом деле дьявол был до мерзости обаятелен. Вельзевул, укрытый пледом из жуков, и Вельзевул, бессильно размякший на деревянном полу, совсем отличались. Путем небольшого осмотра Лили заметила торчащие из спины занозы.

«Он бился обо все, что только можно было… не думаю, что маленькие деревяшки повредят его», – Лили тревожно обхватила себя руками.

А Вельзевул насмехался. Лежал замертво, молча, смеясь над ее действиями, но не имея достаточных сил на то, чтобы подняться. Соитие потрясло его в разы болезненнее, он не мог почувствовать собственных конечностей, потому только терпел, пока зияла дыра в груди, холодно обветриваемая по краям занозами из костей и плоти.

– И вы даже не поможете мне? – простонал он, будто бы давя на жалость, а Лили только пошатнулась от его грозного голоса. Она не имела никакого желания связываться с чудовищем, но, может, если она поможет ему, он не будет предпринимать попыток убивать? Нужно обо всем договориться, нужно думать спокойно.

– Что мне будет за это?

– Я все равно убью вас. Не ищите выгоды. Ваша душа «светла» ровно до тех пор, пока вы сами не оказываетесь в опасности, и далее безвозмездной помощи можно уже не ожидать.

– Неверно, – Лили нахмурилась, она все еще стояла на месте. – Хорошо, раз меня все равно ожидает смерть, – девушка молча верила в слова Сеймура о собственной нетронутости и безопасности гораздо больше, потому что видела, как слаб оказался Вельзевул, – зачем вам Мальвина?

– Воровка, – осекся Вельзевул, и с его рта полилось еще больше густой черно-лиловой крови. – Я не имею никакого желания рассказывать ее сообщнице о том, что произошло.

– Вы боитесь испытать стыд, что не смогли проконтролировать пропажу? – Лили довольно встревоженно закусила губу. – Или у нее оказалось что-то более могущественное, чем вы сами, и она этого не знает?

– Н-да… Вы говорите так, только пока я лежу. Помогите мне встать.

Лили долго стояла на одном месте. Он не приказывал ей, хотя само предложение звучало указывающим образом. Помочь Вельзевулу – равнялось сунуть руку в клетку к голодным львам за бесплатно, и такое мог совершить только человек с суицидальными наклонностями. Если честно, Лили не являлась примером безупречной любви к себе, она была склонна жертвовать чем-либо, даже заранее зная, что выгодной стороной это ей не обернется. Может, она была настолько щедра и богата своей душой, что, даже если бы лев откусил ей руку, у нее было бы что-то настолько интересное и значимое, что она о ней даже и не вспомнила бы. Стоит заметить, что и привычная апатия стала дышать одним с ней воздухом. В любом случае, с пустым взглядом Лили наклонилась ближе к изнывающему чудовищу, приложив усилия, чтобы помочь ему подняться. Весил он гораздо больше, чем… выглядел? Девушка смогла только перевернуть его на спину, чтобы увидеть, что в нем действительно зияла такая огромная сквозная дыра, что она быстро поняла причину отсутствия его сил.

И Вельзевул, и Лили осознавали, что если она не даст этой ране зажить – он не сможет подняться. Единственная хитрая мысль, мелькнувшая в их головах, была так симметрична, что они догадались об осведомленности друг друга.

– Я не буду мешать естественному процессу, если, конечно, возобновление якобы «позвоночника» для вас является обыденным ходом регенерации, как у человека заживление ссадины, – тихо сказала Лили. И Вельзевул не смел просить о большем. Ему невероятно дорогим казалось время, медленно раздувающееся, точно стекло над огнем. Мир живых неторопливо пребывал в собственном ритме, не подходящем под цикл бессмертной жизни дьявола, но он готов был ждать столько, сколько потребуется. Резкая колющая боль пронзила плечи. Вельзевул поморщился:

– Что вы делаете?

– Выдергиваю палочки. Почему вы называете себя всесильным? Пустить вас в дом, показать чужую душу, как вы уже лежите, едва дыша, на чужом дереве.

– Каждый день вы видите дьявола у себя дома? – Вельзевул посмотрел на Лили. Она вспомнила Сеймура.

– Нет, но я кормлю дикую собаку.

«Позор, боже. Причем здесь хромая собака? – Лили сжала губы в тонкую кошачью полосочку, стыд прилил к голове пламенной кромкой. – Что угодно делаешь, лишь бы выглядеть нормально, да, дура?»

– Причем здесь собака?.. – недоумение привело в состояние беспокойства.

– Она очень милая, – Лили ухмыльнулась, но колени сводило. – И похожа на черную-черную тучу. Возможно, в своей короткой щенячьей жизни она увидела больше ада, чем ад может себе позволить предложить. Хотите чай?

– Где мой желудок? – осклабился Вельзевул.

– Послушайте, в моем доме нет настолько острых вещей или больших патрон, чтобы буквально изъять такой идеальный ровный круг плоти из чужого тела, – Лили продолжала увлеченно изымать занозы из его плоти. – Я даже боюсь предположить, что, обернувшись пару раз и осмотрев комнату, я не нашла части ваших легких или желудка, а кости – тем более. Ваши жуки, случаем, не питаются вашим же мясом? Да и как вы говорите без воздуха?

– Как много слов… – Вельзевул отвернул белое-белое лицо, усыпанное синими кровавыми веснушками, в сторону. – Вы ведь понимаете, что меня беспокоит не это. Мне нужно скорее встать и найти «Мальвину», – ее имя прозвучало с толикой отвращения, – в зияющая дыра просто мешает мне подняться из-за отсутствия опоры. Я встану и сразу же обмякну, в таком положении нельзя вершить правосудие.

– Раньше я думала, что дьяволы плохие, но недавно поняла, что по библейским идеям вы просто наказываете грешников, а параллельно с тем самостоятельно способны иметь какую-либо негативную привязанность. Например, соблазн, чревоугодие. Это не мешает вам «вершить правосудие», и получается, дьявол, способный признать свой грех, но при этом наказывать других – лицемер, достойный того суда, который предлагает. Или же в полномочия его разума входит нечто, что человеку трудно понять.