Когда таксист домчал ее до места назначения, девушка, предвкушая жаркую ночь в объятьях любимого, зашла в ресторан, который находился прямо в их жилом комплексе. Там работали отличные кондитеры, и всегда можно было приобрести свежие пирожные на вынос. Закупившись десертами, которые должны были сделать предстоящую ночь еще слаще, Лика добралась до подъезда, вызвала лифт, вышла на нужном этаже и очень тихо провернула ключ в замочной скважине. Ей хотелось застать Виктора врасплох, наброситься на него прямо в том месте квартиры, где он находился в момент ее прихода. Сорвать с него одежду и взять то, чего ей хотелось всю дорогу до дома.

Первое, что почувствовала Лика, перешагнув порог, был терпкий аромат женских духов. Не ее духов. Так пахла бывшая невеста Саттарова. В тот момент Лика ощутила, что означает выражение «сердце ушло в пятки». Забыв о тишине и не разуваясь, девушка помчалась во мрак квартиры. В кухне, совмещенной с гостиной, над столешницей горела подсветка, было тихо.

Виктор столкнулся с Ликой, когда та решительным шагом сворачивала в сторону их спальни.

— Стой, — положив руки ей на плечи, скомандовал он, — просто стой на месте. Дай я сначала все объясню. Просто послушай меня!

Он был в своих домашних шортах и футболке, но его лицо выглядело так ошалело, будто его застали полностью голым и лежащим на своей бывшей. В то мгновение у Лики не оставалось сомнений, кого она сейчас увидит в спальне. На их с ним кровати.

— Послушать тебя?? Ты шутишь что ли? Я чувствую запах ее духов! В нашей квартире! — воскликнула она, роняя злые слезы. — Ты не удержался и решил трахнуть ее напоследок, пока я не вижу? Это какой-то долбанный сериал по федеральному каналу, самый идиотский сюжет… и я оказалась его частью. Знаешь, Саттаров, я тебя ненавижу. Ненавижу, чертов ты ублюдок, пусти меня!

Но он держал ее крепко и не позволял пошевелиться.

— Да послушай ты! — рявкнул он, бешено сверкая глазами. — Она приперлась сюда минут двадцать назад бухая в хлам. Сказала, что пришла попрощаться и извиниться за все. Попросила воды и вызвать ей такси. Я пошел искать чертов стакан и на ходу открывал приложение, чтобы сразу заказать ей машину. Потом заело кулер — его уже давно пора починить, — а когда я вернулся в прихожую, ее там уже не было. Я нашел ее в спальне и более чем уверен, что все это сделано специально. Похоже, она знала, когда ты вернешься и…

— Твоя футболка, — с ненавистью процедила Лика, — она надета наизнанку и задом наперед. История-то, конечно, класс, я чуть не поверила, но ты никогда не страдал проблемами с надеванием одежды. Видимо, так совпало да? — Девушка почувствовала такую волну гнева, что ее с лихвой хватило бы на уничтожение всего континента. — Отпусти меня, мудак. Между нами все кончено. Просто дай мне забрать вещи и документы, и я оставлю вас со Смагиной наедине.

Саттаров схватился за голову и нервно провел ладонью по волосам:

— Я надел футболку, когда шел за водой! А до этого снял ее, потому что думал, что это ты звонишь в дверь. Я не знал, что это она! Когда увидел ее на пороге, знатно обалдел и сразу решил одеться до конца, потому что понимал, что сейчас вернешься ты. Да послушай же меня!

Лика была не в силах дальше терпеть этот бред. Глотая горячие слезы, она со всей яростью оттолкнула мужчину от себя и ворвалась в спальню. Вещи этой суки были раскиданы по всему полу, а сама она, по-змеиному изогнувшись и вытащив упругую загорелую ляжку из-под одеяла, спала на кровати. Ее физиономия блаженно лежала прямо на Ликиной подушке и выражала сытость и удовлетворение. Сука даже не проснулась от криков. Ну, или сделала вид, что не проснулась. Поверить в то, что Смагина реально зашла в чужую спальню, разделась и легла спать, пока Саттаров якобы ходил за водой, — могла поверить только последняя идиотка.

Виновник «торжества» продолжал судорожно сыпать объяснениями, пытался задержать Лику, умолял его выслушать, но она уже достаточно увидела и услышала. Внутри нее было выжженное поле, над которым кружил ужасающих размеров смерч.

Она схватила свою тревожную сумку, которую собрала еще три недели назад на случай экстренного переезда и помчалась на выход. Виктор в очередной раз попытался ее задержать, на что она развернулась и со всей мочи ударила ему коленом в пах. Ей было плевать, что такой удар вполне мог нанести ему непоправимый урон. В голове звенел белый шум, глаза застилала черная пелена. Девушка пребывала в состоянии аффекта и в те секунды наверняка бы смогла даже убить.

Саттаров согнулся в три погибели и, корчась от боли, продолжал что-то кричать ей вслед, но она уже мчалась вниз по лестнице. Ее левый каблук был весь в сбитых сливках и креме — вероятно, уходя, она наступила на коробку с пирожными, — по лицу стекали черные линии от туши и подводки, губы были перекошены от горечи и злости. Ее отражение мелькало в стеклах, размываясь от скорости. Она буквально летела по лестничным пролетам.

Достигнув первого этажа, девушка помчалась прочь, подальше от этого проклятого дома, на ходу набирая номер Марго. Ей нужно было выговориться, иначе она просто не переживет сегодняшнюю ночь.

Лика приоткрыла глаза ближе к пяти часам вечера следующего дня. Первая мысль, что пришла в ее раскалывающуюся голову: «Спасибо мне, что сняла квартиру заранее». Поблагодарив себя, девушка уткнулась лицом в матрас и зарыдала. В комнате в ее новой квартире не было ничего, кроме кровати с новым матрасом. Ни подушки, ни одеяла, ни простыни. Девушка спала на голом матрасе, завернувшись в свое длинное худи.

Она отключила телефон еще прошлым вечером, сидя в такси. Саттаров бы наверняка начал названивать, а ей не нужны были его оправдания. Уже наслушалась. Видно, он считал ее совсем законченной дурой, раз всерьез решил, что она охотно поверит в его сказки.

Доехав до съемной квартиры, Лика проглотила несколько таблеток снотворного, рухнула на голый матрас и зарыдала. Так, плача, она и уснула, проспав практически весь следующий день. Голова болела, наверное, больше от стресса и мыслей, чем от переизбытка сна. Казалось, этой ночью ей снилось нечто ужасное, но, к счастью, суть сновидений стерлась из памяти. Впрочем, ничто не могло бы сделать ей еще больнее, чем уже было.

Ее жизнь была кончена. Она не хотела даже дышать. Весь мир превратился в сплошные враждебные тени. И никакого просвета.

Лика обняла свою тревожную сумку и снова заплакала. Ей просто нужно было что-то обнять. Так становилось хотя бы немного легче. Она вспомнила футболку Виктора, надетую наизнанку, терпкий запах Лериных духов в прихожей. Очередное предательство, очередная разбитая любовь.

«Как мне теперь снова собирать себя из этих осколков? Я не смогу, просто не смогу…»

Такая метафора хоть и не отражала фактического положения дел, однако была не так уж далека от реальности. По своим ощущениям, Лика действительно превратилась в пыль из осколков.

Теперь она снова одна. Снова все сначала. Лика не хотела даже думать об этом, поэтому с усилием поднялась с кровати и вытерла рукавом слезы. В том же худи, в котором и спала, спустилась в гастроном у дома. На ногах у нее были резиновые тапки на подобие кроксов и, в целом, внешне она напоминала не совсем благополучную особу: волосы растрепаны и слиплись в пакли от слез, под глазами — темные круги от остатков туши и подводки, лицо удрученное, руки дрожат.

В магазине она пробила бутылку водки, пару упаковок нарезки сыра и колбасы, кирпичик бородинского хлеба. Поднялась к себе в квартиру, разделась, приняла душ. Каждые пять минут ее накрывала тоска и она начинала плакать. Из душа она смогла выйти только через полтора часа. Полными слез глазами с тоской осмотрела квартиру и поняла, что обратного пути нет, но и вперед она двигаться не может.

Лика открыла бутылку водки, отломила себе хлеба, положила сверху колбасу и сыр. И так, жуя некое подобие бутерброда, потихоньку отпивала из горла. Водка была худшим пойлом из всех возможных, но зато заставляла девушку осознавать, что она все еще жива. Ей плохо, она разбита, практически уничтожена, но жива.