Исследование и присоединение к России этого далекого края проходило в неимоверно тяжелых условиях. При освоении русскими военными моряками-первопроходцами побережья Татарского пролива героизм и трагедия шли рядом…

Как известно, первая зимовка в гавани Императора Николая I закончилась трагически. В поисках материалов о ней, обращаюсь в архив Русского Географического Общества, находящегося в Санкт-Петербурге в историческом здании Императорского Географического Общества. Красивый серый гранитный фасад, старинные с бронзовой отделкой входные двери. Широкая мраморная лестница ведет на третий этаж, где располагается архив. Ее стены увешаны портретами президентов Географического Общества и выдающихся русских путешественников. Поднимаясь по ступеням, словно погружаешься в историю русских географических открытий.

По традиции, российские путешественники и мореплаватели дарили Географическому Обществу свои путевые записи и раритеты, привезенные из дальних стран.

В архиве Русского Географического Общества мне удалось обнаружить подлинные письма супруги руководителя экспедиции Г.И. Невельского Елены Ивановны Невельской, повествующие об освоении русскими морскими офицерами-первопроходцами Дальневосточного края в середине ХIХ в.

Передо мной старинная карта 1824 года, на которой побережье пролива между материком и островом Сахалин показано весьма условно и нет никаких названий мысов и бухт. Слева, на материковой части карты обозначена земля «TARTARY». Возможно, отсюда и пошло название Татарский пролив. «TARTARY», «Тартар» – обобщенный термин, исторически использовавшийся в западноевропейской литературе и картографии в отношении обширных неисследованных областей Азии вплоть до Тихого океана. Латинское слово «Tartarus» – обозначает подземное царство или ад. Его религиозное значение «неизмеримая пропасть, бездна адская, место неизмеримого и нестерпимого холода, куда будут посылаться души грешных людей». То есть «Тартар» – холодная страна, очень далекая страна, неисследованная земля. Русское присловье – «Пошел в тартарары…», означало «Послать очень, очень далеко…». Этот небольшой лингвистический экскурс приводит к пониманию того, как наши предки оценивали отдаленность этого края, нынешнего Дальнего Востока. Рассматриваю другую карту – 1885 года. На ней берега пролива и острова Сахалин изображены подробно с наименованиями мысов, бухт, заливов и название самого пролива звучит уже как – Татарский пролив.

Между этими картами – годы исследований, открытий и описаний побережья Татарского пролива Амурской экспедицией Невельского, присоединение этих земель к России и открытие крупнейшей и удобнейшей гавани мира – Гавани Императора Николая I – Императорской Гавани – Советской Гавани.

Поздней осенью 1853 года лейтенант Бошняк вернулся в открытую им гавань Императора Николая I для основания там военного поста. Пока он отсутствовал, казаки отрыли несколько землянок, построили избу бани, для зимовки заготовили солонины и сухарей на восемь человек.

7 октября 1853 года, в день прибытия лейтенанта Бошняка на паруснике «Николай» в залив Императора Николая, шел дождь. На следующий день, 8 октября ударил сильный мороз, бухта покрылась льдом, и командир «Николая» вынужден был оставить свое судно на зимовку. 13 октября в Константиновскую бухту, тоже на зимовку, пришел с Сахалина парусный транспорт «Иртыш». Такое решение руководителя Амурской экспедиции Невельского оказалось роковым. На Константиновском военном посту, где имелось жилье и запасы продовольствия для зимовки 8 матросов постовой команды, остались зимовать 75 человек. В тот год зима выдалась ранняя, морозная, с ураганными ветрами и частой пургой. Снег заваливал строения поста по самые крыши. Лейтенант Н.К. Бошняк срочно пытался подготовиться к зиме. Николай Константинович был человеком молодым, смелым и энергичным.

Жена Невельского Елена Ивановна Невельская в одном из своих писем от 2 августа 1851 года так отзывалась о лейтенанте Бошняке:

«…Муж с лейтенантом Бошняком отправляется в устье Амура, с тем чтобы создать там вторую колонию. Молодой Бошняк очень образованный и способный, останется начальником на этом новом русском посту.

…Благодаря энергии и рассудительности присущей Бошняку, …новая русская колония (Николаевск – А.Л.) сослужит в этой пустыне средством укрепления нашей мощи».

Но кроме воли и энергии Бошняка и его подчиненных, нужны были элементарные запасы еды на то число людей, которое оказалось на посту. Полуголодное существование зимовавших, суровый климат, постоянная сырость в землянках, отсутствие медикаментов и врачебной помощи привели к массовому заболеванию матросов и офицеров цингой. Кожа покрывалась пятнами, воспалялись десна, малейшие движения причиняли во всем теле сильную боль. Многие слепли.

В своем рапорте от 30 января 1854 года лейтенант Бошняк докладывал Невельскому:

«…положение весьма печальное: запасов нет, а цинга между командой «Иртыша» свирепствует; пять человек уже умерло. Командир болен, а офицер почти при смерти.

Я ожидал этого, – иначе быть не могло, потому что сюда, где все было приготовлено только для зимовки 8 человек, вдруг собралось 75 человек и половина из них, то есть команда «Иртыша», буквально без ничего. Уповаю только на Бога и надеюсь, что получим от Вас что-либо для облегчения нашей участи».

В начале февраля 1854 года скончался помощник командира парусного транспорта «Иртыш» подпоручик корпуса флотских штурманов Г.М. Чудинов. Все офицеры были в тяжелом состоянии. Из команды «Иртыша» – командир лежал при смерти, другие находились в крайне тяжелом состоянии, 10 человек не пережили лишений и болезней. Почти все из команды самого Бошняка умерли. На ногах держался только Бошняк, да один из казаков. С большим трудом живые рыли могилы и хоронили своих товарищей.

Спасение пришло 17 апреля 1854 года, вместе с корветом «Оливуца», прибывшим в гавань Императора Николая I. Врач, фельдшер и моряки корвета сделали все возможное, чтобы вернуть к жизни людей на Константиновском посту: лекарства, свежая провизия, баня подбодрили и подняли их на ноги.

К началу мая залив полностью очистился ото льда и 2 мая 1854 года в Константиновскую бухту вошел барк «Меньшиков», а 23 мая – фрегат «Паллада».

Русские люди не забыли подвиг команды Константиновского военного поста.

В 1887 году был установлен памятник погибшим в первую зимовку. Надпись на нем гласила: «От Владивостокского порта 1887 года умершим от цинги в зиму 1853 на 1854 г. транспорта «Иртыш» штурман поручик Чудинов и 12 нижних чинов. Корабля «Николай» Рос.-Амер. ком. 4 матроса и 2 матроса постовой команды».

29 июля 1973 года на берегу бухты у городского пирса открыли памятник первооткрывателю Императорской Гавани лейтенанту Николаю Константиновичу Бошняку. Бюст Бошняка в мундире с эполетами на плечах установлен на строгом гранитном постаменте. Надпись краткая: «Н.К. Бошняк 1830-1899». 28 декабря 1991 года в Советской гавани на берегу бухты Маячная у мыса Анастасии был установлен памятник в виде скалы из естественных камней неправильной формы, на которую вознесен христианский крест. На поверхности каменной кладки закреплена литая доска с надписью: «Первооткрывателям Императорской Гавани Николаю Бошняку, Киру Белохвостову, Семену Парфентьеву, Ивану Мосееву 23 мая (4 июня) 1853 года ступившим на этот берег».

Стояла поздняя осень. По Приморскому краю гудел ветер и лил дождь, когда в начале ноября 1949 года, молодой лейтенант Виталий Карпович Лоза прибыл в Советскую гавань. Приказом Командующего 7-ым ВМФ за № 0225 он был назначен в 5-й Отдельный Сахалинский дивизион торпедных катеров, командиром торпедного катера «ТК -1072».

Виталий Лоза гордился своим назначением. Ему здорово повезло. Он, лейтенант – командир боевого корабля, на гафеле которого развевается военно-морской флаг. Молодые лейтенанты, прибывшие из училищ на эсминцы, крейсера или подводные лодки, всего лишь «зеленые лейтенантики». На кораблях принято было, как говорили тогда на флоте, «гонять таких салаг без продыху». Из дежурств молодые лейтенанты, что называется, не вылезали. Как шутили флотские остряки: «Нарукавная повязка «Рцы» была пришита к кителю таких молодых офицеров, «намертво».