– Ладно, Демьян Егорыч, приходи завтра утром ко мне в участок, будем заявление о пропаже лодки писать, а пока, уж извини, у меня тут дела посерьезнее будут. Сам же слышал, что убийство у нас, да еще какое!

Здоровяк, которого Пчелкин назвал Демьяном Егоровичем, отмахнулся и, бросив свой самодельный ковш в кусты и подхватив с земли мешок, зашагал вдоль реки в сторону Славковичей.

Пчелкин же гораздо более мягким тоном сказал:

– Ну что ж, товарищ майор, с этим делом вроде разобрались пока. Давайте теперь займемся нашим убиенным Мишаней.

г. Псков, управление милиции…

Когда оперативная группа вернулась из Славковичей в город, Кравцов тут же позвонил из ближайшего телефона-автомата Корневу домой. Время было позднее, тем не менее начальник псковской милиции не спал. Услышав в трубке голос Кравцова, Корнев скривился и тут же поинтересовался:

– А где Зверев?

– Остался.

– Где?!

– В Славковичах. Они вдвоем остались – он и Евсеев, остальные вернулись со мной на дежурке.

Корнев, нарочито сделав паузу, спросил:

– Почему со мной не согласовали?

– Что, простите? – вроде бы удивился Кравцов.

– То, что Зверев остается в Славковичах… да еще с Евсеевым? Зачем?

– Простите, товарищ полковник, но этот вопрос не ко мне. Вы же сами ему дело Войнова отдали, и раз Павел Васильевич решил остаться, значит, посчитал, что так нужно…

– Кому нужно?!! Он должен был…

– Доложить вам лично?

– Да! Черт побери!

Кравцов скрипуче хохотнул:

– Видимо, Павел Васильевич не посчитал, что это необходимо. Вы же его знаете. Он ведь у нас такой…

– Все. Я все понял! – процедил сквозь зубы Корнев. – Что-нибудь накопали?

– Протокол осмотра места происшествия будет завтра, завтра же, думаю, будут и результаты экспертизы. Я с утра займусь бумагами, оформлю все как полагается, если остальные, конечно, поторопятся…

– Да погоди ты со своими бумагами! Ты мне по сути скажи! Что там случилось, есть ли подозреваемый, мотивы и все такое.

– Войнов убит двумя выстрелами с дальнего расстояния и на глазах у соседки. Убийцу никто не видел, про мотивы мне ничего не известно. Зверев кого-то там допрашивал, что-то, как всегда, изучал, а потом куда-то ушел с помощником участкового. Позже, ничего не пояснив, оставил с собой Евсеева, а нас отправил в город. Вот и все.

Корнев снова ругнулся.

– Все ясно! Завтра всех, кто был в Славковичах, ко мне в кабинет! Тебя это тоже касается. Хочу услышать доклад, а бумаги подождут!

– Хорошо, бумаги подождут, а на совещание, как обычно, к восьми тридцати? – елейным голосом уточнил Кравцов.

– К восьми! – рявкнул полковник и бросил трубку.

После беседы со следователем Степан Ефимович долго ходил по комнате, не находя себе места. Он думал об убийстве, наделавшем столько шума, и нервно гадал, чем все это закончится. Убитый одно из первых лиц города, московское начальство требует немедленных результатов, а Зверев на доклад не явился.

Прекрасно зная привычки своего подчиненного Пашки Зверева, Корнев не сомневался, что полностью своими соображениями по делу тот наверняка не поделится ни с кем, даже со своим любимчиком Костиным. Поэтому Кравцов по-своему был прав, что-то спрашивать у Зверева сегодня не имело смысла. Именно поэтому все расспросы Корнев оставил на следующий день.

Ночью Степан Ефимович долго не мог уснуть. От нервных потрясений, случившихся накануне, его язва снова разыгралась. Чтобы заглушить боль, Корнев несколько раз за ночь ходил на кухню, сидел за столом, ел мед и пил спиртовой раствор, настоянный на прополисе. Боль наконец-то утихла, но настроение от этого не улучшилось.

Утром, когда служебная машина доставила Корнева в управление, в кабинете его уже поджидали Кравцов и два оперативника Зверева – Костин и Горохов. Корнев молча вошел в кабинет, уселся за стол и, глядя в сторону, холодно спросил:

– Мокришина тоже не будет?

– Он сейчас в морге, ждет заключения патологоанатома. Тело Войнова привезли ночью, как только извлекут пулю, Мокришин обещал тут же явиться, – пояснил Веня Костин, который тут же понял, что вопрос был задан именно ему. Догадка Вени тут же подтвердилась.

– Ясно! Ну что ж, старлей, давай уже докладывай, что вы там накопали со своим начальником, раз уж наш Павел Васильевич решил устроить себе несколько внеплановых выходных. Попить молочка да покуражиться с деревенскими девками…

– Зря вы так, товарищ полковник! Зверев наверняка сейчас со свидетелями работает, – попытался вступиться за Зверева Веня и тут же пожалел об этом.

– Ничего не зря! Он должен был прибыть на место, провести необходимую работу и вернуться для доклада! Если уж действительно была необходимость оставаться там, то Зверев должен был согласовать этот вопрос со мной. Я для чего его старшим назначил? Чтобы он мне все докладывал лично, а не через подчиненных.

– Так Виктор Константинович может все доложить… – залепетал было Веня, но тут уже вмешался Кравцов:

– Прошу прощения, товарищ полковник, но ни от Зверева, ни от его подчиненных мне до сих пор сообщений не поступило. Мокришин тоже, как вы уже поняли, еще не представил никаких заключений, так что, кроме того, что я вам уже сказал, мне докладывать больше нечего.

Корнев сжал кулаки и выругался.

– Виктор Константинович, ты же выезжал с группой, отчего же ничего доложить не можешь?

Кравцов развел руками, снял очки и стал протирать линзы носовым платком:

– Да, я был на месте убийства, видел, как наши приступили к работе, но никаких отчетов и бумаг я не получил. Вы же Зверева назначили старшим, а он, как известно, не считает нужным в таких случаях мне докладывать. Так что я думаю, Костин обо всем доложит!

Корнев стукнул кулаком по столу:

– А ну хватит! Как же мне надоели эти ваши дрязги! Почему вы не можете нормально работать, а не собачиться друг с другом? Мне в Главк нужно что-то срочно докладывать! Время идет, а вы тут друг у друга одеяло перетягиваете! Черт с тобой, Виктор Константинович, пусть Костин говорит.

Корнев вдруг скривился и схватился за живот.

– Опять ваша язва, Степан Ефимович? – тут же поинтересовался Кравцов. – Может, сходить в санчасть за таблетками?

– Сходи, раз уж от тебя все равно никакого проку! – зло сказал Корнев.

Лицо Кравцова вытянулось.

– Мне? Идти мне?!

– Ты же сам предложил!

– Так я думал, что вы своего секретаря отправите.

– Вы сегодня видели моего секретаря? – кривясь от боли, продолжил Корнев.

Кравцов выдавил глуповатую улыбку.

– В приемной ее нет!

– Правильно, она со вчерашнего дня в командировке! Вы же сами приказ о ее командировке визировали! Забыли?

Кравцов еще больше скуксился.

– Простите, я действительно это забыл. За последнее время столько событий… Тогда, может, Шура в санчасть сходит? – Кравцов посмотрел на Горохова, тот тут же встал, но Корнев остановил оперативника жестом.

– Не нужно никуда ходить! Есть у меня таблетки! – Полковник достал из ящика стола коробочку с лекарствами, выпил две пилюли, запив водой из графина. – Черт знает что! Доведете вы меня, ей-богу… Веня! Давай уже, рассказывай по нашему делу.

Костин поднялся, собираясь рассказать про колокольню, украденную лодку и передать показания Файки Истоминой, но тут в дверь постучали, и в кабинет вошел Леня Мокришин с чемоданчиком в руке.

– Разрешите, товарищ полковник! Прошу прощения, что опоздал, занимался покойником.

– И что нового можешь сказать?

– Да особо ничего нового! Два пулевых ранения, стреляли из охотничьего ружья, примерно метров со ста. Предположительно, с заброшенной колокольни, а из нового вот! – Эксперт подошел к столу, поставил на него свой чемоданчик.

Достав из чемодана салфетку, Мокришин расстелил ее на столе перед Корневым. После этого эксперт достал из чемодана коробочку и выложил из нее пинцетом два свинцовых шарика размером с вишню. Все подались вперед.