– Ну, может, ты и прав, я с такими секретами впервые встречаюсь, – Сергей пожал плечами.
– Совершенно согласен, но хватит уже ходить вокруг да около, пошли, – Павел открыл дверь и вышел из тамбура, Сергей с Екатериной последовали за ним.
Они вошли в просторный зал, дальняя стена которого была сделана из стекла, подойдя к которому, Сергей присвистнул. Он даже потрогал стекло рукой, постучал и присмотрелся с разных сторон, проверяя, не экран ли это, настолько его поразила открывшаяся панорама. Зал, в который они вошли, находился на самом верху гигантской пещеры, о которой они недавно говорили. Размером она была, наверное, чуть больше футбольного стадиона.
В центре пещеры располагался стеклянный куб размером с небольшой дом, в кубе стояли стойки, не похожие на обычные стойки с серверами в стандартном дата-центре. Скорее, они напоминали большие ульи, почему-то мигающие лампочками.
«Ульи для злых электропчел», – подумал Сергей.
Присмотревшись, он увидел еще много странного: какие-то светящиеся шланги, соединяющие стойки, стеклянные цилиндры с зеленоватой жидкостью у каждого «улья», а пол был похож на печатную плату с множеством тонких, матово святящихся проводников, по которым периодически пробегали яркие огоньки. Выглядело все это очень красиво и футуристично, особенно в интерьере пещеры.
– Спуститься туда, к сожалению, нельзя, – сказал Павел, подойдя к Сергею и положив руку ему на плечо, – но там полно камер, и я тебе сейчас покажу и расскажу все – по мере презентации. Присаживайся за стол и давай начнем, – Павел указал Сергею на место у большого стола с белой, матово святящейся столешницей, а сам пошел на кафедру, установленную на небольшой сцене перед экраном, занимавшим всю стену напротив стола. Сергей устроился в кресле, к нему подошла Екатерина и, поставив на стол две бутылки с водой, села в кресло рядом.
Павел взял с кафедры наушник с микрофоном, пристроил у себя на голове, включил.
– Меня хорошо слышно? – спросил он. Сергей и Екатерина утвердительно кивнули.
– Хорошо, начнем тогда более-менее с начала. Итак, в 80-е годы прошлого века сформировались основные архитектуры современных микропроцессоров, и доминирующей стала та, что получила впоследствии наименование х86. В СССР тогда тоже пытались принять участие в этой истории, создавали свои решения, делали клоны иностранных процессоров, свои компьютеры и так далее. Так продолжалось до 90-х годов прошлого века. Появились интересные разработки, было создано множество различных вычислительных устройств, в том числе и уникальных разработок для армии, где категорически нельзя использовать западные компоненты и решения. После распада СССР наши инвесторы получили доступ к очень серьезным средствам, некоторые у нас даже считают, что это было то самое «Золото партии». Все может быть, хотя лично я считаю, что это не более, чем городская легенда, – Павел пожал плечами.
– Но что важнее всего – они смогли собрать со всего бывшего СССР ведущих ученых, и увели их в РФ, в профильные НИИ. Потом встал вопрос – куда идти, точнее, каким путем. К тому времени вектор развития западной мысли был понятен, равно как и то, что догонять и обгонять смысла ноль.
– Это почему? – удивился Сергей.
– Капитализм, на самом деле, не является двигателем прогресса, в реальности он как раз его основной тормоз. Сделав какое-то изобретение, которое более-менее революционно, предприятие далее начинает его бесконечно доить, не внося ничего кардинально нового, просто пристраивая различные свистоперделки сбоку. Ну, как вот дачный домик, который строит несколько поколений одной семьи. Результат примерно такой же. Вот и архитектура процессоров стала этим самым домиком: все кривое, косое и на костылях. Но работает. Повторять этот бред было бы смешно, требовались кардинально новые решения и разработки. Тем более, что речь шла о платформе для разработки искусственного интеллекта, а не о ядре для бытовых приборов. Весь этот так называемый рынок с его конкуренцией – не более чем источник быстрой наживы, технологический фастфуд для офисного планктона и домохозяек-инфлуенсеров. Наиболее интересным направлением, уже в те времена была идея разработки квантового компьютера. Так как только такие решения могли дать необходимый качественный скачок, столь необходимый для проектов ИИ. А не тиражируемые суперкомпьютеры, где, продолжая мою аналогию с дачным домиком, целые поселки кривых и косых строений собирают в мега-кластеры для имитации будущего и выдаивания денег из акционеров.
– Да ладно! Квантовый компьютер?! – воскликнул Сергей
– Именно! И примерно в середине 90-х мы начали разработку, результат которой ты видишь сейчас там, за окном. Работающий промышленный квантовый компьютер, который обслуживает задачи компании уже более пяти лет. Без него наш новый проект, которым ты будешь руководить, был бы попросту невозможен. Для отладки технологии необходимы чудовищные ресурсы, ведь нужно строить модели мозга, при этом не какие-то нейронные сети, а нормальные модели. Так как искусственный интеллект, в правильном понимании этого слова, без серьезных мощностей невозможен, именно под эти задачи и разрабатывался наш дата-центр изначально.
– И получилось?
– Сереж, это вопрос другого проекта, достижениями которого мы обязательно воспользуемся в нужных нам пределах. В целом, конечно, получилось, тут много уникальных разработок, сделанных нашими учеными. Этими машинами, – Павел нажал кнопку на пульте и на экране появилось изображение «улья», – пользуется ряд НИИ для своей работы, многие, правда, даже не знают, что на самом деле делает для них расчёты.
– Ну, подожди, ведь та же IBM только-только приблизилась к неким коммерческим образцам квантовых компьютеров!
– IBM все это на самом деле нафиг не надо, они рубят бабло а не изобретают квантовый компьютер. Мы здесь не творили ничего волшебного, просто сфокусировали усилия уникальной группы ученых на конкретной задаче – и получили результат.
– А они что, так не могут?
– Могут, наверное, но предпочитают показывать на собрании акционеров свои поделки из клуба юных техников при санатории имени Кащенко, чтобы цены на акции росли, и чтобы можно было снизить выплаты дивидендов, ссылаясь на большие расходы на перспективные разработки. Лавры Стива Джобса, который их вообще не выплачивал, не дают покоя крупному бизнесу.
– Ну, а если акционеры пару лет не видят ни результата, ни денег, они могут и спросить. Разве нет?
– Могут, конечно, но тогда на очередном собрании им предъявят авторитета в инвалидном кресле, который прогонит полуторачасовую лекцию, от которой у них мозги из ушей потекут. Потом помянут доброго еврея, подарившего миру ядерную бомбу, и прослезятся, когда ведущий покажет его знаменитый портрет с высунутым языком. Далее будут бурные и продолжительные аплодисменты – и разойдутся с осознанием причастности к великому. Если тамада на мероприятии будет с талантом, с них еще и дополнительно денег соберут, а они дадут и будут довольны. Опять же помянем добрым словом господина Джобса – вот это был великий ведущий подобных корпоративов, весь мир на бабки разводил.
– В общем, понятно: там одно бабло а у нас – истинные научные достижения и прорывы, аминь.
– Именно так, как ты сам можешь видеть, – Павел нажал кнопку, и на экране, сменяя друг друга, пошли картинки с камер, установленных внутри куба дата-центра, – конечно, у нас тоже бабки, твой проект, например, должен заработать нам много денег. Разница в подходе к их заработку. Не буду тебя мучать цифрами по вычислительной мощности и прочему, потому что все эти пиписьки, которыми меряются производители чайников и утюгов, в данном контексте бесполезны. Кубитов у нас тут немерено, если в западной терминологии.
– Геномная верификация, которую ты сегодня проходил несколько раз, рассчитывается тут же, и, как ты, наверное, заметил, за миллисекунды. А ты ведь даже не задался вопросом: как это все может так быстро работать?
– Ага, точно!
