Уважаемая Саламандра!

Вы писали:

Здравствуйте, Мирабелла!

Есть задача – приворожить любимого мужчину. Я твердо решилась на этот шаг, и отдаю отчет в последствиях в твердом уме и здравой памяти.

Хотелось узнать как это возможно, немаловажен и вопрос цены.

Саламандра.

Для начала мне нужны Ваша и его фотографии, ФИО, дата и место рождения. После я смогу сказать вам, можно ли что-то сделать и сколько это будет стоить. Важно и то, есть ли у него сейчас кто-нибудь и если возможно – ее имя.

О Мирабелле Саламандра узнала случайно – наткнулась на ссылку на ее сайт на каком-то форуме. В бегущей строке всех местных и центральных телеканалов активно рекламировались всевозможные маги, экстрасенсы, целители, ведуны и колдуны всех цветов и мастей, но идти к ним на прием было боязно. Неприятно. Да и просто хлопотно – Саламандра слышала, что к ним всегда очередь. К счастью, современные средства коммуникации творили чудеса

Она набрала ответ:

Он: Михайлов Максим Владимирович, 7. 05.1976 г., г. К**

Я: Мирзаянова Ольга Ирековна, 17.08.1982 г., г. К**….

Через двадцать минут письмо отправилось к адресату. Судьба Максима была решена.

…Саламандра металась по комнате, словно взбесившаяся кошка, круша все, что попадалось на ее пути. Максиму едва удалось ее успокоить, скрутив ей руки за спиной, при этом девушка расцарапала ему лицо до крови.

С огромным трудом он, почти волоком дотащил девушку до двери и вытолкнул на лестничную клетку.

– Тебя связать? – Максим задыхался, словно после быстрого бега. – Или обойдемся обещанием вести себя нормально?

Саламандра шипела и вырывалась, норовя лягнуть его побольнее. При этом ее, казавшиеся ему раньше такими чувственными, губки изрыгали самые немыслимые проклятия и ругательства.

– Понятно, не обойдемся. – Он резко заломил руки ей за спину, девушка взвыла от боли и упала на грязный пол подъезда.

– Ты же сам мне позвонил, кобель, сам! – Рыдала Саламандра, вытирая тонкую струйку крови, разделившую ее лицо от носа на две ассиметричные половины.

Со дня приворота прошло три месяца. Все это время Максим звонил ей, но при встрече непременно напивался, иногда бил, и ни о каком совместном будущем не могло быть и речи. Впервые за все это время в ее душе шевельнулось слабое сомнение: «Может, я все это сделала зря?..»

Максим прислонился к косяку, закрыв лицо руками. Только сейчас девушка обратила внимание, что он сильно похудел за последнее время.

– Убирайся прочь, и чтоб больше духу твоего здесь не было. Даже если я буду умолять тебя приехать. Слышишь, ты… – Он сдержался, чтобы не выругаться.

– А теперь пошла… Пошла прочь, я сказал! – Максим провожал взглядом прихрамывающую Саламандру, и по его небритым щекам медленно текли слезы бессилия. Безумие стояло рядом, участливо глядя на свою очередную близкую жертву…

Максиму казалось, что он живет в каком-то кошмаре. Ничего не получалось на работе, дома он срывался на Леське, ругался с Татьяной, ненавидел за это сам себя и боролся с желанием крепко напиться. Бороться получалось все хуже и хуже, он понимал, что вскоре рискует превратиться в запойного алкоголика, но это все меньше пугало.

Татьяна, промучившись с блудным мужем месяц, переехала к теще на неопределенный срок. Любое дело, за которое он брался, было обречено на провал. Женщины, прежде выстраивавшиеся в очередь и таявшие от одного его взгляда, избегали встреч, либо, встретившись, быстро находили предлог уйти. Его стали избегать друзья – слишком неадекватная, непредсказуемая реакция не располагала к комфортному общению. Он стал прокаженным – но сам не замечал этого.

Образ Саламандры все еще мелькал в затуманенном алкогольными парами сознании чаще, чем хотелось бы, но Максим не мог понять, хочет ли он снова увидеть ее, или же в нем говорят старые обиды. Однажды он все же позвонил ей – на пьяную голову. Она приехала, несмотря на его предупреждение в прошлую встречу, но, едва увидев Саламандру, Максиму уже хотелось убежать. В то же время его тянуло к ней физически, без нее словно начиналась ломка, и не хватало воздуха, и это сводило с ума больше, чем все беды, свалившиеся на него в последнее время.

…Недолгие зимние сумерки стекли с крыш домов розовым ликером заката.

Наступила ночь.

Холодный ветер ворошил волосы Максима, касался ледяным дыханием его лица, заползал под куртку, но он этого почти не чувствовал. В его руке запиликал сотовый телефон, старательно выводя «Реквием».

Не глядя на номер, он присел и положил его у своих ног. С Леськой он разговаривал десять минут назад. Больше ничьи слова в телефонной трубке уже не имели значения.

Максим смотрел на город, лежавший у его ног, на россыпь разноцветных огней, похожих на драгоценные камни, на шоссе, похожее с высоты на взлетную полосу, и к его горлу подступал удушливый комок слез.

Он сунул руки в карманы, и нащупал сложенный вчетверо белый лист бумаги, исписанный неразборчивым мужским почерком. Достал его, развернул… То самое письмо-самолет, которое он подобрал год назад на улице, отправляясь на свидание с очередной девушкой из Интернета.

– Несбывшаяся мечта… Кто ты, человек, бросивший этот летучий корабль мне под ноги? Счастлив ли ты? Ты показал мне путь, спасибо тебе… Ты… Из каждого безвыходного положения есть, по крайней мере два выхода, ты прав, неведомый друг… Ты сумел пройти сложным… Я выбираю самый простой путь…

Максим медленно перечитал последние строчки. Свернул листок самолетиком…

– Лети…

Некоторое время Максим смотрел, как маленький авиалайнер парит над ночным городом, подхваченный ветром. Вскоре он превратился в белую точку, и вовсе не растворился в темноте.

Налетел очередной порыв ветра.

Максим вздрогнул, раскинул руки и сделал шаг вперед…

…Ветер все так же носился между трубами и антеннами на крыше четырнадцатиэтажного дома. Все так же лежал сотовый телефон, продолжая вибрировать и играть «Реквием», медленно сползая все ближе к краю.

Мгновение, и маленькая белая «Nokia» соскользнула вниз. Ветер подхватил, было, новую игрушку, не удержал, ударил о стену, и мелодия оборвалась.

«Я написал это и понял, что могу избавиться от тебя. Это же так просто. Из любого безвыходного положения есть, по меньшей мере, два выхода. Я дошел до такого состояния, что почти готов лишить себя жизни, лишь бы прекратить этот кошмар. И понял, что это предел. Вся моя нерешительность осталась лишь в строчках на бумаге. Я сказал тебе сегодня вечером вслух то, что говорил миллион раз до этого про себя.

И ты ушла.

Вместе с тобой ушли все мои страхи, беды, вся та копоть, которая толстым слоем покрыла мою жизнь за время, проведенное рядом с тобой.

Ты ушла!

Прощай, земноводное создание.

Я свободен!»

– Ну вот, конечно… Было бы странно, если бы Сашка была дома… – Девушка раздраженно опустила на рычаг телефонную трубку, в которой уже с минуту раздавались длинные безнадежные гудки.

Единственная подруга ушла куда-то, что в Международный Женский День было совсем неудивительно. Ее и в обычные-то дни дома не застанешь…

Очередной день улетел в раскрытую форточку вместе с последними звуками очередной лирической песни с "Русского радио". Наступил очередной бестолковый вечер в бесконечной веренице таких же бесполезных никчемных вечеров.