Придя домой, Аня учуяла запах солёных огурцов. Девочка догадалась- дедушка вернулся из деревни. Значит и ей бабушка передала гостинец.

— Деда, — закричала Аня, врываясь на кухню.

— Привет, внучка, — ответил он, быстро опуская что-то под стол.

Аня озадаченно на него посмотрела.

— Ты от бабушки уже вернулся, как у нее дела? — настороженно спросила девочка, пытаясь разглядеть, что же дед прячет за ногой.

— Хорошо у нее дела, шлет тебе привет. Куры соседские к нам на участок забрались, гладиолусы подрыли, но цветы к празднику будут, — стараясь улыбнуться, сказал он, — я тебе малинки привез, там под окном стоит в корзинке.

— Деда, случилось что-то? — прямо спросила Аня, чувствуя, что дед от нее что-то скрывает.

— Эх, внуча, ироды они, мужиков заживо утопили, ни одна собака на помощь не пришла, — стукнув кулаком по столу, сказал дед.

— Дедушка, кого утопили? — расстроенно спросила Аня.

— Подлодку нашу «Курск», чтоб им пусто было, бездельникам бессовестным, — горестно закончил дед. Больше ничего из него Ане выудить не удалось.

Когда мама пришла с работы, дед уже спал. Аня сидела за письменным столом и выстригала из цветной бумаги кота. Она хотела перевести его на стеклянную рамку для фото, а потом раскрасить.

— У нас так тихо, ты одна? — с удивлением спросила мама.

— Нет, деда спит уже, он огурцов привез и малины, — повернувшись на маму ответила Аня. Мать сняла белые босоножки на высоком каблуке и одернула полы коричневого сарафана, струящиеся почти до самого пола. Ее слегка вьющиеся каштановые волосы были уложены в мягкий растрепанный пучок. Она подошла к зеркалу и начала аккуратно вынимать шпильки.

— Рано он… — задумчиво проговорила она.

— Мам, а что случилось с подлодкой «Курск»? — наблюдая за матерью, спросила Аня.

В зеркале отразилась озабоченное лицо, подведенные черным карандашом брови тревожно изогнулись.

— Несчастный случай во время военных учений произошел, а почему ты спрашиваешь? — осторожно ответила мама.

— Да дедушка сказал, что их нарочно утопили, — возвращаясь к картинке с котом, ответила Аня.

— У дедушки брат старший подводник был, он погиб давно, — ответила мама после минутной паузы.

— Мам, а дедушка тоже в армии служил? — поинтересовалась девочка.

— Нет, он не служил, у него один глаз видит плохо. Его не взяли, а вот два его брата, те — да, — нехотя ответила мама.

— А почему мы никогда не общаемся с родственниками дедушкиными, я ведь ничего про них не знаю, — накладывая картинку на стекло, спросила Аня.

— Раньше мы к ним каждый год ездили в Крым, пока Советский союз не распался. А потом, после развала в 1991, я вещи хотела детские им отправить, а посылка не дошла, обратно вернулась, и с тех пор ни одного письма. Нет ни адресов, ни телефонов, словно и людей больше нет, — грустно ответила мама.

— А в Союзе хорошо было? — снова поворачиваясь к маме, спросила Аня. — Вот тетя Лариса говорит, что это было ужасное время, полное глупости, пустое и безденежное.

— Ты бы поменьше взрослые разговоры слушала, — недовольно заметила мама. Хорошо было в Союзе, — быстро продолжила она, — определенность была, уверенность в завтрашнем дне, всего хватало, тихо и безопасно, уж лучше, чем сейчас.

— А почему же тогда он распался? — удивилась Аня.

— Не распался, а развалили, все ценное растащили по своим да нашим, а людей просто обманули. Это была настоящая катастрофа, — совсем загрустив, ответила мама.

— А люди не были против? — с непониманием глядя на мать, спросила Аня.

— Были, но когда мнение простых людей хоть что — то определяло? Ты ужинала? — меняя тему, продолжила мама.

15 сентября 2000

Мира пришла домой и уткнулась носом в подушку. Слезы катились по ее щекам крупными градинами. Она только что пережила настоящее предательство. Аня с Олей пошли на прослушивание в театралку без нее. Нет, конечно, они ее позвали. Но она ужасно стеснялась, придумала миллион причин, почему не будет ходить. Мира надеялась, что и Аня не пойдет, останется с ней. Но подруга бросила ее и ушла с этой противной Олей.

— Ты чего ревешь? — гладя дочь по голове, спросила мама.

— Я больше никогда не буду дружить с Аней, — молниеносно ответила девочка, — она самая настоящая предательница, фу, как можно быть такой двуличной? — надрываясь пищала Мира.

— Что же она такого сделала? — удивленно спросила мама.

— Она дружит с Олей больше, чем со мной, у них секреты разные, они сегодня пошли вместе на прослушивание в Дом культуры без меня.

— А ты почему не пошла? — удивилась мама, она знала, что Аня никогда не обижала Миру, за время их милой детской дружбы, девочка старательно уступала ее дочке во всем, должно быть что-то изменилось.

— Я боюсь, я стесняюсь, я не могу, — захныкала Мирослава.

Мама погладила девочку по голове.

— Ничего страшного, что Аня пошла без тебя, если ты не увлекаешься театром, а ей это нравится, то пусть она ходит одна, что в этом плохого? Вот чем бы ты хотела заниматься?

— Я хочу в художественную школу, а где папа? — вытирая сопливый нос, спросила Мира.

— Где, где- в Караганде, — разозлилась мама, — знаешь что, хватит ныть, займись ка чем-нибудь полезным: приберись, в магазин сходи. Молока нет и хлеба!

***

Оля и Аня стояли за кулисами актового зала, прямо сейчас Аня должна была выступать. Одернув черную с белыми лапками юбку, подтянув скрепку-бант, Аня вышла на сцену. Медленно она двигалась к микрофону. Белый фонарь слепил ее глаза, вытянув руки вдоль тела она встала прямо напротив режиссёра, открыла рот и начала читать:

В горах мое сердце

(Из Роберта Бернса)

В горах мое сердце… Доныне я там.

По следу оленя лечу по скалам.

Гоню я оленя, пугаю козу.

В горах мое сердце, а сам я внизу.

Прощай, моя родина! Север, прощай, -

Отечество славы и доблести край.

По белому свету судьбою гоним,

Навеки останусь я сыном твоим!

Прощайте, вершины под кровлей снегов,

Прощайте, долины и скаты лугов,

Прощайте, поникшие в бездну леса,

Прощайте, потоков лесных голоса.

В горах мое сердце… Доныне я там.

По следу оленя лечу по скалам.

Гоню я оленя, пугаю козу.

В горах мое сердце, а сам я внизу!⁵

Ане было очень страшно, она хотела читать совсем не это стихотворение, в ее планах было разыграть «Ворону и лисицу», но пока она шла к микрофону, слова, знакомые ей с самых ранних лет, вылетели из головы, перед глазами, с дикими гримасами стояли герои пластилинового мультика, в ушах било: «А помнится вороне, кар-кар-кар». Пытаясь справиться с подступающей паникой, Аня смогла вспомнить только стихотворение, которое выучила специально к дню рождения мамы. Она вычитала его в учебнике литературы. Аня его обожала: большой синий, с домовенком на обложке, называвшийся «Маленькая дверь в большой мир». Действительно, он, как и обожаемые Аней сказки, был дверью в другое измерение, столько прекрасных рассказов она прочитала, например: «Там вдали за рекой», «Корзина с еловыми шишками». Это стихотворение, которое сейчас декламировала Аня, представил своему другу домовой Афанасий. Ане представлялись сказочные вершины гор, прекрасные орлы, реющие под небесами.

Стоя за красным плюшевым занавесом, Оля наблюдала за подружкой. Она не понимала, как та может чувствовать себя столь уверенно. Самой Оле казалось, что она ни за что не сможет выйти и что-то прочесть. Девочка пыталась убедить себя, что это то же самое, что петь в хоре, где она с удовольствием выступала. В музыкальной школе, в которой занималась Оля, ученики постоянно принимали участиях в конкурсах. Девочка пела народные песни, у нее был свой личный костюм. Мама до глубокой ночи несколько дней подряд расшивала его крупными бусинами, очень похожими на жемчуг, оранжевый атласный сарафан и кокошник с длинными лентами. Совсем недавно их ансамбль пригласили на городской праздник. Мама заплела Оле шикарную косу. Большой дракон вился от самого лба через левый висок, переходя на затылок бежал к правому, опоясывал голову от уха до шеи и падал толстым хвостом на спину. Оля не могла налюбоваться на себя в зеркало, ей страшно не хотелось прятать дракончика под кокошник. Но это было еще не все, мама сделала девочке макияж. Она долго колдовала над дочерью, доставая из своей косметички разные пушистые кисточки и баночки. Оля чувствовала запах яблочных румян, ощущала горьковатый привкус помады. Когда она посмотрела на себя в зеркало, то не поверила глазам. Через серебристую гладь на девочку смотрела Настенька из сказки «Морозко». В тот день Оля чувствовала себя потрясающе. Она стояла на сцене в парке, уютно раскинувшемся недалеко от школы, постукивая ложками, притопывая ножками, пела: «Ходила младёшенька по борочку, брала, брала ягодку земляничку…».