Всю ночь его покой нарушали рыдания мальчика. А на рассвете Шторм отправился на ту сторону.

Трое мужчин указали ему узкое место, где можно перейти реку. Один вошёл в воду по пояс и со смехом поднял руки, чтобы продемонстрировать её глубину. Шторм полагал, что двое остальных хотят проводить его к другому броду, но поскольку отсюда была видна тропа, ведущая вверх по противоположному склону горы, махнул им рукой, поклонился, показал средний палец, разулся и перебрался на тот берег, преодолевая медленное течение и неся высоко над головой туфли и носки в одной руке, а рюкзак – в другой. У противоположного берега он швырнул свои пожитки на сушу и последовал за ними сам, осмотрел ноги на предмет пиявок и не нашёл ни единой. Пока он завязывал шнурки, пока взбирался по тропинке, и до тех пор, пока не скрылся из виду, мужчины на том берегу ободряюще улюлюкали – так ревностно следя за каждым его шагом, точно это они снарядили его и отправили в путь.

Высоко в редком для этих краёв голубом небе плыли кучевые облака. Ещё можно было укрыться в утренней тени от горы. Шторм торопливо шагал вперёд. Через час солнце перевалило через гребень над долиной. Лучи стремительно скользнули по лежащей впереди местности и, наконец, обрушились на него, огорошив своей тяжестью. Тропа шла под уклон, тот оказался лёгким, но сам откос был слишком крут, чтобы порасти деревьями. Где бы ни возникала тень от какого-нибудь мало-мальски высокого куста, он притормаживал в ней, чтобы каждой клеткой впитать прохладный ветерок, постоянно продувающий долину Белум.

Тропа вела его на север, пока не обогнула какую-то высоту и не повернула на юг; теперь склон горы был на востоке, затеняя путь, и Шторм остановился, чтобы посидеть и попить. Он добрался до огромного бугра, из-за вершины которого открывался вид на предстоящий путь: тропинка изгибалась к западу, а затем к северу, держась на одной и той же высоте, пока не перехлёстывалась через вершину горы, ведя прямо на север. А там, по ту сторону – Таиланд.

В отсутствие дальнейших трудностей он мог сделать вывод, что с него хватит встреч и переговоров этих последних нескольких дней, что теперь его ожидает лишь противоборство с физическим ландшафтом и что он уже вступил в вотчину того бога, который имеет власть над ним. Ему пришло в голову, что с тайской стороны дело могло обстоять гораздо проще – и сама дорога могла быть ровнее, и даже мог ходить какой-никакой общественный транспорт. Но тогда он бы не заплатил за вход.

За двадцать минут он обогнул край обрыва, перелез через северный гребень и узрел между парой холмиков седловину шириной в два акра. Вдали виднелись горы повыше. Внизу – крытый жестью деревянный дом и небольшой то ли амбарчик, то ли сарайчик. С западной возвышенности стекал узенький ручеёк, нырял за дом и обрывался где-то за краем седловины. Между сваями дома рыскали, выискивая пищу, некрупные куры. Где-то невдалеке блеяла коза.

Он направился к ручью. В поисках места, где можно было бы лечь на землю и припасть к нему губами, проследовал за бегущей водой по краю поляны. В двадцати метрах от двух строений остановился. Перед бо́льшим из них под соломенным навесом, на ветерке, спасающем о комаров, на скамейке, прислонившись спиной к бревенчатой стене, сидел белый человек.

Шторм приблизился, и человек поднял в знак приветствия сухую руку. На нем была светло-голубая спортивная блуза, свежевыстиранные, отутюженные серые брюки и верёвочные сандалии. Он был худ, а обгоревшую лысину окружала кайма седых волос. Сидел человек, закинув ногу на одно колено.

– Здорово, сахиб!

– Добрый день! Милости прошу к нашему шалашу!

– Вы англичанин?

– Ну в принципе да.

– Вам бы тот самый британский сахибский шлем на голову надо.

– Пробковый шлем? У меня таких два. Могу и вам предложить, хотите?

– Так чего же вы его не носите?

– Нет нужды. Наслаждаюсь тенёчком.

– А что ещё делаете?

Человек пожал плечами. Шторм сказал:

– Я поднялся сюда пешком от самой деревни – от этой Да-Ро.

– А-а, да. Там приятные люди.

– Где – там?

– В Да-Ро.

– Ага. Ещё какие.

– Они не едят своих соседей. И черепа себе не деформируют.

– И правда. За это я с них и тащусь. Вы тут одни?

– На данный момент да.

– Кто ещё здесь живет?

Мужчина снял ногу с колена, упёрся ладонями в скамейку по обе стороны от себя и поднялся, распрямив руки, но по-прежнему ссутулившись в плечах.

– Я немного пообедал, ну а вы, должно быть, голодны.

– Я соблюдаю пост.

– Тогда, уж наверно, от чая-то вы не откажетесь?

– Ледку найдётся?

– Нет. У него температура воды из ручья. То есть весьма прохладная. Ручей течёт с высокогорья на северо-запад.

– Не собираетесь ли спросить, кто я такой?

– И кто же?

– Время покажет.

Мужчина улыбнулся. В его глазах читалась усталость.

Он встал, и Шторм пошёл следом за ним к ручью, а там человек наклонился, ухватился за конец верёвки, и вытащил объёмистую стеклянную банку, укутанную в кружевной свитер.

– Наш чай может показаться несколько пресноватым на вкус. Я завариваю его по тридцать минут. Заходите в дом, будем вас отпаивать.

Шторм дошёл до крыльца. Остановился в дверях и окинул взглядом внутреннее пространство дома. Пол в жилище был из гладко обструганных досок. Большие створчатые ставни, подпёртые стойками с обоих концов комнаты, пропускали снаружи свет и ветерок. Он увидел открытую кухню, где человек разливал чай по двум большим стаканам, и дверь в какую-то другую комнату – по-видимому, спальню. Едва только Шторм заслышал журчание жидкости, как ноги сами понесли его внутрь.

– Хорошие стаканы, – сказал англичанин. – Не какие-нибудь старые банки.

Шторм немедленно выхлебал свой чай. Не говоря ни слова, хозяин взял у него стакан и снова наполнил. Отпил из своего и похлопал ладонью по небольшому холодильнику рядом с раковиной:

– Сегодня сидим без пропана. Кое-кто должен привезти его из города на лошади.

– Где тут город?

– Километрах в десяти к северу.

– Так мы в Таиланде!

– Есть немного.

Шторм допил чай.

– Надо бы всегда держать для вас банку наготове.

– Какая у вас здесь функция? Какую вы выполняете роль?

Человек поднял банку на верёвке.

– Я не вмешиваюсь в ход событий. – Он встал со стаканом и банкой у двери. – Вот вам стул, садитесь вот здесь на крыльце, а? – Он подождал, пока Шторм снова выйдет наружу первым, а затем сел на скамейку и закинул ногу на колено, в то время как Шторм установил стул так, чтобы все его ножки опирались на доски, а не на трещины, снял рюкзак и сел, чтобы порыться в нём в поиске курительных принадлежностей. Шторм преисполнился решимости перетерпеть и дождаться, когда этот человек проколется первым. Он курил смятую сигарету и наблюдал, как куры машинальными движениями выискивают корм.

– Думаю, я ещё раз попрошу назвать ваше имя, если не возражаете.

– Сержант Дж. С. Шторм. Штаб-сержант. Бывший.

– Предпочитаете, чтобы к вам обращались по воинскому званию?

– Нет. А вы предпочитаете, чтобы к вам обращались «господин шпик»?

– Я не служу в разведке.

Шторм ждал.

– Возможно, когда-то служил.

– На какую организацию работаете?

– «Объединённый концерн химических растворителей». Сейчас-то я уже на заслуженной пенсии.

– В каком смысле «растворителей» – типа «Перед нами растворяются все замки» или типа «Мы растворяем всяких мудаков в кислоте»?

– Да, мы растворяем замки. Но среди нас ценились хорошие каламбуры, не волнуйтесь, сержант.

– Вы работали на Контору?

– На ЦРУ? Нет. Наш концерн – организация сугубо частная.

– Когда вы сюда прибыли?

– По меньшей мере пару лет назад. Дайте-ка подумать. Предположу, что в июне. Как раз к началу сезона дождей. Да. Где-то первого июня.

– Как вам Сайгон?

– Я не настолько бывалый путешественник, как некоторые. Но хотелось бы побывать там когда-нибудь.