– Руки прочь от девочки, грязная оборванка!

Со спины кто-то резко набросился на меня, грубо оттащив в сторону.

– Что ты с ней сделать хотела?! Украсть? Продать?

– Прекратите! Отпустите меня, что происходит?

Два здоровенных бугая в форме охранников держали меня за руки, словно особо опасного преступника, и быстро выволокли в коридор.

Дыхание перехватило, мы чуть не столкнулись с ним… гордой поступью идущим в нашу сторону.

Ханс Леманн собственной персоной.

На нём безупречно сидит дорогой костюм цвета тёмного шоколада, на ногах сверкают ботинки из кожи, надраенной до зеркального блеска. Выглядит он на миллион. Если не больше.

– Вышвырнуть эту поломойку?

– Да, уберите, – буркнул немец, даже не глянув на меня, куда-то слишком спешил, погрузившись в бумаги. – Здесь телевидение, а у нас чучело по компании разгуливает, это может отразится на репутации.

– Чучело… – с грустью промолвила я. – Да как вы смеете…

– Ты слышала?

– Пусть пока посидит в подсобке, – устало пролепетал он, потирая переносицу, по-прежнему не глядя на меня. Видимо, слишком много чести. – Когда съёмочная группа уйдёт, можешь выйти и продолжить мыть полы.

– Уберите руки, гориллы неотёсанные!

– Сначала ты тут за собой прибери, – сплюнул похабно один мордоворот, указывая на мою рабочую тележку, – барахло своё убери, живо!

Такого от Леманна я не ожидала. Я, честно, была о нём лучшего мнения, краем уха слушая восторженные оклики о нём сотрудников или клиентов.

Значит, он только хорош с теми, кто солидно выглядит и хорошо зарабатывает. Судит по обёртке?

А такие как я? Рабы. Обслуживающий персонал. Грязь под ногами их, господ, стоящих во главе мира. Как же это унизительно! Меня тошнит от высокомерного подонка!

Гориллы отпустили меня, я шагнула к тележке.

– Знаете что?! – подхватив ведро, кинулась к высокомерному уроду. – Идите вы в жопу!

С яростью, с щедрым размахом выплеснула на Ханса всю воду из ведра и застыла в немом ужасе, только сейчас осознав, что натворила.

Позади раздался вой толпы, какие-то щелчки, вспышки!

Обернувшись, увидела галдевшую толпу журналистов с камерами. Они снимали нас… Точнее, мой феерический выпад с ведром в сторону генерального директора компании.

Я испачкала его навороченный, дорогущий костюм. Облила водой из ведра для мытья полов важную, чрезвычайно важную шишку. На глазах у съёмочной группы…

Вот теперь Ханс оторвался от своих бумажек и глянул на меня в упор смертоносным взглядом.

С него тонкими струйками стекала вода, но он, на удивление, держался как ледяная глыба – холодно, молчаливо, невозмутимо.

Видимо, такие люди, как он, никогда не показывают свои истинные эмоции…

– Мамочка! – ситуацию сгладила малышка, накинувшись на меня и обняв, – вот это здорово ты над папой пошутила!

И залилась заливистым смехом, захлопав в ладоши.

– Так смешнооооо!

– Господин Ханс, что произошло? Опишите ситуацию в двух словах и каковы ваши ощущения?!

– Кто эта девушка? Неужели кандидатка?

Побежали взволнованные шепотки по всему этажу.

– Да, верно! – какой-то мужчина вышел из толпы, смеясь, схватил меня за руку. – Это…

– Как зовут, – шепнул мне в ухо. – Быстро отвечай или тебя посадят за твою выходку!

– Таисия, – цежу сквозь зубы, и трясусь от паники.

– Именно! Таисия – наша участница шоу «Миллиардер ищет маму для своей дочки». Просим любить и жаловать!

Репортёры кинулись на меня со всех сторон, словно я была знаменитостью. Вопросы сыпались с такой скоростью, что я не успевала их запоминать.

– Как вы оказались здесь?

– Как вы решили участвовать в шоу?

– Как вы себя чувствуете, став участницей реалити «Миллиардер ищет маму для своей дочки»?

Я пыталась держать себя в руках, но внутри меня все кипело.

Я была поражена, что меня заметил миллиардер, и в то же время не могла понять, как я могла оказаться здесь в такой ситуации.

Я чувствовала себя какой-то марионеткой, которую выставили на показ, вынудив участвовать в этом безумии.

Но свои мысли и чувства я старалась скрыть от посторонних глаз, чтобы не выглядеть глупо или неуклюже.

– Что вы можете сказать о миллиардере? Как вы думаете, кто может стать его идеальной женой?

– Я… я не знаю, – запинаясь, отвечаю.

– А вы бы хотели выйти замуж за миллиардера?

– Я… я не знаю, что ответить на этот вопрос, – бормочу я, пытаясь избежать ответа, поскольку ещё никогда не испытывала столько внимания.

Я вела обычную, тихую жизнь. Была не примечательной, скромной девушкой. Никогда не красилась, одевалась в практичную, спортивную одежду в целях экономии, и мечтала заработать много денег, чтобы осуществить свои мечты.

Но сейчас передо мной был зал полный людей и все они смотрели на меня, продолжая галдеть, словно стадо животных, и тыкать в меня свои дурацкие камеры, от вспышек которых рябило в глазах.

Ощущение было такое, будто мою душу вытаскивают наружу и тщательно изучают каждую её деталь.

Я понимала, что все это – шоу, но оно было слишком реальным и слишком большим для меня. Я чувствовала, как кровь уходит из головы, и мне становилось трудно дышать.

– Таисия, вот это вам повезло! Это же мечта многих девушек! Жить в роскоши, путешествовать по всему миру и не думать о деньгах! – болтала одна женщина, настырно тыкая мне микрофон чуть ли не в рот. – Вы рады?! Дайте же комментарии по этому поводу!

Гул толпы, вспышки, толкучка – всё это давило на меня словно огромная бетонная плита.

В висках запульсировало, воздуха вдруг стало не хватать, мне казалось я близка к тому, чтобы потерять сознание, однако на весь зал прогремел голос Ханса Леманна, в миг останавливая весь этот балаган.

– Довольно, на этом пока всё, расходимся! – люто рявкнул он, стряхивая с безупречного, безумно дорого пиджака остатки воды. – Взять её.

А вот это уже процедил охранникам, но чуть тише, глянув так устрашающе на меня, а затем и на них, что я словно увидела в его тёмных, как бездонная ночь, глазах конец света.

– В мой кабинет, немедленно. И где, чёрт возьми, Ларису Степановну носит?!

– Я здесь, господин Ханс, прошу прощения!!!

Запыхавшаяся, к нам подбегает женщина лет сорока с тёмными волосами, закрученными в пучок. Одета строго, в бордовый костюм – брюки и пижак, на лице минимум косметики. На вид ей около сорока лет. Ааа, это, видимо, няня дочки надменного холостяка, точно! От которой малышка сбежала.

И всё бы ничего, но лицо женщины… умереть от смеха! Разрисовано сердечками и человечками-монстриками.

– Эта маленькая… девочка! – вопит она. – Изрисовала мне всё лицо! Боги, что они в эти маркеры пихают, что за краска? Ни в какую не отмывается!

Я еле сдержала смех.

А малышка-то с характером, забавно!

– Все за мной, – горделиво вскинул голову Леманн и зашагал в свой кабинет.

В зале воцарилась тишина, будто здесь прошла морозная вьюга от командного, грозного тона немца.

Действительно, Леманн производил впечатление человека, который не привык проигрывать. Он был суровым бизнесменом, акулой бизнеса, который добивался своих целей любыми способами.

Никто не смел противиться ему или даже задавать ему вопросы без предварительной подготовки.

Его взгляд был холодным и беспощадным, словно он готов был раздавить всех, кто окажется на его пути.

Его костюмы были дорогими, его движения были стремительными и точными, а его слова всегда звучали как приказы.

Он не признавал никаких компромиссов и всегда стремился к победе, невзирая на последствия.

Он был уверен в себе и своих действиях, и его подчиненные боялись его не меньше, чем его конкуренты.

Всё это делало его похожим на холодную машину, которая не знает ни сострадания, ни жалости.

Леманн зашагал первым, остальные за ним, словно рабы, пока его охранники разгоняли журналистов.