Василь, несмотря на свой взбалмошный, кубаристый характер, не ловыл гав и, помимо умелой фланкировки шашкой, мог лихо управляться пикой. Билый, давая слово деду Трохиму приглядывать за Василем, четко следовал своему обещанию, в то же время так, чтобы Василь этого не заметил. До сих пор все выходило гладко, так что комар носа не подточит.

– Василь!

– Да, ваше бродь! – тут же откликнулся молодой казак.

– Не кричи, – Микола поморщился, – чуешь, гарью тянет?

Приказной неуверенно закрутил головой, принюхиваясь к горному воздуху. Еле заметно кивнул, уловив принесенную нитку запаха. «Значит, не показалось», – подумал сотник.

Солнце постепенно спускалось с небосвода, отбрасывая тень от всадников и коней на камни, разбросанные по сторонам тропы. На прозрачном от голубизны небе показались несколько облачков. Одно было похоже на горного орла, расправившего огромные крылья и готового броситься камнем на свою жертву. Другое – на кавун треснутый.

Где-то там, далеко внизу, несла свое быстрое, непокорное течение горная река, истекающая из Марты – притока Кубани. Где-то там по направлению течения шел отряд, ведомый младшим урядником Димитрием Ревой.

«Как они там? – мысленно спросил сам себя сотник Билый. – Все ли ладно? Ну да Димитрий – казак опытный. У такого не сваландишь[66], быстро управится с молодежью, поставив на место».

Вот и перевал. Подул ветер, донося с дальних вершин свежесть и прохладу. Билый сделал знак рукой. Сотня остановилась.

Пристально, по-волчьи, глядя окрест, сотник заметил в стороне от тропы, по которой они подымались, множество катухов[67]. Это означало только одно: здесь были пастухи с отарой овец. Спрыгнув с коня, он преклонил колено, уперев носок пыльной ичиги в мелкие камни. Коснулся катухов. «Свежие. Значит, пастухи где-то недалеко», – подытожил Микола. Не вставая, он знаком подозвал к себе двух казаков. Осип Момуль и Иван Мищник спешились и, придерживая шашки, так же, на полусогнутых, подбежали к своему командиру.

– Вот что, братцы, метнитесь змейками по склону. Где-то недалече должны быть пастухи с отарой овец. Разведайте, кто они и откуда. Да и про аул черкесский заодно вызнайте, – распорядился сотник. – Вы оба по-черкесски балакаете, вам и сподручнее выведать все будет.

– Добре. Сробим, – кивнул Осип. Иван промолчал, всматриваясь в следы. И через мгновение казаки уже петляли меж гряды валунов, спускаясь по склону.

Между тем вся сотня подошла к месту, где остановился Билый.

На тропе не осталось ни одного казака. Поднялись все. Слава богу, без неожиданностей. Сотник приказал спешиться. Выделил несколько коневодов. Те приняли коней и отвели их за скалу, где не дул ветер и солнечные лучи еще достаточно согревали горный воздух. Лошади довольно фыркали, махая гривастыми головами. Привычные к тяготам военной службы, они были одним целым с их хозяевами. Проделав сложный путь, подымаясь к перевалу, неся на себе всадников и их вооружение, они готовы были, как и казаки, с ходу вступить в бой. Но сейчас им предоставлен отдых под наблюдением заботливых коневодов. Горный склон, куда коневоды отвели коней, был покрыт невысокой, но сочной травой. Ее было достаточно, чтобы лошади попаслись, восстанавливая силы после перехода. К тому же у каждого казака в переметных саквах была добрая порция овса, получив которую кони аппетитно захрумтели, перемалывая крепкими зубами зерна.

Отношение к коню у кубанских казаков во многом обусловлено мифологической насыщенностью народных представлений о нем. Казачья мифология коня – производное от общеславянской. Последняя является весьма сложной и разветвленной. В ней конь предстает как амбивалентное существо, причастное одновременно к разным мирам (мир живых и мир мертвых, мир людей и сверхъестественных существ). Поэтому он считается посредником между разными сферами бытия, помощником всех тех, кто путешествует между ними, непременным участником похоронных обрядов, носителем значительного магического потенциала. Как магическое создание конь связан с колдовством и гаданием, выступает как спутник мифологических персонажей. Как амбивалентное существо он способен приносить как добро, так и зло.

Основой культуры и традиционных ценностей кубанских казаков была военная составляющая. И конь, отношение к нему, были ее важным элементом. Поэтому влияние военизированного образа жизни на мифологические представления о коне было значительным. Конь считался атрибутом общественных сил, помогавшим казаку в борьбе с врагами. Недаром святые, особенно сильно почитавшиеся казаками, – Егорий Победоносец, Архангел Михаил, Мыкола Угодник, считались в казачьей традиции тесно связанными с лошадьми.

И сейчас коневоды, заботливо обихаживая коней, думали о них, говорили с ними, как с равными. Перекидывались друг с другом словами:

– Казак без коня, что без рушницы, – сказал один из коневодов, трепля гнедого друга по холке. – И днем и ночью вместе.

– Так кто ж спорит! Жена дальше!

– Не покидали казаки коня в беде никогда, – подхватил другой. – Смотри, как смотрит на меня! Душа у него человечья. Сейчас заговорит!

– Ой, браты, – вступил в разговор третий коневод. – Все верно. Не зря в старину говорили: не бреши жинке на базу да коню в пути.

– Потому и не доверяли казаки никому ни шашки, ни коня, ни жинки, – подвел итог первый, старший из коневодов. – Это и есть истинные ценности!

Тем временем, пока разведчики, посланные Билым, выполняли поставленную задачу, сотня расположилась импровизированным бивуаком. Казаки достали баклажки с водой и лепешки. Им также необходим был короткий отдых, да и подкрепиться чем-нибудь съестным было неплохо.

– Глядеть в оба! – распорядился сотник, но дозорных решил все же не выставлять. – Сами знаете, не у себя в станице.

Однако Рудь, истолковав слова командира по-своему, выбрал каменюку чуть в стороне и ловко поднялся к нему, прячась в тени, увеличивая тем самым обзор. Микола заметил маневр и чуть заметно кивнул, одобряя.

День уверенно клонился к вечеру. Солнечный диск уже соскальзывал за высокий хребет кавказской горной гряды, цепляясь последними теплыми лучами за вершины скал. Разведчики все не возвращались.

Казаки тревожно начали шептаться:

– Нет братов.

– Задерживаются.

– Может, случилось что?

– Будем ждать, – оборвал чужие рассуждения Билый. – Если бы случилось – услышали. Пока отдыхать. Костры не жечь, махорку не шмалить!

– Ясно, ваше благородь. Не впервой. С понятием, – отвечали станичники.

Сотник расположился на небольшом покатом валуне. Его гладкая твердая поверхность еще хранила тепло, накопленное за долгий солнечный день. Слегка клонило ко сну, но спать сейчас – значит дать врагу шанс уничтожить тебя первым. Кажущееся спокойствие в горах весьма обманчиво. В любой момент жди подарка от детей гор – воинов Аллаха. Здесь или добыть – или дома не быть. Поманил к себе вестового. Шурша мелким камнем, приказной быстро спустился. Молча указал место рядом.

Василь Рудь вдохнул, присаживаясь на камень, располагая винтовку между ног. «Устал хлопец, – подумал Билый. – Тяжко ему после перехода. Но лихой казак! Усталости не кажет. Добре!»

– Вот что, Василь. Ложись отдохни. Покемарь трошки. Время есть. Так изведешься совсем, а ты мне живчиком нужен – впереди бой, – сказал негромко, но решительно Микола.

Вестовой попытался отнекаться, но сотник был настойчив:

– Нэ выбубэнювайся. Ты еще в бочке кис, а на мне уже мундир вис, знаю, шо гутарю! Отдыхай. Это приказ.

– Есть, – уныло сказал приказной, вяло козырнув, и дальше спорить не стал: подчинился, откинулся спиной на теплый еще от дневного солнца валун и сразу задремал, сжав крепко шашку в руке.