Манглабит многозначительно промолчал, оборвав свою речь на полуслове — но все присутствующие итак поняли, о чем речь. В трепете замерли горожане, напряглись дзиаворы — и те, кто остался со своими господами, и те, кто уже успел пройти посвящение в паладины. Конечно, они могли почувствовать себя обманутыми… Но прежде, чем церемония акколады и крестного целования переросла в конфликт, ишхан Сурен, один из наиболее близких и лояльных Торосу (а кроме того, получивший и достаточно богатый «подарок»), первым шагнул вперед, к трону князя, воодушевленно воскликнув:

— То, что я услышал, есть совершенная правда! Лишь единство спасет христиан Эдессы, а наши разногласия могут нас только погубить! Пусть будет же один князь среди нас, поведший армян против сарацин — ведь теперь ему служат и доблестные крестоносцы! А те, кто против Тороса — те против христиан Эдессы, и своим отказом покроют себя и близких бесчестьем предательства!

…Стоит ли говорить, что после уже ни один из ишханов не посмел отказаться от крестного целования?

Даниил Витальевич Белик наблюдал за «турниром» армянских воинов с высоты четырехугольной крепостной башни Эдессы, несколько рассеянно следя за тем, как новоиспеченные армянские всадники бьются за приз в виде чистокровного арабского скакуна. Это за первое место; за второе был предложен франкский меч-каролинг (уже вышедший из моды в Европе, но все еще встречающийся среди потомков викингов), за третье — трофейная сарацинская кольчуга с короткими «рукавами»… И так в каждой из трех дисциплин — ибо далеко не все участники турнира заявили себя как лучники, хотя пара сотен неплохих стрелков действительно набралось; очень органичное, кстати, число — примерно столько же трофейных турецких луков набралось в арсенале Эдессы с учетом и малого запасца турецких биокомпозитов, привезенных крестоносцами… Остальные всадники пытаются метать сулицы — или же поражать мишени на скаку копьями; последних участников турнира, впрочем, меньше всего.

Да и то — рыцарской коннице крестоносцев вовсе не нужны «средние» всадники. Ведь в сущности сами рыцари в одних лишь хауберках да на беззащитных жеребцах (последним, впрочем, уже начали шить стеганные попоны армянские мастерицы) являются именно средней конницей. Ну, по сравнению с ромейскими гвардейцами-клибанофорами или персидскими катафракратариями — слава Богу, уже канувшими в лету! Нет, крестоносцам нужна легкая стрелковая конница в качестве поддержки — желательно, конечно, чтобы одни лучники, но на худой конец сойдут и конные застрельщики с дротиками…

Последние, в общем-то, выполняют одно и тоже упражнение: сближаясь на скорости с мишенью метров так на тридцать, лучник должен выпустить первую стрелу фронтально, затем круто завернуть коня вправо, и на развороте выстрелить еще раз. И, наконец, поскакав назад, лучник должен развернуться в седле полностью назад, после чего сделать последний третий выстрел — так называемый «скифский». В общем-то, из лучников пока только лишь один всадник сумел положить все стрелы в мишень — но было еще несколько воинов, сумевших поразить цель хотя бы двумя стрелами, что также весьма неплохо.

К слову, победители турнира (чтобы разделить второе и третье место, наиболее опытных прогонят по второму кругу для верности) и все проявившие себя с лучшей стороны воины станут десятниками, и будут обучать своих соратников премудростям стрельбы с коней. Весьма разумный ход со стороны Ромки, организатора турнира! Если времени хватит, крестоносцы уже вскоре получат в свое распоряжение отличную стрелковую конницу, наподобие туркополов, что в будущем поступят на службу европейским феодалам, создавшим в Сирии, Ливане и Палестине свое королевство, княжество и графства…

Осознанно или неосознанно, но Рома повторяет многие успешные шаги крестоносцев на Святой земле. Дзиаворов он с ходу затащил в рыцарский орден «паладинов», однако не ограничил их обеты монастырскими уставами — и, пожалуй, так много лучше. Ибо, во-первых, не должно принявшему постриг монаху убивать, а во-вторых, строгие монашеские ограничения в пище и запрет на любовь, именно любовь к женщине и супружество (но не в коем случае не блуд) вели рыцарей-монахов католических орденов и к нарушению обетов (и духовному падению), и к некому компенсированию в поисках славы и богатств. Вон, те же тамплиеры принимали обет бедности при вступлении в орден, разместили у себя на гербе двух рыцарей на одном коне. Однако же по итогам стали самыми богатыми банкирами Европы, давали деньги в займы королям (а то и ссужали их, рассчитывая на проценты), что в итоге и привело к гибели ордена. Ведь именно его богатства, а вовсе не «святой Грааль», стали предметом зависти и алчущего желания со стороны французского короля и римского папы…

Нет, монах — это человек, посвятивший себя служению Господу и отречению от всего мирского, а воин — это воин. Один ведет лишь духовную брань, другой сражается на земле, и пути эти не совместимы.

Так вот, из дзиаворов Самсон слепил рыцарский орден, простых армян активно верстает в туркополы. Последние, кстати, в эпоху расцвета государств крестоносцев, составляли едва ли не самую многочисленную их силу! Например, Иерусалимское королевство до катастрофы у Хаттина могло выставить в поле порядка восьмисот собственных рыцарей из ополчения вассалов (скорее всего, считая и оруженосцев), и порядка пятисот рыцарей из числа тамплиеров и госпитальеров. Правда, не совсем понятно, входили ли в это число и конные сержанты орденов… Так или иначе, общая численность условно рыцарской конницы варьировалась от полутора до двух тысяч всадников, не более. А вот туркополов было не менее четырех тысяч! Что важно понимать, туркополы, набираемые из крещенных сельджуков или арабов, в большинстве своем рожденных от смешанных браков с греками и сирийцами, служили крестоносцам верой и правдой. Ибо сарацины даже не брали их в плен, не делая исключения и для мусульман, считая всех туркополов поголовно предателями…

Наконец, Роман уже намекнул «Танкреду», что сумеет договориться для земельных наделов феодов всем норманнским рыцарям, что захотят остаться в землях Эдессы. Ну, чисто по классике становления государств крестоносцев, привязать рыцарей землей… Видно, какая-то подсознательная память у Самсона все же осталась! Потому как просто невозможно вот так вот с ходу повторить все самые разумные ходы крестоносцев на Святой земле!

Слава Богу, вскоре память вернется к Роме — а затем и его сознание возвратиться в тело хозяина…

Ибо после аколлады, проведенной манглабитом и вождем крестоносцев во вновь освященном соборе Святой Софии, буквально перед самым сном Белик получил своеобразную «весточку» от Александра — уже когда он проваливался в сновидения, перед внутренним взором вдруг вполне явно загорелся игровой интерфейс, поверх которого «бегущей строкой» высветилось одно лишь слово: «скоро»!

А после в сознание «подгрузился» объемный такой пласт информации…

Во-первых, общей по ситуации — и весьма положительной для Даниила! Как оказалось, интел если и промедлил с подготовкой вируса, то весьма непродолжительный период времени. Да, Александр продолжает следить за прогрессом игры и судьбами самих игроков — и уже после загружения Белика им была выявлена временная аномалия виртуальной реальности. Как оказалось, время для загруженных ускорилось на порядок, так что фактически Даниил Витальевич пробыл в «Первом Крестовом походе» лишь четыре дня реального времени. И к концу текущего, четвертого дня Александр планирует запустить свой вирус и вытащить обоих игроков…

Правда, в виртуальной реальности для Белика может пройти еще с десяток дней!

Ну, а во-вторых, интел поделился исторической информацией о текущем «игровом» периоде, в коем, благодаря неосознанному вмешательству Романа и «Танкреда», история первого крестового похода довольно сильно изменилась.

Битвы у Дорилея стала отправной точкой этих изменений: в реальной истории Танкред действительно покинул крестоносцев и двинулся сквозь Киликию с небольшим отрядом. Но следом за ним отправился во главе своих воинов и Балдуин Булонский — тот самый Булонский, сраженный рукой Романа! Так вот, Танкред успел занять Тарс — но был выбит из уже занятого им града валлонами Балдуина. Естественно, барон Отвиль затаил злобу! И устроил у захваченной норманнами Мопсуестии засаду следующему позади графу… Большого боя, впрочем, не случилось — рядовые воины с обеих сторон не желали насмерть биться друг с другом, но Танкред и Балдуин по итогам этой встречи расстались врагами.