По-видимому, последние слова он произнес вслух, поскольку совсем рядом кто-то негромко сказал:
– На сей вопрос, милостивый государь, я, пожалуй, мог бы вам ответить…
Гришин вздрогнул от неожиданности и поднял голову. Что за шутки? Буквально в двух шагах от него, на том самом диване, что служил предметом зависти сослуживцев, сидел, закинув ногу на ногу, статный мужчина лет сорока с пышными ухоженными усами и бакенбардами. Его темные, аккуратно подстриженные волосы были расчесаны на прямой пробор. Синий жандармский мундир, с недавних пор хорошо знакомый Андрею, ладно сидел на плотной фигуре незнакомца. Кто бы объяснил, что здесь происходит? – подумал сыщик, с любопытством разглядывая незваного гостя, и вежливо поинтересовался:
– Как вы попали в мой кабинет?
Не меняя позы, визитер ответил:
– Видите ли, в чем дело… Это помещение – некоторым образом, и мой кабинет тоже. Попал же я сюда обыкновенно, отомкнув дверь ключом. Но, полагаю, вы ожидаете некоторых пояснений?
– Да не помешало бы…
Мужчина церемонно встал.
– В таком разе дозвольте представиться. Уваров Владимир Михайлович, ротмистр Управления второго округа Корпуса жандармов.
При этом он резко кивнул, забавно прищелкнув каблуками. Очевидно, это давно вышедшее из употребления движение головой означало нечто вроде приветствия. Манеры и речь незваного гостя были настолько курьезны, вернее, необычны, что Гришин с трудом подавил невольную улыбку. Первое, что пришло в голову, относительно нежданно-негаданно появившегося незнакомца: не иначе, как доморощенные муровские приколисты не придумали ничего умнее, чем организовать такую дешевую подставу. Ну как дети, честное слово! Решили тертого опера развести на ровном месте?! Все Управление было в курсе, чем он целую неделю занимался. После того как информация об убийстве в Лиховом попала в сводку, ребята Андрею прохода не давали. Кто-то действительно интересовался, кто-то просто упражнялся в шутке юмора, но каждый встречный-поперечный обязательно подходил с одним и тем же вопросом: есть ли что-нибудь новенькое по «костюмированному покойничку»? Всякий считал своим долгом осведомиться. Вполне логично предположить, что в чью-то «светлую» – а может, и не очень, – головушку закралась мыслишка поразвлечься на заданную тему. Неплохо бы еще узнать, чья затея? Ведь, поди, денег не пожалели, наняли актера, приодели соответственно эпохе. Ладно, шутники, я вам подыграю… Гришин встал, вышел из-за стола и, подражая гостю, отрекомендовался в столь же чопорной манере:
– Старший оперуполномоченный второго отдела первой оперативно-розыскной части при Управлении уголовного розыска Главного управления внутренних дел по Москве капитан милиции Гришин Андрей Иванович.
– Чрезвычайно рад знакомству, господин капитан, – прозвучало в ответ.
Ишь ты! Стиль под стать веку! По всему видать, основательно подготовился лицедей хренов. Качественная актерская игра вызвала сильнейшее раздражение. Захотелось немедленно послать этого псевдоротмистра куда подальше, но Андрей от соблазна удержался. Дудки! Пусть Владимир Михайлович – так вроде бы он представился – честно отрабатывает свой гонорар. Тем более что роль свою он исполняет блестяще: убедительно и естественно…
А между тем посетитель, видимо, сочтя официальную часть законченной, перешел на менее церемонный тон:
– Однако время дорого. Итак, сударь, вас интересует личность убитого? – ротмистр кивнул в сторону разложенных на столе фотографий и, сцепив руки за спиной, принялся неспешно прохаживаться по кабинету. – Извольте… Жандармский подпоручик и мой подчиненный Погожев Василий Дмитриевич, молодой человек двадцати лет, достойный отпрыск славного дворянского рода, намеревавшийся посвятить свою жизнь благороднейшей цели – служению Отечеству. Но неблагоприятное стечение обстоятельств и… Этакое несчастье! Я, видите ли, коротко знаком с его семейством. Каково будет родителям узнать о судьбе сына, ведь по сю пору они не имеют ни малейшей определенности на сей счет…
Мужчина запнулся. На лицо его легла печать глубокого переживания. Да так у него это натурально получилось, что Андрей на какое-то мгновенье усомнился: а вдруг происходящее и не шутка вовсе? К тому же неожиданно всплыла какая-никакая, но расшифровка загадочного вензеля «ВП» на платочке… Василий Погожев… Оперативник помолчал некоторое время, затем попытался вернуться к началу разговора:
– Владимир Михайлович, я так и не понял: как вы сюда попали?
Тот уже очнулся от горестных мыслей, но с ответом не спешил:
– С вашего позволения, уважаемый Андрей Иванович, поговорим об этом в другой раз, ибо время моего пребывания здесь, как уже говорилось ранее, весьма ограничено. В нашем распоряжении чуть более получаса, а объявился я в вашем кабинете отнюдь не за тем, чтобы изнывать в бесплодных сетованиях по безвременно ушедшему юноше. Увы, тут уж никоим образом ничего поправить нельзя… Но желательно было бы мне успеть посвятить вас в подробности, могущие принести пользу в вашем расследовании, результаты коего мне, поверьте, небезразличны…
– Да неужто? – насмешливо поинтересовался Андрей, не особенно-то маскируя рвущийся наружу сарказм.
– Что ж, я это предполагал… – весьма сдержанно произнес Уваров, задумчиво покручивая левой рукой пышный ус. – По некоторым нюансам вашего поведения, заключаю, милостивый государь, что вы нашу теперешнюю встречу расцениваете как некий фарс и не намерены всерьез воспринять, то что я счел необходимым вам поведать… Жаль. Впрочем, подозрительность ваша вполне оправданна.
Гришин расслабленно откинулся на спинку стула и, скептически улыбаясь, предложил:
– А вы попробуйте меня переубедить.
– Это, знаете ли, недурственная мысль! – оживился Уваров. – И я решительно настроен переменить вашу позицию. Не верите мне, бог вам судья. Поверьте фактам! Не станете же вы отрицать очевидного?
– Смотря что считать очевидным. – Ухмыльнулся сыщик.
Ротмистр небрежно махнул рукой.
– Смею вас уверить, в нашем случае все крайне банально. Вы, сколь я могу судить, ведете расследование убийства моего сослуживца?
Андрей неопределенно пожал плечами и ответил уклончиво:
– Предположим… Но для начала докажите, что он был вашим, как вы говорите, сослуживцем.
– Не предвижу ни малейших затруднений. Вы, надо полагать, присутствовали при осмотре тела и составлении протокола? – Андрей утвердительно кивнул в знак согласия. – Превосходно. Стало быть, вам известны некоторые обстоятельства, о коих человек сторонний, а тем паче с покойным близко не знакомый, осведомлен быть не может. Спросите, о чем сочтете нужным, по своему усмотрению, и, коли с ответом не оплошаю, мы разом с недоверием-то и покончим.
– Почему нет? Давайте попробуем, – охотно согласился Гришин.
Он тут же разыскал нужный документ и пробежал его глазами. Мысленно сыщик уже он потирал руки в предвкушении. Ну, господа шутники-затейники, сейчас я вас утру, мало не покажется… А вдруг этот ротмистр не бутафорский и говорит чистую правду? – промелькнула в голове предательская мысль. Но трезвый рассудок напрочь отверг подобное предположение. Ерунда. Чудес не бывает.
– Значит, так. Начнем с вопроса попроще. Какие сигары, при жизни, разумеется, курил покойный?
– Гаванские. Сколько мне помниться, «Упманн», – не раздумывая отрапортовал ротмистр.
Гришин почти физически ощутил, как где-то глубоко внутри шевельнулся червь сомнения.
– Какой у него был портсигар?
И опять последовал четкий ответ:
– Самый обыкновенный, коричневой кожи с такой, знаете, латунной застежкой.
Сомнение с новой силой заявило о своих правах. Андрею стало немного не по себе, и он прибег к спасительной, как ему показалось, уловке:
– Что изображено на пряжке поясного ремня убитого?
Ротмистр усмехнулся, всем своим видом давая понять: ну-ну, проверять меня вздумал… и терпеливо разъяснил:
– В наследие от кавалерийской формы Жандармскому корпусу достались двухшпеньковые ременные пряжки, на коих изначально каких-либо изображений, а тем паче украшений, не предусмотрено, – он указал на свой ремень. – Ежели угодно, можете удостовериться.
