Андрей сидел с настороженным лицом, он тоже до сих пор не мог поверить, что Аня смогла сдать. Когда он учил ее выставлять зеркала, въезжать в гараж, ему казалось, что более неуклюжего человека он не встречал. То, что она сейчас сидит за рулем, нервировало его. Мужчина изо всех сил сражался с собой. Но отказать жене он не мог, мысли его лихорадочно подскакивали, представляя самый безопасный маршрут.

— Давай прокатимся до Долины Славы, — наконец предложил он.

Девушка уверенно кивнула и начала осторожно выруливать со двора. Автомобиль шел мягко, слушался малейшего прикосновения, никаких усилий. Аня и представить не могла, что вести машину может быть так же естественно, как и ходить. Она смотрела на дорогу, убегающую в горизонт волнистой лентой. Суровая северная осень уже преклонила голову, уступила место зиме. Падал колючий мелкий, словно просеянный через сито снег. Полярная ночь завладевала краем. Одинокие стойкие листья бурыми флагами рвались под натиском пришедшего с моря ветра. Он, готовясь к разбойничьему разгуляю, метался меж камней, завывал поморские песни. Аня щелкнула радио: «…Не верь мне больше, вскрывая конверт, прости меня за мой ответ, но все-таки: «Нет!»⁴⁹

— Интересно, а на «Русском радио» других песен совсем не бывает? — почесав нос, спросил Андрей.

— Каких других? — удивилась Аня. Она слушала это волну столько, сколько себя помнила. Будучи маленькой девочкой, сидя в деревне все лето, она включала маленький черненький магнитофончик. Он ловил только «Радио России» и «Русское». Конечно, «Иванушки» со своими: «Тополиный пух, жара, июль» были гораздо приятнее, чем реклама про биодобавки с амарантовым маслом и передача о жизни заключенных «Калина красная». Бойкие фразы Николая Фоменко: «с кем поведешься, с тем и наберешься», «сытый конному не пеший», «видно птицу по помёту» и многие другие были свежими присказками у водителей в маршрутках. Когда в жарком, раскаленном до бела малюсеньком автобусе слышался надсадный, прокуренный хохот водилы, можно было смело ожидать отбивки: «Русское радио- все будет хорошо». Стоя на картонке в трусах и свитере, в 30 градусов мороза, отстукивали рыночную чечетку под «Руки вверх» и их: «Забирай меня скорей, увози за сто морей и целуй меня везде. 18 мне уже…», пока дородная, выбеленная пергидролью блондинка бегала на другую точку за подходящей по размеру модной парой джинсов. Легкие, незатейливые песенки про любовь и драму всегда были спутниками Аниного бытия, она привыкла к ним, щелкала как семечки. Они оседали на ушах, вертелись на языке, помогали отключиться от реальности и вернуться в мир уютного детства.

— Без смысла, про одно и то же, — ответил Андрей.

— Тебя раздражает? — покосившись на мужа, спросила Аня.

— Очень, — честно признался он, — можно я свою флешку включу?

Аня кивнула, за все время, что они были вместе с Андреем, она ни разу не обратила внимание на то, какая музыка ему нравится. Он щелкнул по приборной панели: «…dream of Californication»⁵⁰. Аня удивленно вскинула бровь, эта песня ассоциировалась у нее с сериалом «Блудливая Калифорния». История любви эксцентричного писателя и талантливой архитекторши собирала у экранов тысячи зрителей уже почти 6 лет. Откровенная, броская, наглая она не могла никого оставить равнодушным. Аня испытывала двоякое чувство по отношению к главному герою. Он вызывал жалость. Девушка сочувствовала его постоянным провалам, сопереживала, но вместе с тем, в ней жило отвращение к поступкам, которые он совершал, даже брезгливость. Может быть, это было связано с тем, что Аня читала роман Чарльза Буковски «Женщины», который, отчасти, послужил основой для сюжета. Так или иначе Хэнк Муди Ане был не очень приятен.

— Мне Дэвид Духовны больше в «Секретных материалах» нравится, — глядя на дорогу, сказала Аня.

— Да, мне в детстве тоже, фью-фью, фью-фью-фью-фью, — просвистел он, изображая культовую заставку, — мне 7 лет было, когда я первый раз их увидел, помню серию, про какого-то огромного крокодила, — наморщив нос, сказал Андрей.

— Да, была-была, — кивнула Аня, — по телику раньше много всего прикольного показывали: «Баффи», «Назад в будущее», «Покемоны». Помнишь: «Покемон, суперсущество! Сделай шаг, поверь в себя и в друзей поверь…»

— А, да, у меня сестра наклейки с ними собирала, у нее целая тетрадка 48 листов была ими обклеена, — поделился он.

— А ты что-нибудь собирал? — спросила Аня.

— Значки коллекционировал, фишки, а еще модельки самолётиков, — подумав, ответил Андрей.

— А у меня был в детстве журнал с наклейками Барби, мы с подружками менялись, а еще «Все звезды».3 выпуска про «Зачарованных» в Роспечати у дома их почему-то никогда не завозили, приходилось в ларек на Доронина бегать. В одном огромный постер был, где героини на фоне джунглей в нарядах амазонок, Роуз Макгоуэн блондинка, а у Алисы Милано стрижка короткая. Вот его я на стену и повесила, прямо за кроватью. Мама ужасно ругалась, сказала, что я обои страшными харями испортила.

— У меня тоже был постер с Рэмбо. Сестра за него все время дразнила, — вспомнил Андрей.

— Почему? — удивилась Аня.

— Она была фанаткой «Звездных войн», брат тоже, — пробурчал муж.

— А ты нет? — удивилась Аня.

— Не то, чтобы очень, — неуверенно пожал плечами Андрей, — ты давай, держись правее, уже почти на середину дороги выехала, — заметил он, показывая рукой припорошенную снегом разделительную полосу.

Аня показала ему язык. На дороге никого не было, желающих ехать в такую погоду к местам боевой славы кроме них не нашлось.

Долина Западной Лицы прославилась героической гибелью советских солдат, неимоверными усилиями отбивших атаки фашистских захватчиков, целью которых было оставить СССР без незамерзающего города-порта. Егерский корпус «Норвегия» под руководством генерала Дитля был разбит. Однако вместе с ними навсегда покинули мир живых 2000 бойцов. Сейчас на этом месте находился мемориальный комплекс.

Поездка в долину не вызывала у Ани восторга. Она хоть и осознавала важность исторических событий, была воспитана на горделивых речах о защитниках Родины, но в душе не любила ни Вечных огней, ни ракет, ни пушек, которыми так обильно покрывались города. Она не воспринимала эти предметы как искусство, для нее от них веяло холодом и смертью. Рядом с ними ей становилось тяжело, к горлу подступал ком, сердце сжимала тоска.

Они остановились на обочине. Аня с сомнением посмотрела на Андрея. Ей хотелось предложить поехать дальше, но из-под его черных угольных бровей вырвался колкий взгляд. Она смирилась.

Они прошли по дороге. Длинная стена с сотнями фамилий тянулась по правую руку. Аня старалась не смотреть. Такое огромное количество жертв казалось ей безумным.

— Тебя всю перекосило, — заметил Андрей.

— Я не понимаю, — всплеснула руками Аня, — мы ходим здесь, где умерло столько людей, вот памятники, — она ткнула рукой в стелу, облупившуюся от времени, — но почему так никто ничему и не научился? То и дело у какого-нибудь государственного управленца едет крыша, он вводит войска на территорию другого государства, армия убивает мирных жителей. Почему люди, дающие присягу, вместо защиты сеют смерть и разруху?

— Ань, ты о чем? Эти люди погибли, когда защищали Родину, — сказал Андрей.

Аня видела, что он пытается съехать с темы. Муж прекрасно понял, что она имела в виду.

— Я не про этих, — продолжала она возмущаться, — разве я не права, ведь это служивые люди разоряют мирных жителей, которые ни в чем не виноваты. И ничего не меняется век от века, только, разве что, способы убийства. Где сейчас воюют? Ливия, Кот-д'Ивуар, Израиль с Палестиной постоянно, Ирак. Можно называть бесконечно, — на щеках у Ани появились красные пятна. От чего она снова распалилась?

— Перестань, я не люблю этих разговоров, — отходя от нее сказал Андрей, — есть такое понятие, как приказ…

Аня смотрела на него широко раскрытыми глазами, ветер трепал ее волосы. Вот оно. Слово задело в ней что-то, царапнув слух, проникло под кожу и больно укололо в груди. Почему нужно подчиняться? Да, возможно, где-то в идеальном мире и существуют непогрешимые люди, мнение которых принимаешь, считаешь авторитетным. Но это только в фантазиях. А в реальности разве можно отдать право на собственную жизнь, совесть?