Правда, патроны у меня не простые, а волшебные. А точнее, штучного изготовления, снайперские. Я их у Глаза подрезал, он в нашем батальоне был единственным пользователем крупнокалиберной снайперской винтовки ОСВ-96 калибра 12,7 миллиметров. Винтовка его пострадала во время очередного вражеского обстрела. Рачительный прапорщик Глазков патроны приберег и какое-то время стрелял одиночными из пулемета «Утес», но потом и крупнокалиберный пулемет расхренячили вражеские снаряды, а Глаза ранили. Он перед эвакуацией свои оставшиеся патроны отдал мне на хранение и строго наказал сберечь до его возвращения в строй.

Чем именно отличаются пулеметные патроны калибра 12,7 миллиметров от снайперских, я как-то не удосужился до этого уточнить, просто Глаз сказал, что каждый такой патрон штучного изготовления, а пуля на дистанции в триста метров гарантированно способна пробить броню толщиной в двадцать миллиметров. Если про стандартные патроны калибра 7,62 я мог еще что-то рассказать, то крупнокалиберные боеприпасы как-то прошли мимо меня.

Разделение на обычный и снайперский патрон появилось только в 1967 году, хотя разработки в этой области велись еще с 1949-го. До 1953-го использовались два типа патронов с обозначениями «Л» и «Д» – с легкой и тяжелой пулей соответственно. Различались они только массой пули. По логике тяжелая пуля лучше подходит для снайперского дела, вот только на практике такие патроны снайперами не использовались. Все дело в том, что прицелы того времени разрабатывались именно под патрон с легкой пулей.

С 1953-го оба типа патронов заменяет 7,62 ЛПС с легкой пулей со стальным сердечником. Им пользовались и снайперы, и пулеметчики до 1969-го, когда появился специальный снайперский патрон. Сейчас он известен под обозначением 7Н1.

Главная задача конструкторов при разработке снайперского патрона заключалась в увеличении стабильности пули в полете и уменьшении отклонения. От ЛПС новый патрон отличался массой пули – 9,9 г против 9,6. Пороховой заряд остался неизменным, ввиду чего начальная скорость снайперской пули была немного ниже – 830 м/с против 840. Но, благодаря большей массе, в полете пуля была стабильнее.

По результатам испытаний 7Н1 показал почти вдвое лучшую кучность. Среднее отклонение пули на дистанции в восемьсот метров – 27 сантиметров по горизонтали и 18 по вертикали. Для ЛПС эти параметры составляют 49 и 34 сантиметра соответственно.

Также несколько изменилась конструкция самой пули. У ЛПС свинцовый кончик пули, после которого уже идет стальной сердечник. У снайперской пули сперва идет стальной сердечник (причем он почти в два раза меньше), а затем уже свинцовый.

По сути, это и есть все различия. При всем этом никто не запрещает стрелять из снайперской винтовки пулеметными патронами и наоборот. Другое дело, что оптические прицелы приспособлены именно под снайперский боеприпас.

Вражеские десантники, которых осталось семь человек (а значит, двое из них все-таки «пригорюнились», или затрехсотились от попадания моей гранаты в танк), грамотно рассредоточились, спрятавшись среди бетонных и каменных груд в ожидании подхода «страйкера».

Сейчас в дело должен будет вступить Бамут с пацанами, а значит, украинских вояк ждет неожиданный сюрприз.

Противник был в паре сотен метров от меня – расчет оказался верен, и мне удалось зайти вражеским солдатам в тыл. Но моей целью были не они, а БММ «Страйкер».

«Страйкер» хорош: у него круговая защита от обстрела из 14,5-миллиметрового пулемета. Впрочем, чего уж тут греха таить: у нас не все БМП в бортах себе такое могут позволить. А БМП по логике, как гусеничная машина, должна стоять в иерархии бронированности выше, чем колесный бронетранспортер.

Достигается это за счет того, что корпус «страйкера» выполнен из стальных листов высокой твердости, которые дополнительно прикрыты привинчивающимися блоками из броневой керамики. При этом масса бронетранспортера за счет керамической защиты составляет шестнадцать с половиной тонн, что всего на полтонны больше, чем у нашего самого современного БТР-82А.

На этой машине установлен комплект реечной бронезащиты «Слэт» – решетчатые экраны, размещенные на расстоянии четыреста миллиметров от корпуса, для защищенности от ПТУР и гранат РПГ. Причем экраны не самодельные, а самые что ни на есть заводские. Ориджинал, мать его так!

Стойкость американского «страйкера» к пулевому обстрелу в условиях этой войны – это еще и повышенная защищенность от осколков артиллерийских снарядов. Думается, что характер боевых действий в нынешних условиях в объяснении не нуждается: артиллерия здесь правит балом, поэтому выявленные в ходе разведки подразделения противника незамедлительно накрываются артой в зоне ее досягаемости. Тут, в отличие от своих одноклассников в классе бронемашин, «страйкер» смотрится красавчиком. Особенно с усиленной противоминной защитой, что вкупе с озвученными фактами резко снижает потери среди перевозимой пехоты.

Еще одним преимуществом «страйкера» является наличие тепловизионного прицела в его комплексе управления огнем. Про то, насколько тепловизионные системы важны сейчас, говорить не надо. Я и мои боевые товарищи на своей шкуре испытали все прелести тепловизоров на прицелах.

В отличие от простой оптики, через «теплак» можно обнаруживать и идентифицировать цели на расстоянии нескольких километров в любое время суток и почти при любых погодных условиях. Очень сильный снег или совсем непроглядный туман снижают дальность видения. В общем, «теплак» капец как помогает, причем не только в чистом поле, но и в застройках разной плотности. А «дальнозоркий» БТР – это автоматически и более осведомленное пехотное отделение, которое он перевозит и поддерживает в бою.

А ведь еще надо добавить, что «страйкер» оснащен оборудованием GPS-навигации, которое облегчает не только боевую работу на низовом уровне в плане ориентирования на местности, но и координацию действий с соседними подразделениями. Понятное дело, планшеты и телефоны с выходом в интернет есть у всех, но интегрированное оборудование имеет несколько большие возможности в плане взаимодействия БТР, его пехоты и соседствующих соединений. Впрочем, что касается работы с «соседями», то у американской машины еще и система распознавания «свой – чужой» имеется, которая минимизирует вероятность дружественного огня.

Также вмешивается и банальщина: в «страйкере» пехоте ездить куда комфортнее, чем в советских и многих западных изделиях оборонной промышленности, включая такой массовый «крокодил», как Ml 13. Кроме того, он более надежный в эксплуатации и не очень сложный в ремонте.

Если подытожить, то данный «страйкер», скорее всего, был командным пунктом, потому что плелся позади всех, да еще и не имел десанта внутри. Остальные штурмующие подразделения противника были уже в районе первых трехэтажек – два танка Т-64 и полсотни пехотинцев, которые медленно лезли вперед, поливая все перед собой свинцом беспощадного огня. Была еще парочка квадратных уродцев Ml 13, которые выбросили десант, а сами почему-то застыли неподвижными коробками в тылу наступающих вражеских рядов, работая издалека крупнокалиберными пулеметами.

А «страйкер» один, и это, скорее всего, означает, что он был не просто машиной, привезшей на поле боя десант, а чем-то большим. Жаль, еще одного гранатомета у меня нет. Я этому засранцу залепил бы в борт плюху, чтобы он «пригорюнился».

Эту машину мы засекли еще вчера, когда противник в очередной раз ходил штурмом на наши позиции. Именно с появлением на поле боя этого «страйкера» наш комбат Рыжик и связал такую поразительную результативность действий вражеских штурмовиков. Противник буквально за считаные часы вычислил все наши стрелковые позиции – перед началом штурма они были, как всегда, сменены, но это мало нам помогло, и нас хорошенько отчихвостили.

Украинские танчики отработали издалека с закрытых позиций. Из ста двадцати трех оставшихся в строю бойцов «Десятки» вчерашний вражеский штурм пережила едва половина, остальные задвухсотились или были ранены. В течение всего времени обороны вверенного нам участка это были самые большие потери за один день.