Меня Сигорд зовут.
Глава вторая
В которой главному герою приходится трудно. Однако он уверен, что у волков, у братьев наших меньших, даже в самую лютую пору, никогда не опускаются руки
Целый день до вечера Сигорд не пил и не ел и только к вечеру почувствовал жажду. От залива он без остановки бежал, спотыкаясь, к себе домой, чтобы огородиться от внешнего мира, чтобы никто не помешал ему вновь и вновь вспоминать дивную встречу, мгновение за мгновением переживать его и плакать теперь уже счастливыми слезами…
Бежал… Это так думалось, что бежал, а на деле – неуклюжая трусца, вот и все, на что он был способен. В легких пожар, почки ноют и колени разболелись… Но это все ерунда, абсолютная ерунда! Сигорд, человек обретший имя, брезгливо поворочал матрас, накидал сверху тряпки, которые он использовал ночами вместо одеяла, осторожно завалился на лежанку и принялся мечтать, вспоминать… Раз за разом, словно понравившуюся пластинку, десять раз, двадцать, тридцать – и все мало… Слезы ручьем – специальную тряпку для них, которая почище… И головная боль куда-то подевалась. Весенние сумерки мягко упали на город, Сигорд очнулся и попытался кашлянуть пересохшим горлом. Надо же, даже попить из корытца забыл! Сигорд утолил жажду привычно, из ручного ковшика и подумал вдруг, что пить можно и из стакана, либо из кружки. Даже нужно, и отныне, с завтрашнего дня он так и сделает: только из посуды. Жаль что лягавый погубил его «телескопчик», но и бог с ним, со стаканчиком, от соблазна-то и подальше. Он на свалке видел кружки, эмалированные, алюминивые, – взять, очистить и все.
Глина плохо счищается, да еще холодную водою… И зачем?
Да хоть цемент, черт побери! Хоть цемент – времени у него много, отскоблит! Затем, что не скотина!
Вода была холодна, и человек опять надолго закашлялся, а когда приступ боли в груди прошел, он уже спал, и Дому померещилось, что в эту ночь неподвижный скрюченный человечек… – как его там – Сигорд?.. – спал без кошмаров и с улыбкой.
И пришел новый день, и почти половину его Сигорд потратил на поиски эмалированной кружки. Будто назло, свалка предлагала вещи несвоевременные, но любопытные, даже полезные, как то: открывашка для бутылочного пива (берем, консервы вскрывать, не пиво), пластмассовая шкатулочка под визитки (нет, это потом, когда конкретно понадобится – придет сюда и опять найдет), пустая целая бутылка, и еще одна… Надо брать! И Сигорд взял, конечно, и бутылки, и открывашку, и даже вернулся за визитницей… Но потом опять ее выбросил – никчемушный хлам… Не успел оглянуться Сигорд, а руки, карманы и полиэтиленовый пакет забит всяким дерьмом – «на пригодится»! И действительно, все это может пригодиться, включая галоши и проволочную вешалку для одежды, а кружки как назло – нигде и никакой! Нет, он ее найдет!
Рядом с Сигордом рылись в мусорных и полупомойных руинах другие оборванцы, вроде как старожилы. То вдруг один забубнил, что «здесь все схвачено» и «вали отсюда перебежками», то другой взялся брататься и намекать на «проставку» за «прописку», но Сигорд был опытен, он разбирался в людях и обстоятельствах, среди которых ему пришлось жить все эти годы: первого он шепотом пригрозил почикать, кишки наружу выпустить, поскольку тот выглядел безопасным дохляком, хуже Сигорда, а второго попросту проигнорировал с разговорами, да еще взялся выхватывать у того из под носа всякую дребедень, как бы оттирать – тот, второй, сам и отстал, старушечьим голосом сипя себе под нос угрозы и вероятно, проклятия – Сигорд не вслушивался…
Удача пришла, так это обычно и бывает, закономерно и неожиданно: закономерно, потому что ей предшествовали целенаправленные усилия, без которых удача – совсем уже глупа и маловероятна, и неожиданно, потому что сознание, на сотый или на тысячный раз, привыкает вскрывать пустые билетики судьбы, один за одним, один за одним: пусто, пусто, пусто, пус… Есть! В мягком полиэтиленовом мешке, наполовину забитом всяческой бытовой, но непрактичной дрянью, нашлись не одна, а целых две кружки! Одна эмалированная, белая, точь в точь как и мечталось Сигорду, а другая – фарфоровая с отбитой ручкой. Или фаянсовая с отбитой ручкой, Сигорд даже и разбираться не стал: цоп! – и к груди прижал, даже пакет с награбленным выронил. Полоска «ушка», за которое чашка рукою держится, почти под корень отбита, а в остальном кружка без единой трещинки, или щербины, даже веточка сирени на боку нарисована!
Сигорд, вдребезги счастливый, поспешил к себе домой, кружки отмывать и оттирать от грязи. Весенний день – не то что зимний, он светел и долог, но в доме нет электричества, приходится солнечным освещением пользоваться, да окна-то грязны, – а не откроешь, засекут…
Холодна вода, очень холодна. Казалось бы, пальцам она нипочем должна быть, они, пальцы-то, давно уже мало что чувствуют, а как растревожишь их мелкими этими усилиями – тереть и мыть – так сразу заломило, аж глаза под лоб! Но это лень, лень алкоголическая да бездельная, лень, лень, и лень… И лень… Вот елки зеленые! Да хоть год ее скобли – не отстает пятно с внутреннего бока! Пальцам холодно, а шея и подмышки взмокли от усилий, так уж приспичило Сигорду кружку дочиста отдраить. Уж он и известки наскреб из стены, и оторвал лоскут тряпки погрубее… И стронулось дело: темно-серое пятно дрогнуло, помутнело, стало съеживаться, сжиматься, на два поменьше разделилось, словно инфузория-туфелька… Сигорд опять набрал воды из корытца, смыл известковую муть с боков, глянул – чисто! Почти что чисто, на дне лишь остались кольца Сатурна, до них только кончиками пальцев можно дотянуться, а пальцы-то ничего уже не чувствуют.
Сигорд сел передохнуть, трухлявая лежанка под ним привычно прогнулась в районе задницы, чуть ли не до пола, – лежанку тоже надо будет поменять. Руки красные, сморщенные, как распаренные от ледяной воды… Сколько он времени угрохал на это мытье? К вечеру уже дело?.. Да нет, солнце высоко стоит, тепло на улице. Надо бы выйти, да прогреть руки. А потом взять кружечку, дном на ладонь, как бокал, да плеснуть туда граммов эдак… Человек в панике вскочил и побежал к корыту – опять мыть, чтобы ни о чем не думать, ни о какой «халке» с закуской… Погоди-ка, погоди…
Дому было чудно ощущать, как человечек ворочается в его чреве, мечется зачем-то, опять сел… Наверное, сейчас ляжет спать, хотя и день. А всего вернее пойдет в город, а поздно вечером опять прибредет и тогда уже рухнет, да только не замертво, а будет ворочаться до самого утра и стонать… Вот опять встал…
Сигорд вчера совсем ничего не ел, вообще ни крошки, хотя на пути к дому, совершенно «на автомате» разжился полубуханкой белого черствого хлеба… Сегодня утром он съел небольшой кусок, а остальное затырил, от крыс подальше… Хотя какие тут крысы… Сигорд подошел к стене, там в квадратном проеме между внутренними стенами стоял чугунный бачок с тяжелой крышкой, тоже чугунной, но от другой посуды… На месте хлеб!
Вот теперь – никакой спешки: спокойно, чинно, с достоинством, сидя. Ай, придется на кровати, сидеть-то не на чем больше! Надо будет завтра же поискать и… Ладно, о мебели потом, а сейчас праздник!
Сигорд еще раз придирчиво осмотрел кружку, заново сполоснул, протер рукавом, поморщился, поискал глазами тряпку почище… Вот эта сойдет, но на будущее все равно надо бы…
Кружку хорошо бы выставить на солнышко, чтобы вода нагрелась, но это уже никакой терпежки не хватит, и Сигорд сел пировать – как есть – на продавленную лежанку: кусок хлеба неправильной формы в левой руке, чистая кружка с чистой водой в правой.
Кусок да глоток, глоток да кусок… Не сказать чтобы особенно вкусно, хотя и проголодался, но… Действительно празднично. Сигорд ел, запрокидывая голову, чтобы меньше крошек изо рта выпадало, хлеб-то суховат, рассыпается; прихлебывал, да поглядывал на другую кружку, белую эмалированную, кружку вчерашней еще мечты, которая ныне всего лишь полузабытая бедная родственница у нарядной фарфоровой. Ей тоже можно будет найти применение, обязательно найдем. Что значит – на фига две кружки? Да хоть три, помоет и не поленится! Вот так вот! Ты тут мне, парнишка, в ухо не бубни, я тебя пятьдесят… два года знаю, дубина ленивая. Тебе бы только спать, жрать, да вып…… Стоп, стоп, дорогой… Все. Все нормально, пьем, едим. Кружку легко можно будет приспособить, она ведь металлическая, хоть суп в ней вари. Или бульон. Бульон! Да, именно бульон в кубиках! Когда-то, в благополучном когда-то, была у него возможность пить бульон ежедневно и ежеутренне, чтобы он был любой, по способу приготовления: мясной отвар, либо магазинный специальный кубик, растворенный в кипятке… Да что-то не припомнить – каковы они на вкус и чем отличаются? Сигорд пил бульон и не раз, но – запамятовал разницу, язык, губы, небо – нигде не сохранились надежные воспоминания-ощущения. Должно быть – вкусно… Да, да, точняк! От кружки пар идет, сам бульон бледно-… зеленый, да, а на поверхности крутится желтенькая шляпка из пузырьков, травяных и жировых частичек. Горячо, солоно, наваристо. Туда мелких сухариков добавить, а еще лучше ломоть мягкого хлеба с маслом вприкуску… Сигорд вздохнул и поник было… Стой, дурачок! Так ведь теперь не проблема будет на бульон накопить, на бульон, на самый свежий хлеб, а кружка-то – вот она! И воды залейся. Вот только как вскипятить ее, на чем?..
