— Значит, он хорошо рыскал?

— Честно говоря, в данном случае и дурак бы не заблудился. Следы были очень четкие, и собаки шли уверенно.

Зотов задумался, снова вытаскивая сигареты.

— Значит, Саблин шел уверенно, — как бы спрашивая и одновременно утверждая, произнес он. — Ну что ж, и москвичи что-то умеют. Да?

Машков еле сдержал улыбку, когда Зотов то ли специально, то ли непроизвольно сравнил Саблина с собаками.

— Так точно! — ничего не понимая, но решив благоразумно согласиться, выпалил сержант. Сам же подумал: «Видать, вдуют полковнику по самые уши. Не зря Зотов землю роет.

— Вот тебе и «так точно», — нахмурился майор. — А вторую-то группу проворонили!

Сержант виновато отвел взгляд.

— Ладно, вроде все, — подвел черту Зотов. — О нашем разговоре помалкивай. Если вопросов больше нет — свободен.

— Когда выезжаю?

— Завтра вечером.

— Разрешите идти?

Зотов кивнул.

Прошло три дня. После завтрака Дмитрий заглянул к Лене.

— Запомни сегодняшнее число. С седьмого июля у тебя начинается новая жизнь, — сказал он и поцеловал любимую. — Вечером, если мне удастся переправить тебя в Ленинград, я отправлю генералу шифровку, что после внезапного осложнения ты скончалась, как говорится, в одночасье.

— А как же врачи? Не заложат?

— Не думаю. Они знают, что если откроют рты, то придется тоже самое сделать и мне, сообщив об их нелегальной торговле человеческими органами.

— Да у тебя тут бардак, товарищ майор.

— Нужно везде иметь своих людей.

— А как Мизин? Хотя он не выдаст, я с ним поговорю.

— Да уж, пожалуйста. Правда, на крайний случай и на него у меня найдется компромат.

— Ты опасный человек.

— Работа такая… В Ленинграде тебя встретит мой человек и предоставит жилье. Он же поможет с документами, работой, деньгами. А теперь пошли, времени мало.

Они спустились в отсек для контейнеров. Елена удивленно окинула взглядом холодное неуютное помещение, свинцовые и стальные ящики и черное отверстие шахты для спецотходов.

— Ты что, решил меня пустить в расход, как использованный материал? — попробовала она пошутить, но получилось мрачновато.

— Наоборот…

Дмитрий подвел ее к одному из контейнеров и открыл крышку. Внутренние стенки были выложены поролоном, и из него же сделано что-то наподобие кресла.

— Тебе придется провести в этом ящике около четырех часов. Отверстия для воздуха есть — сам проделывал. Под креслом термос с кофе. Отдыхай, набирайся сил. Думаю, тебе будет удобно. И постарайся не чихать и не кашлять.

— Зря сказал. Теперь обязательно обчихаюсь.

Лена решительно полезла в контейнер. Зотов, улыбнувшись ей на прощание, быстро закрыл крышку, поставил пломбу, осмотрел еще раз со всех сторон стальной ящик и вышел из отсека.

Поднявшись наверх, он сообщил дежурному, что контейнеры готовы к отправке.

Через четыре часа в аэропорту, когда контейнеры уже были перевезены от вертолета к грузовому самолету ВВС и ждали погрузки, Зотов, отпустив солдат в местный буфет, подошел к одному из стальных ящиков и тихо постучал по крышке:

— Как ты там, жива еще?

— Долго мне сидеть в этом гробу? — послышался в ответ приглушенный голос.

— Все, приехали. — Он быстро сорвал пломбу и вскрыл контейнер. — Иди в аэровокзал и жди меня у касс, — велел Дмитрий, помогая Елене вылезти.

Он проводил ее взглядом до дверей здания и посмотрел на часы.

— Опять опаздывает, — покачал он головой, но не успел закончить фразу, как на поле выскочил грузовик и на полной скорости помчался к Зотову.

Громыхая и скрипя тормозами, машина остановилась рядом с контейнерами, и из кабины вышел улыбающийся шофер-кавказец.

— Здорово, начальник. Ну спасибо, мне как раз такой ящичек и нужен. — Он радостно обнял майора, хлопая его по спине огромными ручищами. — Ашотик и раньше был твоим должником, а теперь слуга навек.

— Забирай быстрее и сваливай!

— Понял! Ребята, за дело!

Из крытого кузова выскочили три человека и, поднатужившись, закинули контейнер в машину.

— Ну, бывай, начальник!

Машина исчезла так же быстро, как и появилась. Дмитрий, проследив за погрузкой в самолет оставшихся контейнеров и передав сопроводительные документы подъехавшему лейтенанту, наконец-то свободно вздохнул и направился в здание аэровокзала.

Через пару часов Лена уже подлетала к Ленинграду.

«В Питере, как всегда, дождь, — подумала она, тоскливо смотря в иллюминатор. — И темнота. Я почему-то всегда приезжаю на родину вечером».

Ее мысли были невеселыми. Неизвестность пугала, но прошлое было еще страшнее. Единственное, что успокаивало, — это Зотов. И хотя его не было рядом, каждую минуту она чувствовала незримую поддержку этого человека. Его сила, уверенность, выдержка передавались и ей.

Встреча с другом Дмитрия прошла как по сценарию. Отличительные знаки, обмен паролями, и вот они уже мчались в машине по Московскому проспекту к центру города.

— Куда вы меня привезли? — спросила Елена, выходя из машины.

Они стояли в темном дворе-колодце старого многоэтажного дома. Мрачные, заплесневелые, мокрые стены, грязные окошки, мусор под ногами…

— Это, конечно, не интеротель, но внутри, я думаю, будет получше, — ответил друг, предлагая ей войти в один из подъездов.

— Надеюсь.

Лена брезгливо съежилась, боком вошла в двери и, стараясь не прикоснуться к обшарпанным загаженным стенам, стала подниматься по крутым ступенькам.

— Это что, черный ход?

— Был до революции. Теперь парадный.

Поднявшись на третий этаж, друг подошел к массивной окованной железом двери и, достав связку ключей, стал по очереди открывать многочисленные замки.

Квартира оказалась небольшой, но очень милой, со вкусом обставленной в восточном стиле.

— Здесь что, какой-нибудь шах скрывается? — спросила Елена, с интересом осматривая весьма дорогое убранство.

— В данном случае — шахиня.

— Я здесь надолго?

— Пока не знаю. Могу с уверенностью сказать лишь одно: пока вам не следует выходить из квартиры. Все необходимое для жизни — в шкафах и в холодильнике.

— Значит, я пленница?

Друг улыбнулся:

— Скорее, разведчица, ушедшая на дно.

— Про дно это вы правильно сказали, но мне от этого не легче, — вздохнула она, подумав: «А что я, собственно говоря, ною? В моем положении надо помалкивать и радоваться, что так все удачно складывается. Тьфу, тьфу, тьфу…».

Она незаметно постучала по столу и взглянула на друга. Тот улыбнулся, будто прочел ее мысли.

— Что со мной будет дальше?

— Простите, но это не входит в мою компетенцию. Пока не входит. Я жду дальнейших указаний от Дмитрия Николаевича.

Вот уже несколько дней у Зотова было чемоданное настроение: он знал, что в Зоне ему осталось служить недолго.

Несмотря на свою непоседливость майор был консерватором и не любил крутых перемен. Он уважал стабильность, уверенность в завтрашнем дне. С самого начала зная, что служба чекиста — перекати-поле, он все же не мог свыкнуться с этим и очень негативно относился к подобным переменам. Он знал, что в глубине души будет тосковать по Зоне, как тосковал по всему, во что вкладывал душу.

Сидя в кресле у себя дома, он рассматривал комнату, словно видел ее впервые. Всю противоположную стену занимали застекленные полки, на которых стояли модели самолетов и вертолетов. Модели эти в основном были из Чехословакии, Польши, Германии, Италии. Зотов сам их склеивал, наносил боевую окраску, опознавательные знаки и бережно ставил на полочку. Мальчишки постоянно ходили к Дмитрию, чтобы посмотреть на мини-музей боевой авиатехники, а хозяин подробно рассказывал им о каждом самолете.

Почти все мужчины в Зоне что-нибудь коллекционировали: марки, значки, этикетки от спичечных коробков. Один собирал даже этикетки от советских и импортных спиртных напитков, хотя сам был трезвенником, и оклеивал ими стены.