— Не откажусь.

Внутри стояло четыре стула и круглый стол посередине. Несколько бутылок с вином стояло в углу на тумбе. Рядом, поглядывая на них с вечным неуемным желанием напиться, стоял Калинн. Но из-за ограниченности в действиях он не мог употребить вино. Жизнь в нем поддерживала броня, которая использовала вместо еды ману, которая регенерировалась и сразу же тратилась в его теле. В общем, он был игроком, запертым по случайности в огромных доспехах. Силы у него было много, но вот возможностей — чуть. Внутренняя злость и привела его в «Гарон». Когда же она понемногу унялась, а Калинн привык к новому телу, он уже был одним из самых разыскиваемых преступников.

Доспехи ярко-синего цвета были огромными, по размерам не уступали большинству камнедоров. За спиной у Калинна висел огромный меч длиной около полутора метров. На левой руке у предплечья было установлено устройство, которое при активации одной лишь мыслью разворачивало огромный прозрачный щит голубого цвета. Этот круглый щит невозможно было пробить снарядом или магией или сломать. Он защищал почти все тело рыцаря. Во весь шлем красовался металлический ирокез, только не синего, а желтого цвета. Он выполнял декоративную функцию, однако Калинн нашел и ему применение: использовал в бою.

Броню он отыскал в каком-то подземелье в единственном экземпляре. Калинн, внимательно ее осмотрев, предположил, что в ней нужно просто сидеть и руководить. Внутри находился шлем, при надевании которого костюм автоматически закрывался и сознание переносилось в него. Однако после того как Калинн сел внутрь, она больше не открывалась. Разум его перенесся в броню и теперь управляет ей. А внутри лежит его тело. Даже смерть не спасла его: он возродился в той же броне.

Заметив Ка, он улыбнулся. Точнее улыбнулся бы, если бы мог. Но он радостно вскинул руки, приветствуя эльфа.

— Друг! Я думал, не увижу тебя больше! — Калинн высунул голову из шатра и крикнул: — Принесите сюда еще один стул! — Вернув голову в исходное положение, он продолжил: — Как дела, как жизнь?

Голос Калинна исходил из шлема. Там, по-видимому, был динамик, который и переводил мысли хозяина в голос.

Ка подошел к Калинну, взял бутылку, откупорил ее и принюхался. Потом подсунул ее к маске командира и сказал:

— Какой аромат, а?

За этим последовал дружеский толчок Калинна, который повалил эльфа на землю. Калинн рассмеялся, наблюдая, как убийца целой гильдии валяется на земле, облитый вином. Фарил улыбался, словно отец, наблюдающий за тем, как растут его дети. Старый орк стоял в противоположном углу шатра, опираясь на свой посох.

Ка поднялся. Странной его особенностью было то, что он любил и умел пошутить — но не умел смеяться. Как, собственно, и Калинн. На этом они и сошлись. Ка мог очень редко ухмыльнуться, но никогда никто не видел, как он громко смеялся. Все привыкли к этому и все понимали.

Допив из чудом оставшейся целой бутылки вино, Ка ответил-таки на вопрос:

— У меня все хорошо. Но будет еще лучше, если мы восстановим сотрудничество. — Он понимал, какую это вызовет реакцию, но продолжил, несмотря на недоуменное молчание командиров: — Мы будем вновь добывать вам ресурсы и рабов, а вы — помогать нам их сбывать. Военное сотрудничество мы никогда долго не обсуждали — это само собой разумеющееся. Детали я бы обговорил с вашим непосредственным, так сказать, начальником.

После недолгой паузы Фарил взял на себя смелость спросить:

— Чем же вызвано твое желание вернуть гильдию в прежнее русло?

— Есть ряд причин. — Ка помолчал, подбирая нужные слова, и объяснил: — Я устал опираться сам на себя — гончие меня не радуют. Они — будто деревянный меч, которым я пытаюсь победить своих рабов. Хочу, чтобы мои люди могли что-то делать. К тому же мне нужны деньги на все, что я хочу сделать. Поэтому и предлагаю сотрудничать. А ваши люди мне нужны, чтобы расправляться с самыми сильными угрозами.

— Раньше в твоей гильдии были такие люди, — Фарил намекал на то, что Ка уничтожил всех своих бывших товарищей.

— Я был бы лучшим лидером, чем все они. Но никто бы меня не выбрал. Мне пришлось что-то предпринимать. Я не первый раз это объясняю, — он повернулся в сторону Фарила и добавил: — Многие из них должны были умереть. Но я могу принять, что некоторые смерти были ошибкой.

По щеке орка потекла одинокая слеза.

— Тебя одолели изруили? — спросил Калинн, спасая орка из неудобного положения.

— Да. Они договорились со всей армией Начала, чтобы поймать меня. Они убили почти всех моих людей. Осталось меньше десяти. Благо я вытащил из тюрьмы людей, которые возместили потери с головой.

— Тебя одолели изруили, — сказал теперь утвердительно Калинн, не обращая внимания на долгие речи Ка.

— Я понял, к чему ты клонишь. Но я не дам отнять свой сейв, — Ка посмотрел на него, словно пытаясь найти своими спрятанными глазами спрятанные глаза Калинна.

Доспехи продолжили вещать:

— Ты знаешь, что я и Фарил всегда были против этого правила. Но большинство голосов было за Бераном и Ледоколом, из-за того что один из них — лидер. Я думаю, что тебя не тронут. Это легко объяснить: ты не состоишь в нашей гильдии или в союзе с ней. А если скоро вступишь в нее, то не важно уже, что было до этого.

Ка кивнул и спросил:

— А что с Джейком? Так же звали брата Ледокола?

— Он давно должен был вернуться. Его либо окончательно стерли, потому что у него оставался последний сейв, либо он сбежал. В любом случае возвращаться сюда ему нельзя. Ледокол в бешенстве — считает, что игра подарила ему не его брата. Он пытался из него сделать что-то путное, но увы. Хочет найти тех, из-за кого пострадал его брат, а вместе с ним — и авторитет самого Ледокола.

— Если я найду их для него, он точно будет за поддержание союза наших гильдий? — И сделав недолгую паузу, Ка спросил: — А вы?

Калинн откликнулся:

— Мне всегда нравилась эта гильдия. С тобой во главе она даже лучше.

Фарил долго молчал. Ему не нравилось многое в этой идее, в этой гильдии и в этом человеке. В то же время Фарил был одним из немногих, догадывающихся о мотивах Ка относительно людей. Поэтому он сказал:

— Я поддержу тебя.

Ка выдохнул. Ему было сложно переступить через себя и внести коррективы в свои принципы.

— Спасибо.

Тут же послышались шаги — тяжелые, словно два молота поочередно били о землю. В шатер вошел Беран — огромный орк с темно-бежевым цветом кожи, как у Фарила. На его спину была накинута шкура медведя, голову которого он надел на себя, как капюшон. По нему было видно, что он именно тот, кто может силой выбить себе место. Широкие штаны и огромные ботинки — больше на его теле не было ничего. На голове росли длинные черные волосы до плеч. Его тело было испещрено шрамами: руки, грудь и торс были в порезах. Но на лице не было ни царапины. Из его нижней челюсти торчал один клык. Второй в одном бою был отломлен им самим и использован как оружие, чтобы убить двух огров, схвативших его. Такие ходили слухи.

— Я бы не пустил его дальше ворот, но раз вы беседуете с ним, я его выслушаю. — Он наклонился и облокотился на стол. Тот заскрипел от давления, и если бы был одушевленным, то непременно выдавил бы: «Пожалуйста, хватит».

Ка встал ровно, повернул голову в сторону орка и, скрестив руки на груди, сказал:

— Я предлагаю то, чего когда-то лишил вас, — сотрудничество.

Он не успел продолжить, как стол надломился под огромными руками Берана.

— Ты доставил нам много проблем! Мы потеряли людей, деньги, сведения и оружие! Да что там, мы потеряли целую гильдию! — он указал пальцем на Фарила: — Я не знаю, как он тебя вообще пустил после того, как ты поступил с ним!

За каждым его предложением следовал шаг. Оказавшись в паре метров от эльфа, Беран развернулся.

— Последнее слово не за мной, но я не согласен. — Поразмыслив, он добавил: — И уж, наверное, раз ты еще здесь, значит, тебе пока что есть что терять. А значит, они тебя поддержали. — Откинув ткань шатра, Беран крикнул: — Найдите Ледокола и приведите сюда! Срочно! — Опустив ткань, он сказал: — Думаю, я не единственный, кто куда-то торопится.