– Ты не любишь сюрпризы, – заявляет он, и я морщусь.

Неудивительно, что он улыбается. Он переключается между богом войны и улыбающимся парнем слишком быстро, чтобы я могла за этим уследить, это раздражает меня и выбивает из колеи. Я не должна доверять ему или чувствовать себя рядом с ним спокойно. Я должна быть настороже, быть такой же твердой, как маска на моем лице.

– Хочешь знать, почему я выделил тебя из толпы? – его голос такой низкий, кажется, будто он рассказчик, очаровывающий свою аудиторию. – Из-за отчаяния в твоих глазах, которое я увидел в прошлый раз.

Я вздрагиваю.

– Знаю, – продолжает он. – Считается, что маски скрывают все эмоции, но разве ты не видишь, что они, наоборот, заставляют людей показать свое истинное лицо? Я не осуждаю твое отчаяние, по какой бы причине оно ни возникло. Остальные жаждут того, чего у них нет – либо воли к борьбе, либо мужества, либо экстравагантности «Олимпа», и каждое чертово желание завораживает меня. Я вижу все, что происходит, и принимаю это. Это истинная плата за вход, и оно ценится больше, чем наличные, которые мы собираем.

Черт.

Когда мы останавливаемся в одной из ниш, Арес отпускает мою руку и поворачивается ко мне лицом.

– Ты знаешь, насколько ты очаровательна, таинственная незнакомка? – он поднимает руку и проводит пальцами по моей щеке.

– Я не такая, – усмехаюсь я.

Пальцы Ареса скользят по моей коже, и, когда он проводит вверх по моей руке, кажется, что он так близко от меня, но в то же время так далеко.

– Я хочу прикоснуться к тебе.

После недолгой внутренней борьбы мой мозг проигрывает сердцу, и я бросаю ему вызов:

– Тогда сделай это.

Взгляд Ареса настолько пристальный, словно он пытается заглянуть сквозь мою маску, и я чувствую пьянящую смесь бесстыдства и страха разоблачения. Я понимаю, что красные глаза Ареса всего лишь часть его костюма, но внимание мужчины полностью сосредоточено на мне, а я настолько долго была девушкой-невидимкой, что почти начала привыкать к этому. Я чувствовала, что моя личность будто раздавлена под их ботинками. Использую ли я это прямо сейчас, чтобы подобраться ближе к маске Аида?

Мне нужна эта маска. Но, что бы ни случилось дальше, Арес не позволит мне просто выйти с ней за дверь. Это задача, которую я не смогу решить простым флиртом. И хотя, закрывая глаза, я представляю свирепый взгляд Аида, когда он срывает маску с моего лица, я не думаю, что Арес сделает то же самое.

Как он сказал, маски заставляют людей показать свое истинное лицо.

Меня охватывает беспокойство, а затем его губы касаются моих, причем так мягко, с такой нерешительностью, которую я никак не могу сопоставить с Аресом. Маски должны делать нас смелее, а не более уязвимыми или нежными.

Я удивленно вдыхаю, и дикий запах специй наполняет мой нос.

Арес отступает.

Нет.

Я хватаю его за запястье и кладу его руку себе на шею. От этого контакта по моей коже будто проносятся искры, и я резко втягиваю воздух. Другая моя рука сжимает его рубашку, и я притягиваю Ареса к себе, приподнимаясь на цыпочках. С жаром я припадаю к его губам, и он стонет в ответ, подчиняясь моему желанию и вторгаясь в мое пространство. Я упираюсь спиной в стену, увлекая его за собой. На вкус он как виски, и именно такой вкус я представляю, когда думаю о разрушении.

Арес не убирает руки с моей шеи, но его большой палец потирает мой подбородок, и в груди порхают бабочки. Он продолжает скользить пальцем по моей шее, даже когда отстраняется. Мы тяжело дышим в нескольких дюймах друг от друга, и в этой темноте ко мне начинает медленно возвращаться разум. Я чувствую стыд от того, что на самом деле я нахожусь здесь, чтобы обмануть их, а этот поцелуй сделал ситуацию в сто раз хуже. Мне нужно найти комнату Аида, украсть его маску и убраться к черту из этого города.

Тонкая маска из кружева и цветов – единственное, что скрывает мою личность. Темно-рыжие волосы, как и девушки, с которыми я пришла сюда, не принесут мне пользы, если меня станут искать.

Все это неправильно, меня слишком легко выследить.

Я отодвигаюсь в сторону, и Арес отпускает меня. Но как только я освобождаюсь из его объятий, боль в груди усиливается. Но почему? Ведь я видела этого мужчину всего три раза, и он пугает меня больше, чем следовало бы. Почему у меня возникает желание вернуться в его объятия, если это в корне неправильно?

– Сюда, – быстро говорит он, проходя мимо меня, и волшебный миг разрушается.

Я направляюсь вслед за ним по коридору, но мы больше не прикасаемся друг к другу.

Через открытые двери я мельком вижу бойцов, каждый из которых ожидает начала в отдельной комнате. С противоположной стороны в коридор входит Аполлон, за ним следуют мужчины в масках воронов. Между ними я вижу тело обмякшего бойца, которого они тащат по коридору, подхватив под руки, а его ноги скользят по мрамору.

– Эй, Безумная! – слышу я женский голос и автоматически поворачиваюсь на него, сама не зная почему.

К нам направляется женщина-боец. Ее длинные темные волосы зачесаны назад, часть их заплетена в две косы, обрамляющие лицо, а остальные локоны спадают на спину. На ней спортивный бюстгальтер и шорты коричневого цвета, всего на несколько тонов светлее ее бронзовой кожи, а на шее свободно болтается тканевая темно-коричневая маска.

– Артемида! – приветствую ее я.

Сестра Аполлона. Так странно – я не замечаю их сходства, хотя я никогда не видела его без маски.

– Я так и знала, – улыбается она. – Из-за этих рыжих волос у тебя будут неприятности. Ты не смогла остаться в стороне?

Я пожимаю плечами, хотя она только что подтвердила то, чего я опасалась. Если кто-то захочет меня найти после этого вечера, это будет нетрудно сделать.

– И я уже вижу тебя в бойцовской яме? – присвистывает она. – А ты быстрая.

Я мельком смотрю на Ареса, который увлеченно разговаривает с Аполлоном в дальнем конце коридора, поэтому возвращаю свое внимание к Артемиде. Мне кажется, что в ней бурлит неугомонная энергия, хотя девушка стоит совершенно неподвижно. Я не могу этого объяснить, но я понимаю, что она пытается сдержать свою силу, не тратя ее попусту, потому что собирается высвободить ее в определенный момент.

– Когда ты сражаешься? – спрашиваю я. – И с кем?

– Я могу показать тебе. Хочешь, проведу небольшую экскурсию? Поскольку твой гид, похоже, занят.

– Конечно.

Мы уходим, проскальзывая мимо Ареса и Аполлона, и я замечаю, что рев толпы здесь намного громче, так что, должно быть, мы приближаемся к рингу.

– Аид сейчас здесь, – Артемида указывают на закрытую дверь. – Готовится.

– Что это значит? – спрашиваю я, приподнимая бровь.

– Не знаю. Вероятно, медитирует или занимается чем-то таким же ужасным.

Я смеюсь, потому что, судя по тем эпизодам, когда я встречалась с Аидом, я не могу представить, что это человек, посвятивший себя йоге. Однако есть что-то интригующее в том, чтобы представить, как он выполняет какие-нибудь упражнения на глубокое дыхание.

– Самсон, – внезапно говорит Артемида, указывая на открытую дверь, за которой крупный мужчина с обмотанными бинтами костяшками пальцев колотит боксерскую грушу.

– Он сражается с Аидом, как Геркулес.

– Он огромный, – удивляюсь я.

– Ага, – ухмыляется Артемида в ответ.

Мы проходим дальше, и ее шаги замедляются, когда мы приближаемся к открытым двойным дверям в конце коридора. Из них льется свет и слышны крики из главного зала. Но Артемида указывает на последнюю закрытую дверь.

– Никс. Моя противница, – ее голос становится едва слышен. – Когда она дерется, то становится чертовой сукой.

– Ты сможешь ее победить, – толкаю я Артемиду локтем.

Ее подбородок с гордостью поднимается.

– Я знаю, но она стала одной из любимиц публики не из-за своих слабостей.