Слабое утешение, конечно.

Проклятье! Кажется, никогда ещё Феликс не чувствовал себя настолько униженным. Это было похоже на какое-то наваждение, на мимолётное помешательство. И, что обиднее всего, произошло всё так быстро и внезапно, что уже ничего не исправить. Вся эта его эскапада со стороны выглядела не иначе, как позорное бегство. Теперь сложно будет обставить её как-то иначе.

— Проклятый бастард! — прорычал Феликс вслух, и из-за шлема голос его прозвучал глухо и раскатисто, как отголоски грома. — Ты мне за это ещё заплатишь!

Когда Орлов, подорвавшись, как ошпаренный, вылетел из зала, я понял, что немного переборщил. Хотел лишь немного припугнуть его, надавив Аспектом Морока. Но паренёк оказался слишком впечатлительным.

Впрочем, я тоже хорош. Собирался ведь вести себя хладнокровно. Аккуратно прощупать собеседника на предмет его связей со Стаей, выяснить, что ему нужно от меня. Новый Аспект в этом смысле полезен — в пассивном режиме он, по сути, работает как детектор лжи. Мысли читать не получится, зато вся эмоциональная гамма — как на ладони. Так что я видел этого молодого Орлова насквозь.

Беда в том, что мне очень не понравилось увиденное.

В том, что Феликс причастен к убийству Аскольда, у меня не осталось никаких сомнений. И в том, что он связан со Стаей — тоже. При упоминании Грачёва он вспыхнул, как лампочка, тут даже без всякого Дара можно было определить, что дело нечисто. Но главное даже не в этом. Молодой Орлов сам по себе меня здорово разозлил. Терпеть не могу высокомерных людей, но этот был не просто высокомерен — он искренне полагал себя высшим существом, а к остальным людям относился, как к мусору. Я такого даже при общении с Вяземским не чувствовал, хотя тот — фигура куда более крупного калибра.

Впрочем, во время встречи с губернатором я ещё не владел Аспектом Морока. Да и Сергей Александрович — всё-таки человек пожилой и умудрённый опытом. А в молодом Орлове будто бы сконцентрировалось всё то, что мне не нравится в нефилимах. Свой Дар он считает чем-то, что ставит его выше других, хоть и достался он ему просто так, через гены. Примерно так же «золотая молодёжь» кичится деньгами родителей, не зная им цену. Пока кто-нибудь мозги не вправит.

В общем, этот наш короткий разговор многое расставил по местам. Если раньше я всё-таки гипотетически рассматривал возможность замять старый конфликт с Орловыми, то после личного знакомства с наследником их рода это желание пропало напрочь. Наоборот, захотелось хорошенько проучить этого хлыща. Нападать я на него, конечно, не собирался, но припугнул с удовольствием. Вон как драпанул-то! Тоже мне, орёл…

— Что случилось, Богдан? — разнёсся по залу встревоженный голос Путилина. — Ты что, напал на него⁈ Я тебя умоляю — скажи, что это не так! Ещё обвинений в покушении на дворянина нам не хватало!

— Да я его и пальцем не тронул, — я успокаивающе выставил перед собой руки. — Он сам что-то разбушевался. Вон, чуть окно не вышиб…

Я едва не осёкся на полуслове, потому что неподалёку от Путилина вдруг выплыла призрачная фигура албыс. Занятно, но появилась она из коридора, а не пролетела из подвала сквозь пол. Да и двигаясь ко мне, огибала колонны из петрова камня, а не пронзала их мимоходом.

Петров камень непроницаем для призраков? Или албыс ещё не совсем привыкла к своей новой ипостаси? Скорее уж первое. Становиться бесплотной ведьма умела и раньше, ей не привыкать…

— Поторопись! — прошелестела албыс, подлетая ближе. Её растрёпанная рыжая шевелюра странно развевалась вокруг головы, будто сноп водорослей, потревоженных течением, а сам силуэт был словно изрешечен пулями, особенно нижняя часть, которая стала почти прозрачной. — Твоя цыганка вот-вот ускользнёт!

— Белла⁈

— Что Белла? — переспросил Путилин.

— Охрану рядом с ней уже выставили?

— Нет, Игнатов ещё в пути. Но скоро должен быть. Кажется, я даже слышал, как машина подъехала…

Я слушал его уже на ходу, торопливо шагая в сторону выхода из зала. Албыс, видимая только мне, скользила рядом.

— Её освободил твой друг, — прошелестела она. — Тот, высокий, со стёклами на глазах.

Полиньяк⁈ Да что ж такое-то! Она его опять как-то охмурила? Но когда успела-то? Да и как, она ведь в кандалах с синь-камнем…

Я сорвался на бег и, вылетев из коридора в вестибюль, тут же увидел француза. Он сидел на ступенях, бледный, как полотно, с совершенно ошалевшим взглядом, а Варя перевязывала ему руки каким-то тряпьём. Судя по накапавшей на пол крови, он чем-то здорово изрезал себе ладони. Увидев меня, порывисто вскочил.

— Богдан, я… Прости! Это какое-то наваждение… Это словно был не я!

Я слушал его оправдания вполуха, и вообще собирался отмахнуться и побежать дальше. Но взгляд зацепился за его кое-как перевязанные руки. Переключившись на Аспект Исцеления, я даже сквозь повязки разглядел глубокие, до кости, рассечения тканей и странные ожоги.

Хреново дело. Если бросить парня так — он и крови потеряет много, и может лишиться подвижности пальцев. Медицинской помощи ждать особо неоткуда, да и в таких случаях местные хирурги мало что могут противопоставить нефилиму-целителю.

Путилин, обогнав меня, уже ринулся к дверям в подвал, а я ненадолго задержался. Не обращая внимания на болезненные вскрики и протесты, размотал тряпьё на ладонях Жака и подключил свой Дар.

Жак, задрожав, вытаращил глаза и раскрыл рот в беззвучном крике, глядя, как края глубоких обожжённых ран на ладонях и запястьях зашевелились, выталкивая изнутри сгустки крови и слипаясь в неровные багровые рубцы.

— Терпи! — процедил я, удерживая его за руки, чтобы не вырвался. — Варя, помоги! Держи, чтобы не дергался… Да, вот так… Времени нет. Кровь остановлю, остальное доделаю позже…

Процесс исцеления шёл медленнее и тяжелее, чем я привык — плоть пациента будто сопротивлялась, да и моя аура вела себя странно — в пальцах покалывало, усилия по исцелению приводили к неприятной дрожи по всему телу.

Я разглядел на ладонях Жака светящуюся голубоватую пыль.

— Это что, синь-камень? Где это тебя так угораздило⁈

— Кри… сталлы, — запинаясь, проговорил француз. — У неё в к-кандалах. Я их… разбил.

— На хрена, Жак⁈ — не выдержал я. — Как ты вообще там оказался?

— Мы были во дворе, и тут он услышал, как из подвала эта девица его позвала, — пояснила Варвара. — Там окошко на улицу выходит…

— И что? Позвала — и ты побежал?

— Я… не помню, Богдан! — в отчаянии выкрикнул Жак. — Совсем как в тот раз…

— Она просто крикнула что-то, и он… как с ума сбрендил. Я его догнала, пыталась остановить, но он вообще ничего вокруг не слышал. В подвале колун схватил, замок с дверей сшиб, а потом…

Говорила Варя зло, сквозь слёзы, и непонятно, на кого досадовала — на самого Жака, или на Беллу.

Шпионка применила Дар прямо сквозь ауру синь-камня? Да нет, вряд ли. Скорее уж она ещё в прошлый раз, когда похитила Жака, заложила ему в голову что-то вроде бомбы замедленного действия. Программу, активируемой простой голосовой командой…

Вот ведь ушлая тварь! И как с таким бороться? Может, она и мне в голову что-то успела заложить?

— Ты бы знал, — читая мои мысли, покачала головой албыс. — Ну, а твой друг… Не вини его. Он просто смертный. Что он мог сделать?

Я зло мотнул головой. Ладно, сейчас и правда не время думать об этом.

— А Демьян где?

— В подвале, наверное. Он тоже прибежал, когда услышал крики. Но не успел немного…

Со стороны лестницы в подвал показался Путилин.

— Сбежала! Зар-раза, как я проворонил-то? Отвлёкся на этого твоего гостя…

Кстати, может, это не совпадение, и Орлов специально заявился, чтобы отвлечь наше внимание от Беллы?

— Демьяна видели?

— Он внизу. Жив, но здорово надышался синь-камнем. В кандалах крупные кристаллы используются, если их повредить — можно вызвать серьёзный взрыв. Сильнее, чем в моих гранатах. Те-то — просто хлопушки, в них кристаллическая пыль…