Черт, я вот прямо знал, что эта особенность еще аукнется мне!

Оставалось только одно.

Да уж, не на такой испытание я надеялся…

Я изо всех сил вжал кнопку на руле, и…

Ничего не изменилось.

Фазоцикл не стал прозрачным и невесомым, я сам тоже не почувствовал и не увидел никаких изменений, разве что кнопка под большим пальцем, которую я только что нажал, засветилась красным.

Ну… Была не была!

Кажется, организм попытался зажмурить глаза, когда переднее колесо коснулось металлической лапы треножника, но я наоборот — заставил себя распахнуть их, чтобы видеть, что произойдет.

А произошло то, что и должно было произойти. Я просто пронесся сквозь лапу треножника так быстро, что все это заняло одно мгновение. Просто в глазах потемнело, словно свет моргнул, и вот я уже на другой стороне. Передо мной снова пустая улица, по которой можно вжаривать на все деньги, и никакого треножника. Только какая-то кучка тряпья спереди валяется, но она даже не на пути движения, а так, в сторонке.

По ходу дела, система снова запрятала в одном из своих предметов печальный казус, сбалансировав его крутой способностью. Создать слабоуправляемый мотоцикл, но при этом снабдить его возможностью избегать столкновений таким хитрым способом — это, надо сказать, уровень! Пожалуй, круче, чем все то, что я видел до этого!

Я даже обернулся на мгновение (сначала посмотрел по привычке в зеркало заднего вида, да вот никаких зеркал заднего вида на инопланетном байке не было), чтобы убедиться, что все прошло как надо и я на самом деле проехал насквозь, а не перенесся ненароком в какое-то другое место — хрен его знает, чего ждать от этой системы! Может, в способности тоже кроется какой-то подвох, как и в самом фазоцикле!

Но нет, треножник действительно остался у меня за спиной и сейчас медленно и неуклюже разворачивался, по одной переставляя ноги — видимо, просто поворачивать голову на манер танковой башни он не умел.

Вот и отлично. Пока он там раздупляется и разворачивается, я уже буду далеко. Пытаться с ним воевать желания нет никакого — только время терять, а вот как раз времени у меня сейчас не сказать чтобы сильно много, и лучше его потратить на более важные вещи.

Но, когда я снова обернулся к дороге и тому, что происходит впереди, оказалось, что неприятности еще не закончились. То, что я принял за кучу какого-то непонятного тряпья, лежащего посреди дороги, и, казалось бы, не представляющего для меня угрозы, внезапно зашевелилось и выпустило из себя одну, две, три… Четыре пары конечностей! На три из них существо встало, как муравей, с той лишь разницей, что этот муравей был размером с человека и совершенно лишен глаз, а четвертая пара, растущая оттуда, откуда у муравьев росли бы усы, оказалась руками! Не такими как у людей, конечно — в отличие от пяти пальцев, на концах эти отростки ветвились на четыре части, но это явно были хватательные конечности!

И лучше всего прочего это подтверждал тот факт, что в этих конечностях было зажато два ножа, один — клинком вверх, второй — клинком вниз.

И я совершенно не удивился, когда на автомате попытался просканировать муравья-мясника «ревизией» и выяснил, что он никак не определяется. Потому что я знал, что это за муравей. Точно такие же муравьи были главными действующими лицами моего первого видения о системе, они бегали по туннелям и не имели зрения, которое не нужно в кромешной тьме, но умели ориентироваться, как летучие мыши, при помощи эхолокации. А еще они чуяли очень много запахов. Звуки и запахи для них суммарно давали чуть ли не больше информации, чем нам — зрение, на которое мы привыкли полагаться практически полностью. Я это знал, поскольку некоторое время сам побывал в шкуре одного из них. Конечно, не того, кто остался последним из своего биологического вида на планете и кто удостоился интеграции в систему, но, уверен, что принципиально они не отличаются.

И поэтому я знал, что я на свистящем и шуршащем шинами по асфальту фазоцикле, пахнущий таким диким количеством запахов, что голова пойдет кругом, для него был практически набатом, звучащим на всю округу. И он уже издалека знал, что я приближаюсь, поэтому и устроил засаду.

А засаду устраивают только с одной целью.

И, когда муравей, вытянув вперед усики-руки с зажатыми в них клинками, прижался к асфальту, а потом выстрелил себя вперед, будто из рогатки, целясь в меня, я даже не удивился.

Глава 16

Я оказался между молотом и наковальней. С одной стороны — обезумевший муравей весом едва ли не больше, чем я сам. С другой — треножник, который вот-вот развернется, чтобы полоснуть по мне лучом, который наверняка уже перезарядился. Так что тормозить не вариант — либо с той стороны прилетит, либо с другой.

Но тормозить и не нужно. Ведь особенность фазоцикла, которая буквально минуту назад казалась неудобной и вредной, сейчас можно было использовать с пользой.

Поэтому я лишь прибавил газу, который рефлекторно прикрутил перед столкновением с ногой треножника, и максимально низко нагнулся, чтобы слиться с байком в единое целое.

И это сработало. Клинки, зажатые в руках-усах муравья свистнули мимо моей головы, а потом его тело впечаталось в несущийся на полной скорости фазоцикл. Впечаталось сбоку, не спереди, но и этого хватило, чтобы мотоцикл ощутимо наклонился, и искусственный интеллект моментально отреагировал, выравнивая крен.

От столкновения муравью оторвало одну руку-усик, и сломало несколько ног, но оставшимися он умудрился каким-то образом уцепиться за фазоцикл и сейчас наполовину висел, наполовину тащился следом за ним, оставляя след из желтой полупрозрачной жижи. Два ножа, которые он держал, слиплись в один, и его разумное насекомое снова занесло надо мной, весьма недвусмысленно намекая на то, что собирается сделать.

Вот в этот момент я пожалел, что системное холодное оружие не имеет никаких ножен в комплекте. Использовать дробовик не получилось бы при всем желании — он слишком длинный для этого. Муравей повис слева, и держать ружье левой рукой не выйдет — я его просто не смогу даже упереть в тело противника. А правой рукой управляется газ, и его я отпустить тоже не могу.

Вот если бы у меня на поясе в поясных ножнах висела Лиза, то я бы… ух, я бы…

Но так как Лизы у меня на поясе не было, то все, что я смог — это кратковременно, но резко выжать тормоз, чтобы фазоцикл бросило вперед и он увалился на переднее колесо, едва не встав на него!

Меня тоже потянуло вперед, но меня — лишь потянуло, а вот муравья буквально швырнуло, как из пращи, и, не удержавшись своими тонкими лапками, он полетел вперед, ломая последние конечности и оставляя на асфальте след из гемолимфы. Остановившись, он принялся слабо дергать поломанными ножками, словно еще не понимал, что для него все кончено, и пытался встать.

Я быстро оглянулся назад, убедился, что треножник уже почти развернулся, и дернул руль в сторону. Как всегда вальяжно, фазоцикл обрулил лежащего на асфальте муравья, и я снова открутил газ.

Конечно, хотелось переехать его, чтобы наверняка, но я быстро отмел от себя эту мысль — фазоцикл все же не кроссовый байк, чтобы прыгать по ухабам такой высоты, еще чего доброго сядет на брюхо и что тогда? Ничего хорошего, вот что.

Поэтому я просто объехал подыхающего муравья и оставил его на дороге, убивая этим сразу двух зайцев. Во-первых, я не теряю время на то, чтобы его добить, а во-вторых, треножник может отвлечься на него и бросить мое преследование.

И, может, даже не попытается снова меня поджарить.

Фазоцикл уносил меня прочь от ловушки, в которую я чуть было не попался, а я нет-нет да и оглядывался на треножник, чтобы выяснить, что он делает и что намерен делать.

А треножник, между делом, наконец окончательно развернулся и снова нацелил свой излучатель в мою сторону. Но к тому моменту я как раз достиг следующего перекрестка, снизил скорость и свернул за угол, укрываясь от взора огромной машины.