Когда Люси Браун, моего лучшего конструктора одежды переманивали в «Кэльвин Кляйн», я сделала всё от меня зависящее, чтобы уговорить её остаться. Но Люси двумя предложениями убедила меня, что там ей будет лучше, это то, о чём она и мечтать не могла, и я отпустила её с чистым сердцем. Подбодрила благодарственным гонораром, написала блестящие рекомендации и пообещала, что, если передумает, в «Нюаж» её всегда будут ждать.

Когда у нашего торгового представителя Синди Барнс заболела мать, я без лишних вопросов выделила ей деньги на операцию. Мама Синди поправилась и натолкнула меня на мысль учредить собственный фонд, из которого бы сотрудники получали материальную помощь в случае таких вот превратностей судьбы.

Я хотела создать из своего магазина нечто особенное, как для покупательниц, так и для работников. Поэтому поддержала Клэр, нашего консультанта, когда одна высокомерная дамочка из свиты Хэмпдена накинулась на неё, и вступилась за своего человека в ущерб бизнесу. Я не боялась потерять клиента, а преданность сотрудников ценила выше всего остального. И была предана им так же сильно, как они мне.

Бизнес процветал и без влияния отца. Нашими клиентками в основном были зажиточные женщины из высшего общества, из маминого круга общения, поэтому платья и костюмы ручной работы окупались сполна. Через год я открыла ещё два магазина в Бейвью и Карролтон Ридж и принялась за разработку новой идеи. Мне не нравилось, что нашу одежду могли носить лишь богачи, ведь выглядеть хорошо хочет любая женщина, неважно, сидит она в золотых хоромах на содержании мужа-миллионера или впахивает на двух работах, чтобы прокормить семью.

Ближе к окраине, в Вудберри открылся ещё один мини-филиал «Нюаж». Новый типаж старого образца. Красивые вещи, которые могли позволить себе женщины из среднего класса. Мы снизили затраты на пошив, выбрали ткани подешевле, но не изменили качеству, так что теперь любая могла примерить на себя модную одежду. Это не только успокоило мою душу, но и подняло рейтинги «Нюаж». Мы забрались так же высоко, как бутики «Майкл Корс», «Зара» и «Перри Эллис», но не оставили своих почитателей внизу и предложили забраться так же высоко, нося нашу продукцию.

Я купила квартиру в Грейсленд Парке. Скромную обитель из двух комнат, гостиной и кухни, с балкончиком с видом на живописный сквер. Мама морщила нос при виде простоты её обстановки, но мне нравилось. Никакой дизайнер не подбирал для меня цвет стен или шторы, а потому квартира полностью переняла мой дух и мой стиль.

Сколько раз мама пыталась навязать дочерей своих якобы подруг мне в подручные. Шейлу Лэнсберри, ту самую завистницу из школы. Амелию и Тиффани, которых я на дух не переносила, но пару раз в месяц терпела на общих сборищах в гостях, от визита куда мне было никак не отвертеться. Любая из них только бы мешалась под ногами. Они привыкли получать всё, топнув ножкой в «Лабутенах», а в «Нюаж» такие не нужны. Мне проще и гораздо приятнее было набрать людей с «улицы», но близких себе по духу. С кем я могла пошутить и посмеяться, обсудить книги, а не только последнюю коллекцию «Шанель», за которой Шейла, Амелия или Тиффани летали личным самолётом папочек.

Так я и познакомилась с Оливией Грин. Нашей встречи не состоялось бы, если бы звёзды не выстраивали траектории судеб так, как им угодно. Так, как нужно нам.

Оливия не проходила собеседование и не оставляла своё резюме. Она просто зашла в бутик «Нюаж» в Бейвью, чтобы примерить наряд из «Инстаграм1» для свадьбы кузины. Простое, летящее платье-бюстье в пол из невесомого атласа, с вырезом-сердечком, открытой спиной и ниспадающими рукавами. Это платье стало любовью всей моей коллекции за много лет, ведь именно из-за него мы с Лив стали сперва коллегами, а потом и подругами.

После первой же примерки Оливия купила платье не задумываясь. А через неделю за таким же платьем зашла ещё одна девушка. К обеду – ещё две. К вечеру у нас насобиралась целая очередь желающих купить это платье. Целая очередь заявок на пошив платья одной и той же модели. Ажиотаж польстил мне, ведь именно я создала эскиз, но и вызвал любопытство: почему все девушки Балтимора захотели его именно сейчас.

– Это всё та девушка. – Как-то подсказала Клэр, оформляя всё новые и новые заказы. Так как все наши платья шились вручную, моим портнихам грозила ни одна бессонная ночь.

– Какая девушка? – Переспросила я сотрудницу.

– На прошлой неделе это платье купила фотограф из «Би Вумен».

Я не почитательница глянцевых изданий, но старалась держать руку на пульсе и быть в курсе последних модных тенденций, которые освещались как раз-таки в журнале «Би Вумен».

– Взгляните. – Клэр развернула ко мне ноутбук. – Это статья в последнем выпуске.

Я пробежалась глазами по буквам, что складывались в очерк о подружках невесты и о том, как сложно порой найти подходящий наряд. В конце красовалась целая фото-галерея, и наше платье по-царски её возглавляло. Внизу – пометка о магазине «Нюаж» и адреса, где можно его приобрести.

Все фотографии были такими шикарными, что захотелось тут же надеть это платье – не удивительно, что у нас появилось столько заказов. В моей команде уже был фотограф, но ни одна его работа не выглядела так подкупающе, завораживающе и шикарно.

Тем же вечером я связалась с «Би Вумен» и попросила телефон их фотографа.

– Какой именно вам нужен? – Спросила меня вежливая девушка. – У нас в штате семь фотографов.

Я растерялась и сказала лишь то, что это девушка, и что она снимала платья для статьи о подружках невесты в последнем номере.

– А, должно быть, вы ищите Оливию Грин. – И я записала номер, встретилась с Оливией за ланчем и тут же влюбилась. В её работы, что успела просмотреть перед встречей. В её весёлый характер и милую улыбку. В то, как она посёрбывала кофе. Я поняла: во что бы то ни стало должна заманить её в «Нюаж».

Сильно стараться и не пришлось. Уже за ланчем Ливви призналась:

– Мне нравится работать на «Би Вумен», но каждый раз приходиться состязаться с остальными фотографами ради фотосессий. А мне надоело состязаться. Хочу делать свою работу и получать удовольствие.

Через неделю Оливия Грин официально перешла работать в «Нюаж», а ещё через пару месяцев официально стала моей подругой. Я доверяла ей, как себе. Даже шутила иногда, что если однажды устану от компании, то оставлю весь бизнес ей. В каждой шутке есть доля правды, ведь так? И лучшей кандидатуры на мою замену я бы ни за что не нашла. Пусть она не знала тонкостей бизнеса, но зато я могла ей доверять. А порой, доверие важнее акульей хватки.

Лив лишь отшучивалась.

– Я умею выбирать нужный ракурс и нажимать на кнопку. – Говорила она. – Но никак не управлять целой фабрикой и двумя магазинами. Слишком большая ответственность для такого безответственного человека, как я.

Поэтому, когда на следующий день после семейного ужина в доме родителей, я вошла в офис на Гудзон-стрит в Кантоне, Оливия уже поджидала меня в кабинете с широко распахнутыми глазами.

– Ты не шутила, когда сказала, что брат вернулся? – Сходу выпалила она, не успела я повесить пальто в шкаф и сесть в кресло напротив.

Вчера я послала ей сообщение с новостью и получила двадцать в ответ, но пообещала объяснить всё при встрече. Оливия знала моего брата так же хорошо, как я сама, ведь я столько рассказывала о нём.

– Нет. Никаких шуток. Всё правда.

– Чёрт. – Протянула Лив своё любимое словечко. «Чёрт» слетало с её пухлых, чувственных губ чаще, чем в метро объявляли станцию. И неважно, адресовалось оно норковой шубке за шесть тысяч долларов, проходящему мимо красавцу или забытой дома помаде. – Это просто снос башки! Как ты не грохнулась в обморок прямо там? И что, он просто позвонил в дверь, и вы его пустили? Усадили за стол и устроили чаепитие?

Заметив моё недоумение её догадливости, Лив усмехнулась:

– Что? Я слишком хорошо знаю твою маму.