Литмир - Электронная Библиотека

Псина деловито прошла мимо них и, уткнув нос в пол, стала методично обследовать все вокруг, потом, видно, учуяв что-то, решительно двинулась вниз по лестнице. Гришин едва успел напутствовать кинолога:

– Сережа, будешь проходить мимо нашего водителя, скажи, чтоб принёс фонарь помощнее, а то здесь ни черта не видно. И пригласи остальных… – Потом снова обратился к сержанту: – А у тебя какой-нибудь осветительный прибор есть?

– Найдется, – в голосе парня слышались те же нотки замешательства, что и у его коллеги, оставшегося внизу. – Мы, конечно, не трогали ничего, но посмотреть-то посмотрели…

Андрей взял протянутый фонарик, включил его и, направив луч света на тело, поинтересовался:

– И что увидели? Опаньки!

Это дурацкое «опаньки» срывалось у него с языка непроизвольно и в исключительно редких случаях. Сейчас был тот самый случай. Сразу стало ясно, что именно произвело на местных милиционеров столь неизгладимое впечатление. На площадке, раскинув руки в стороны, лежал на спине молодой человек с ножом в груди. Но не это озадачило бывалого сыщика – удивление вызвало, чересчур уж своеобразное одеяние убитого. Андрей задумчиво пробормотал:

– Не припомню, чтобы где-то поблизости проходил костюмированный бал…

Парад раритетов

Прошла неделя.

Cидя за столом в своем кабинете, Гришин перечитывал протокол осмотра места происшествия. Значит, так: «…труп мужчины, на вид двадцати-двадцати двух лет, рост около ста семидесяти пяти сантиметров, волосы русые… каких-либо документов, удостоверяющих личность, при нем не обнаружено… ножевое ранение в области сердца… на момент осмотра орудие убийства находится в раневом канале…» Криминалист на ручке, вроде бы, пальчики зафиксировал. Что-то здесь не вяжется. На бытовуху не похоже – очень уж удар профессиональный, да и ножичек, по мнению эксперта, явно не кухонный. Зато отпечатки убийца на память оставил. Странный какой-то киллер. То ли совсем безбашенный, и клал он на все последствия, то ли вырос на краю света в глухой деревне, где даже телевизора нет… Потому как в начале двадцать первого века самый распоследний дебил, периодически просматривая детективные сериалы по «ящику», прекрасно знает: надень на руки перчатки и хватайся себе на здоровье за что угодно – никаких следов не останется. «Смерть наступила предположительно между двадцатью одним и двадцатью двумя часами…» Описание одежды… Поехали: «…синий двубортный сюртук…»

Следователь, помнится, долго размышлял, прежде чем остановиться на этом слове, поскольку никак не мог подобрать подходящего – слишком уж несовременный наряд… Следуем далее: «…голубой воротник-стойка высотой около пяти сантиметров с красными кантом… пуговицы светлого металла с тисненым изображением двуглавого орла… на правом плече аксельбант серебристого цвета… серебристые эполеты с двумя небольшими металлическими звездочками… белый кожаный поясной ремень с металлической двухшпеньковой* пряжкой… брюки синего цвета заправлены в черные хромовые сапоги… в шестидесяти сантиметрах слева от головы потерпевшего обнаружена круглая черная мерлушковая шапка высотой десять сантиметров с суконным плоским верхом, на которой спереди укреплен металлический двуглавый орел…» Теперь содержимое карманов… «В левом внутреннем кармане сюртука обнаружен портсигар, изготовленный из кожи коричневого цвета, с металлической застежкой желтого цвета, внутри которого обнаружено четыре сигары… в правом кармане брюк обнаружен белый носовой платок с вышитыми в углу заглавными буквами «В» и «П», а также спичечный коробок со спичками…» Вчитываясь в сухие строки, Гришин, давным-давно свыкшийся с казенным языком протоколов, поймал себя на крамольной мысли: не приведи господи этот шедевр канцелярского жанра кому постороннему на глаза попадется. Ведь неподготовленный человек, чего доброго, обалдеет от изящества слога и уж как минимум решит, что словечко «обнаружен» (как вариант: «обнаружена» или «обнаружено») – одно из самых любимых в лексиконе представителя следствия, состряпавшего данный опус.

Андрей решительно отложил скоросшиватель с документами, снял трубку телефона и набрал четырехзначный номер.

– Машенька? Пламенный привет труженикам и в особенности труженицам ЭКЦ. Гришин беспокоит. Лавров на месте? Ага, жду.

На следующий же день после убийства в Лиховом Андрей озадачил своего приятеля, эксперта-криминалиста Лёшку Лаврова, множеством всевозможных вопросов и теперь, по прошествии недели, горел желанием получить на них ответы. Минутная пауза, и на другом конце провода раздалось:

– Внимательно вас слушаю.

*Двухшпеньковая – от слова «шпенек», т.е. язычок в пряжке, при застёгивании вдеваемый в отверстие на ремне. В данном случае таких язычков два.

– Здравствуй, Лёша. Что-то давненько мы с тобой не виделись. Ты меня еще помнишь?

Трубка ворчливо, впрочем, беззлобно откликнулась:

– Привет. Забудешь тебя, как же…

– Так я заскочу на минутку?

– Куда деваться, заскакивай. Только на минутку – это вряд ли получится. Информации поднабралось прилично.

– Вот и славно. Я уже в пути.

Гришин упругим спортивным шагом быстро поднялся со второго этажа на шестой и пулей влетел в лабораторию, где его встретил облаченный в белый халат Лёшка Лавров – типичный представитель класса субтильных интеллектуалов-«ботаников», глядящих на окружающий мир поверх очков. Этакая тщедушная личность ростом чуть выше среднего, без малейшего намека на грубую мускулатуру и лишний вес. Зато его начинающая понемногу лысеть голова была буквально напичкана знаниями из самых разных областей науки и техники. О чем ни спроси, Лавров всегда в курсе. Он неизменно располагал информацией о последних открытиях, новейших разработках и инновациях. На рабочем столе у него постоянно громоздились стопки в основном, конечно, англоязычных зарубежных научных изданий. Кстати сказать, этот по совместительству еще и полиглот свободно владел английским, чуть хуже немецким, а также, не без запинки, но мог объясняться на французском, испанском и итальянском. Казалось, не существовало такой сферы человеческой деятельности, в которой эрудированный сверх всякой меры Лавров не ориентировался бы, причем на весьма и весьма приличном уровне. Помимо прочего, он небезосновательно считался экспертом-криминалистом высшей пробы. Многие из тех, кому довелось на деле убедиться в способностях Алексея Николаевича, искренне недоумевали: «У человека за плечами Бауманка с отличием, аспирантура… Защитился блестяще – кандидатская прошла на ура. Теперь вот всерьез взялся за докторскую. Да с его головой карьеру сделать – раз плюнуть! Наши российские мозги всегда и везде в цене… Грамотно себя преподнеси, повыгодней продайся, и безбедное светлое будущее обеспечено, хоть, здесь, хоть, за бугром. Ну чего, спрашивается, ради прозябает он в какой-то там криминалистической лаборатории?» А ответ был тривиален – Лёшу существующее положение вещей устраивало, работу свою он любил до самозабвения и обожал, заниматься решением разных заковыристых задачек, требующих напряжения мысли и творческого поиска. Все вышеперечисленные деловые и личностные качества Лаврова были по достоинству оценены руководством. И потому, когда несколько лет назад весь ЭКЦ дружно переехал с Петровки, 38 частично в 3-й Колобовский переулок, частично на Новослободскую улицу, некоторые особо одаренные товарищи вроде Лёши по-прежнему остались сидеть в родных кабинетах на шестом этаже. Ценных специалистов начальство предпочитало всегда держать под рукой – мало ли что, вдруг срочно понадобятся.

– Вот и наш опер упал намоченный! – Лавров с ухмылкой замер в шутовском полупоклоне.

Гришин даже и не подумал обидеться.

– Не смешно. Твой желчный каламбур, Алексей Николаевич, устарел лет на тридцать, – походя отмахнулся он от затасканной остроты и сразу же взял быка за рога: – Вещай!

– Докладаю, гражданин начальник. Нагрузил ты меня своими проблемами по самое не балуйся, – полушутя, полусерьезно сообщил эксперт.

2
{"b":"867029","o":1}