Выход, из которого показалась мавка, находился справа от главных лежбищ, располагавшихся выше прочих на альский локоть. Центральное принадлежало Кигиззлу. Рядом, чуть покороче, зеркально отражавшееся от отцовского, традиционно занимала мама. Остальные выбирали места по кругу первого ряда, кто где хотел.

Но в этот раз кроме отца, Силоссии и Видящего никого в чории не было. Да и место матери было занято. Там разместился Верховный Пророк.

Высокий – выше Кигиззла почти на голову – стройный русал с сизо-зелëной бородкой до середины груди и густой распущенной гривой тёмно-рыжих волос чуть ниже плеч успешно расположился, опёршись согнутой рукой на излишне плоский и низкий каменный подлокотник, на лежбе матери. Вместо джака – свободная однотонная белая туния с глубоким раскосым вырезом, крыловидными рукавами и с наспинными выемками цепочкой под огненно-красный шипастый хребет. Нахвостье загнано в жёсткое кожаное плетение с накладным опоясником, украшенным по центру булой в форме ока, метой пророков.

Он явно медитировал, потому что глаза его были закрыты, а правая ладонь лежала поверх какой-то подвески под шеей. А может быть, просто терпеливо надеялся поскорее закончить эту бесцельную встречу, ведь у Алькаввии имелись решительные намерения остаться в собственном доме, и Пророк должен чувствовать столь враждебное настроение.

И всё же, когда юная мавка приблизилась к лежбам, некое подобие испуга прострелило её от головы до хвоста. Она решительно отбросила руку матери и сместилась рывком вперёд ещё на пол-корпуса, чтобы сразу дать отпор «некоторым твердолобым».

Пророк тут же стремительно поднялся перед ней во весь рост, распахивая удивительно яркие лазоревые глаза и, вопреки приличиям, крепко ловя русалку за вздрогнувшие предплечья. Опешившая на мгновение Алькаввия уже была готова возмутиться, но повторное чувство испуга снова пронзило всё её тело, предупреждая если не об опасности, но о вмешательстве в её личное подпространство.

Пророк молча читал её, безжалостно проникая в её сознание, впитывал её мысли, сканировал её силу, определяя её возможности и развитие. Он не давал ей ни мгновения выдохнуть и защититься, ибо в этом и крылась сила Пророка: от него не могли укрыться ни суть душ, ни секреты разума, ни течение времени – в пределах конкретной судьбы, конечно, к которой он прикасался.

Сколько это длилось ни он, ни она не осознали, но закончилось всё так же внезапно, как началось. Как пара магнитов с одноимёнными полюсами, их отбросило друг от друга, едва не закрутив кувырком. Разум мавки мгновенно очистился, подменив секундную оторопь на прилив справедливого гнева. Пророк, впрочем, тоже, видимо, чуть опешил.

– Никто не имеет читать сути видума без его разрешения или письменного приказа Совета! – голос Кавви словно разрезал звенящую пустоту неуютной ей чории.

– И я искренне прошу у вас прощения, юная прая! – Пророк, приходя в себя, улыбнулся, шутливо вскидывая руки вверх, будто защищаясь в кулачном бою. – Но ваш отец поведал мне о вашем длительном вызревании, и только так я мог попытаться понять причину столь деликатной проблемы, чтобы ваше подсознание не успело среагировать.

– Ваши извинения приняты, – ответил за Кавви отец, подходя к Пророку.

Мавка посмотрела на него таким уничтожающим взглядом, что любой другой бы смутился, но не её отец. Он только усмехнулся и, стоя в пол оборота к обеим действующим персонам – дочери и своему приглашённому гостю, театрально повёл рукой, приглашая всех расположиться на лежбах.

Пророк, чуть нахмурившись, коротко кивнул ему и вернулся на ранее занятое им место.

Кигиззл занял своё, Кавви и Лосса расположились по центру первого ряда. Пророк нахмурился чуть сильнее, но казалось, что военвед старательно игнорирует этот факт. А мавку это стало забавлять, и она с предвкушением подключилась к игре в этикет.

– Прошу прощения за неучтивость моего папа… – жеманно передёрнула мавка плечами, – … ведь он не представил нас с вами друг другу. Можете называть меня прая Алькаввия, уважаемый Пророк…?

– Просто прай Вернарртрд, – с улыбкой кивнул ей русал. – Верховный Пророк я только для тех, кто живёт и трудится в стенах Южноморского Дома Видящих… или странствует по миру в поисках сути пророчеств.

– И что же, не существует тех, кто обретает покой в лоне своего рода, защищая и оберегая лишь их от напастей? – Силоссия нервно вильнула хвостом, кинув короткий испуганный взгляд на супруга.

– Отчего же, есть и такие, – согласился Пророк. – Но прежде они учились брать под контроль свои важды, порою даже носили ограничительные браслеты и диадемы, чтобы боли и вариации линий многочисленных судеб не свели их с ума и не убили. Я никого ни к чему не принуждаю, каждый идёт той дорогой, которую выбирает сам. Я могу лишь направить и подсказать, а иногда и помочь, если будущие пророки позволят.

– Можно узнать поподробнее о браслетах и диадемах? – Кигиззл подался вперёд, жестом остановив новый вопрос от Силоссии. – Я никогда не слышал, что видума можно как-нибудь оградить от дара.

– Так вот что ты хочешь, папочка? – рассердилась Кавви. – Заковать меня в наручи, отказав мне в последующем Озарении, превратив мою жизнь в жизнь дикоя?

– Не говори ерунды! – рассердился Кигиззл. – Ты моя дочь вообще-то, но я знаю, как часто ученики пророков не справляются с даром и становятся психопатами не потому, что им помогли ими стать – а потому что слишком самонадеянны и от помощи отказались!

– Пророки рождаются редко, – возразила Алькаввия чуть неуверенно. – С чего же ты взял…

– Пророки рождались редко, – перебил её прай Вернарртрд. – Но за последние двадцать лет мы приняли под свой кров более сотни душ, и это лишь в нашем Доме. И ещё половину от их числа, не принявших мастацкое ведовство, потеряли.

Лосса всхлипнула, прикрывая ладошкой рот и неприлично уставившись на Верховного. Тот молча кивнул, подтверждая свои слова, тяжко вздохнул и обратился к Кигиззлу.

– Я знаю, что вы, как военвед, уже в курсе печальной сводки о наших потерях. Но и вы не знаете всё. Приток молодых потенциальных пророков вырос одномоментно почти в семь раз. А это означает, что духи не могут до нас достучаться, сообщить о чём-то крайне важном, наверняка, опасном и с тяжёлыми последствиями в мире. Много тысяч лет пророков рождалось считанные единицы, ибо быт Болориании упорядочен, и хаос почти не проявляет себя в наших землях. Я не хочу вас пугать, но вашу дочь не коснутся браслеты. Она – часть той силы, что восстановит баланс после скорого разрушения прежних устоев.

– О чем это вы говорите? – Кавви не могла усидеть на месте, неожиданно вспомнив свои ночные кошмары. – Что вы увидели в моём будущем? Что вообще происходит?

Кигиззл уронил лицо в ладони, потирая сведёнными указательными пальцами свой морщинистый лоб.

– Пророк Вернарртрд прибыл неделю назад в Совет, – заговорил он спустя минуту – другую. – Он потребовал в срочном порядке забрать тебя в некий спелей Древних Алов. Якобы там ты должна обрести равновесие со своей силой и найти один из столпов мироздания.

– То есть не ты призвал его? – Лосса расслабленно опустила плечи, переводя взгляд с дочери на супруга. – Я, было, подумала… извини, я была не права, когда…

– Когда утром почти не вцепилась мне в жабры, защищая Кавви от ссылки? – Кигиззл грустно засмеялся, распрямляясь. Он взглянул на растерянную жену, затем на сердитую, готовую к бою, дочку и нетерпеливо всплыл со своей лежбы. – Я могу быть суровым, нетерпеливым и грубым, Силли, но я никогда не пойду против рода и своего потомства.

Он медленно откочевал к западному окну, распахнул наружу овальную раму, отчего кварцевое стекло недовольно щёлкнуло по растущему вблизи стен полипу и жадно глотнул ворвавшийся вольный поток местных течений.

– И всё-таки я не хочу рисковать своей дочерью даже ради «великого блага», – проговорил он наконец, оборачиваясь к пророку и язвительно выделяя последние пару слов. – Вы ведь не можете гарантировать, что в том месте, о котором вы рассказывали на Совете, ей ничего не навредит?