– Раз так получилось, давай подождем, пока принесут вино. Расскажи мне, что интересного и нового ты узнала сегодня в библиотеке?

– Ничего нового, все одно и то же. Все мудрецы крутятся вокруг мнения Платона.

– А ты с этим не согласна?

– Я не хочу соглашаться или не соглашаться, я хочу найти истину. Вот тогда я с ней и соглашусь. А все то, что написано по этому поводу людьми – это только гипотезы… Да, конечно, Платон – выдающийся философ, но он жил две с половиной тысячи лет назад, а Атлантида, по всей видимости, исчезла с поверхности Земли девять с половиной – десять тысяч лет до того времени, когда жил Платон. Именно поэтому он мог только предполагать. А о том, что случилось на самом деле… Только Бог знает, что было на самом деле. Вот я и хочу попытаться с его помощью в этом разобраться.

– Ты знаешь? Я смотрю на тебя и удивляюсь. Откуда у тебя такое сильное стремление к познанию истины. А что оно принесет тебе – это познание?..

– Если я найду правду, я буду считать, что я выполнила большую миссию. Я буду счастлива, если смогу сообщить людям, что же произошло с целой цивилизацией на самом деле, и люди, сделав выводы, не допустят ошибок, которые приведут нашу планету к печальному исходу. А такое упрямство и стремление к познанию у меня от отца, он открыл мне глаза на многие вещи.

У столика появилась Айгуль, поставила два бокала вина, затем принесла две порции плова и два зеленых салата.

Артем поднял бокал, отпил глоток.

– Я хотел сказать, что я тебя очень люблю, – смело начал он, – об этом я тебе говорил не раз. А сегодня я хочу сделать тебе предложение. – Артем опустился на колено и протянул Селине кольцо. – Выходи за меня замуж!

– Артемка, встань! – тихонько сказала Селина. – На нас все смотрят.

– Пусть смотрят, – вызывающе громко сказал Артем. – Пусть все видят, что я хочу на тебе жениться! Пусть завидуют! Выходи за меня замуж!

– Ну, подожди! Садись! – Селина взяла Артема за руки. – Мне ведь надо еще учиться. Надо заканчивать университет. Нет, я так не могу, я должна подумать.

– Ну, хорошо… подумай! А кольцо все равно возьми. Мы к этому разговору еще вернемся. А сейчас будем гулять и веселиться. – Артем взял в руки бокал. – За тебя! Каким бы ни был твой ответ – за тебя! И помни, я тебя люблю, – Артем наклонился и поцеловал Селину.

***

Теплый летний вечер. Селина шла по набережной, влажный морской воздух обдувал ее прохладой и трепал спадающие на плечи бархатистые волосы. Селина остановилась, окинула взором горы, о которые плескались голубые волны, потом перевела взгляд на пенящееся море, в то место, где голубое небо смыкалось с ним в единое целое.

«Как интересно устроен мир, как своеобразно воспринимаем мы окружающую нас действительность. Я четко вижу, что море соединилось с небом, они составляют одно целое, но тут же думаю, что это не так, – подумала Селина. – И сразу возникает противоречие: а почему не так? Это так и есть на самом деле. Наша планета и то пространство, что ее окружает – это и есть единый организм – один живой организм, по своему устройству похожий на организм человека. И все, что мы видим своими глазами, это всего лишь наше восприятие – восприятие человека. Так Создатель задумал этот мир, и мы видим в нем только то, что Он нам позволяет. Он позволяет нам видеть те грани пространства, которые не причиняют нам вреда, и в меньшей степени оказывают давление на состояние нашей души, и на нашу психику в целом. Он защищает нас от видения того многообразия измерений, которые существуют вокруг нас. Нам доступна только часть измерений, которые существуют в окружающем нас мире. Другие измерения нам недоступны, они принадлежат покинувшим наш мир людям и другим существам, и подразделяются на рай и ад. Эти измерения подвластны только Богу и дьяволу. Есть еще и третья группа измерений, она принадлежит только Создателю, и в нее нет доступа простым смертным. Да, наверное, так все и устроено».

Селина снова пошла вдоль берега, потом сделала шаг в сторону, свернула на тропинку, ведущую к дому. В этот момент в спину ей ударило что-то тяжелое. Море накатилось на Селину тяжелым валом, сбило ее с ног и потащило вглубь бурлящей массы воды. Селина захлебывалась соленой водой, ей не хватало воздуха, все сильней распирало, разрывало от боли грудь. Она открыла рот, чтобы вдохнуть воздух, но воздуха не было.

Селина проснулась в поту и, вскочив на кровати, стала жадно вдыхать прохладный ночной воздух. В этот момент она была похожа на рыбу, которую только что вытащили из ее родной водной стихии.

В отблесках лунной ночи она увидела на своем балконе тень человека. Огромные глаза Селины округлились от охватившего ее ужаса. Она нащупала спавшего рядом с ней Артема и стала тормошить его дрожащей рукой.

– Артем… Артем! – еле слышно зашептала она. – Проснись, Артем!

Артем оторвал голову от подушки.

– Что? Что случилось? – пробормотал он, не открывая глаз.

– Смотри! Смотри! – прошептала Селина. – Там кто-то есть, – она показала рукой на балкон.

Артем долго не мог отойти ото сна. Он никак не мог понять, где он, что от него требуется, и что, собственно, происходит? Он протер кулаком глаза, попытался навести резкость. Наконец до него дошло. Он слез с кровати и направился к балконной двери.

По балкону метнулась тень. В следующее мгновение, перепорхнув через перила, она полетела вниз.

Артем выскочил на балкон: в сторону моря, гигантскими прыжками, одетый во все черное, бежал, еле касаясь земли, человек огромного роста. Его бег был похож на полет птицы, он словно парил в воздухе над тропинкой, ведущей к берегу.

Профессор Гроссман сидел в гостиничном номере и лихорадочно строчил заново, уже в третий раз, наброски к предстоящему докладу на международной конференции ООН по вопросам изменения климата, экологии и разумного природопользования. Номер на третьем этаже в отеле «Роялтон» он забронировал заранее, за две недели до вылета. Гроссман торопился, надо было успеть набросать хотя бы главные мысли, чтобы не опозориться и не упасть в грязь лицом. Не будет же он говорить собравшимся ученым людям, что подготовленные им материалы бесследно исчезли. По меньшей мере, это будет выглядеть глупо. Как после этого его воспримет то общество, перед которым он собирался выступать. Оправданий на этот счет вообще не могло быть, это было ясно, как дважды два, надо было готовиться. А по ходу доклада все станет на свои места, перед большой аудиторией ему стоять не впервой – привычное дело. Да и тема предстоящего доклада была профессору очень близка, он чувствовал себя в ней, как рыба в воде.

«Деятельность людей наносит непоправимый ущерб окружающей среде и, как следствие, глобальное потепление, – продолжил писать профессор. – И что самое страшное, настоящее положение дел до конца не оценено, не осмыслено даже теми, кто преуспел в этой области больше всех. Погоня за сверхприбылью затуманивает политикам и бизнес-элите глаза, отодвигая экологические проблемы на задний план. Сейчас им не до этого. Невзирая ни на что, мы превращаем нашу планету в большую свалку. Во многих странах не знают даже такого понятия, как утилизация отходов, все отходы зарываются в землю, либо вообще валяются на поверхности под ногами».

Стук в дверь прервал ход мыслей профессора. На пороге появилась миловидная девушка.

– Ваш заказ, – мягко проговорила она и, улыбнувшись голливудской улыбкой, поставила на столик поднос с сэндвичем и чашкой черного кофе. – Хотите еще чего-нибудь? – спросила она, выдержав короткую паузу.

– Спасибо! Пока ничего, – благодарно ответил Гроссман.

Девушка пошла к выходу. Гроссман посмотрел ей вслед.

«Итак… На чем я остановился?» – профессор перечитал написанное, минуту подумал, затем продолжил писать дальше: «Темпы, которыми человек разрушает природу, создают угрозу жизни всего человечества. Наше общество превратилось в общество безответственного потребления, в котором все измеряется количеством материальных благ. У такого общества нет будущего. Преодоление наступившего кризиса возможно только на основе формирования нового типа взаимоотношений природы и человека. Только все вместе, возвратившись к общечеловеческим ценностям, мы сможем спасти цивилизацию от катастрофы. Для этого необходимо коренным образом изменить всю схему мироустройства, сформировать новую систему мировоззрения и общественного мнения». Гроссман поглядел на часы.