Посередине, на сооружении в виде ступенчатого помоста, возвышался трон, и на нём восседал настоящий король.

Но я искала глазами Ирен. Её нигде не было. Вдруг мои ступни ощутили холод каменного пола, и я вспомнила, что я боса, быстро вынула из сумочки туфельки и сунула в них ноги, оказавшиеся на удивление чистыми.

Проделываля все эти манипуляции, я не заметила, что стою самой последней в очереди на чествование к королю. Я озиралась и всё искала глазами Ирен.

Вдруг меня кто-то подтолкнул, я увидела лёгкий кивок коронованной головы и автоматически сделала книксен.

Раздался гулкий стук каблучков, заставивший оглянуться... В зал, запыхавшись, вбегала Ирен. Но из толпы вдруг вынырнула обезьяна, оказавшаяся переодетым шутом. Прыгая и кривляясь, шут преградил ей дорогу. В этот самый момент звон литавр известил о конце приёма.

Я зажала камень в ладони и взглянула в чёрную пустоту ночи.

– Сказка со счастливым концом о Замарашке в розовых туфельках, – пролепетала я.

Глава 31

Мирослав посапывал, отвернувшись к стене, Ирен ровно дышала, свернувшись калачиком на матраце, а я лежала с закрытыми глазами и считала минуты. В окнах уже брезжил рассвет, когда я бесшумно встала, изо всех сил стараясь, чтобы не скрипнул столетней давности диван-кровать, на цыпочках прокралась к входной двери, сняла с крючка старое задрипанное пальтецо и вышла.

Легко ступая, поднялась по ветхим ступеням на чердак, крадучись в потёмках нашла свой тайничок и вынула пакет с его содержимым. Точно так же крадучись, проделала тот же самый путь обратно, каждый раз вздрагивая от лёгкого скрипа обглоданных временем ступенек, благополучно минула соседские двери и, выйдя во двор, чуть не вскрикнула от неожиданности.

– А вот это настоящее предательство! – обиженным шо-потом сказала Ирен, отделяясь от стены.

– Когда ты успела одеться? – спросила я удивлённо.

– Я и не собиралась раздеваться, впрочем, так же как иты! Только очень обидно, что, собираясь лишить меня необыкновенного приключения, ты не подумала о том, что тебе необходима моя помощь! Что две головы не одна, а тем более наши! Что вместе мы представляем огромную, несокрушимую силу!

– Но... как ты догадалась?

– Совершенно излишне говорить, что вопрос очень глу-пый. Как раз-таки этого вопроса я и не ожидала услышать.

Мы подошли к скрипучей металлической калитке, и я остановилась.

– Давай пролезем через дыру в заборе, калитка очень скри-пит. Нельзя привлекать внимания.

– Смело, тяни! Я смазала петли старым сапожным кре-мом, который лежит под лестницей у порога! – заговорщически шепнула Ирен.

И, действительно, калитка отворилась без скрипа, мы благополучно прошли часть пути по улице, не встретив ни души, и направились в сторону железной дороги.

Мы уселись на насыпи, там, где железнодорожное полотно просматривалось в обе стороны. Отдохнувшее пылающее светило, медленно выползало из-за горизонта.

– Неужели опоздали, и он уже прошёл? – произнесла я.

– Нет, не опоздали! Вон он идёт! Видишь оранжевое пят-нышко? – воскликнула Ирен.

– Когда он приблизится на расстояние, позволяющее оп-ределить его благонадёжность, будет уже поздно класть дипломат рядом с рельсами, – сказала я. – Выбежать из кустов и сунуть обходчику почти миллион долларов в дипломате, а потом убежать? – рассмеялась я.

– Шестьсот тысяч, – поправила Ирен.

Я удивлённо на неё посмотрела.

– Конечно! Если подложить портфель заранее и, предпо-ложим, что его порядочность и кристальная честность не подтвердятся, тогда будет ещё труднее – попробуй, докажи, что моё! – невозмутимо продолжала она, не объясняя, каким образом ей удалось заглянуть внутрь и пересчитать содержимое. – А мы сделаем так: заляжем в кустах, определим, и если он окажется хорошим дядькой, то, когда он зайдёт вон за тот бугорок, положим ящик Пандоры и...

– Ящик Пандоры, из которого при открытии непременнопосыплется зло, – пробормотала я.

– Конечно, эти деньги обагрены кровью! Ты замкнула цепьнесчастий, который они бы смогли ещё принести, и избежала опасности только благодаря своей...

Она замолчала, словно подбирая слова, и продолжила, – Быстрой реакции и тонкой интуиции. Они слишком грязны и должны вернуться туда, откуда пришли! Существует мнение, что деньги не пахнут. Пахнут, и ещё как!

И добавила:

– Нужно спешить, он приближается!

Спустившись с вала, мы, чтобы не быть обнаруженными обходчиком, спрятались по другую сторону кустарниковых зарослей и залегли. Он приближался с правой стороны, насвистывая какую-то весёлую мелодию.

– Заливается, прямо как голосистый соловей! Хорошо бы,не оказался соловьём-разбойником!

– Нет, по-моему, можно вполне доверить ему содержимое:этот не подведёт, – прошептала Ирен мне на ухо.

– Когда он поравняется с живой изгородью, я брошу за егоспиной справа на рельсы вот эту банку из-под пива. Он подумает, что она скатилась с насыпи, вернётся, а ты в этот момент с другой стороны положишь ящик Пандоры прямо на видном месте, у рельсов. Идёт? – выложила Ирен свой план.

Она выбрала банку поровнее, поскольку выбор был, и их валялось вокруг большое множество, и застыла в боевой готовности справа. Я затаилась с левой стороны и ждала, когда он приблизится, прежде чем минет кустарниковые насаждения, Ирен бросит банку, он вернётся, я положу дипломат и возвращусь в укрытие.

Звуки шагов и свист приближались. Внезапно свист прекратился. Было понятно, что обходчик остановился где-то посередине живой изгороди, потоптался, и шаги стали приближаться. Послышался лёгкий шорох, пыхтение и журчание тонкой струи. Ирен давилась от смеха и зажимала рот ладошкой.

Обходчик крякнул, бросил два слова «Ку...» и снова засвистел, удаляясь влево. Застучала брошенная Ирен банка, свист прекратился, звук шагов зазвучал правее, я бесшумно выскочила из-за кустов и за спиной у обходчика положила дипломат на самом видном месте у рельсов, увидела, как пустая банка, звоня колокольным звоном, подскакивала словно мячик, ударяясь о металлический рельс. Ирен удалось не только метко запустить банку, которая при ударе о рельс должна была отскочить в сторону, но, вопреки всем законам физики, заставить банку непрерывно скакать по вертикали.

Пока обходчик шёл, заинтригованный непонятным явлением, мы с Ирен объединились и рванули вверх, спрятавшись за бугром.

Банка угомонилась, послышалось несколько слов «Ку...», но мы уже одурело неслись по другой стороне насыпи и слышали только стук собственных сердец.

– Ой, я вся мокрая! Никогда не думала, что простая пере-дача больших денег в надёжные руки, может оказаться столь утомительной! – выпалила Ирен, едва отдышавшись.

Примостившись на камне под каким-то забором, мы расслабились.

– Здорово ты эту консерву швырнула! У меня вот так ни за что бы не вышло! – восхищённо сказала я.

– Ну, во-первых, я была самым главным мальчишкой у насво дворе! А, во-вторых, я совершенно выбилась из сил, удерживая банку взглядом в поступательном движении.

Её глаза сверкали, лицо слегка порозовело от возбуждения. Мы помолчали.

– Ирен, у меня есть ещё одно дело сегодня, – первой пре-рвала я молчание. – Это очень важно. Речь идёт о жизни и смерти!

– Ой, как страшно! Наконец-то, тебя прорвало! Ну, валяй,рассказывай!

И я, очень сбивчиво, путаясь в деталях, рассказала ей о подслушанном мной разговоре двух велосипедистов в одно из моих ночных бродяжничеств. О том, как потом Гнусавый искал пропавшие деньги, полагая, что ими завладела Ивона, поскольку она брюнетка с короткой стрижкой, и издалека я в чёрном парике была похожа на неё, как две капли воды. Стрелял в меня из мчащегося поезда тот другой – подсадная утка в конкурирующей группировке. Они сейчас мечутся в поисках денег и устраивают разборки, украденная девочка сидит закрытая в какой-то коричневой халабуде, забытая всеми. Каждую минуту бандиты могут нагрянуть в наш дом и устроить допрос с пристрастием. Но, когда они узнают, что деньги вернули Речи Посполитой, будут от злости грызть локти, но остынут в поисках брюнетки – просто подумают, что женщина убежала, обуреваемая страхом, а портфель подобрал кто-то другой, но ничто им не помешает заняться снова девчонкой, живым свидетелем, и её жизнь теперь не стоит даже ломаного гроша.