Диме на меня правда плевать, но вот на Милу нет. Он беспокоится о её здоровье, проводит с ней время и старается сделать так, чтобы она его любила. Учитывая, что часто он бывает в очень долгих командировках, получается у него не идеально, но всё же плохим отцом его не назвать. Вот только врагам Димы об этом лучше не знать, пусть они думают, что Мила мужу не нужна, тогда и они сами не станут обращать на неё внимание.

– Я не собираюсь ничего с тобой обсуждать. Не трясись особо, пытать вас никто не станет, но не думай, что сейчас я передумаю, раскаюсь и тебя подвезут до дома, Андрей, наконец, поворачивается в мою сторону, и я понимаю, что мои галлюцинации никуда не делись: его жёлтые глаза всё ещё кажутся мне сверкающими.

– Я-я… и не думала, – всё, что у меня получается из себя выдавить, прежде чем я отворачиваюсь и закрываю глаза.

Чёрт, ещё мне не хватало с ума сойти! Вот это точно будет сейчас совсем некстати.

Мы едем уже так долго, но я всё не осмеливаюсь спросить, сколько ещё будет продолжаться дорога. Водитель не превышает скорость и соблюдает правила езды, он и не думает, что за нами может кто-то гнаться. И правда, никаких признаков полиции нет…

Впрочем, Андрей ведь не просто так оставался какое-то время в доме, когда мы уже вышли: он мог и напугать Диму, и сделать ему что-то. И правда, я только сейчас думаю о том, что муж мог пострадать. Жена из меня так себе, видимо. Хотя я никогда этого и не отрицала, так что муки совести у меня даже не промелькивают.

Мысли устают крутиться в голове, и мне хочется спать, я даже зеваю. Этим я обращаю на себя внимание Андрея снова. Он ничего не говорит, только смотрит на меня, это я замечаю боковым зрением, потому что сама делаю вид, будто внимательно смотрю вперёд.

Мила продолжает иногда вертеться, но больше Андрею её пинков не достаётся. Несмотря на его слова, мне не хочется проверять, говорил ли он правду, поэтому я стараюсь держаться от него подальше… Насколько это вообще возможно, сидя вплотную.

– Вы останетесь в доме одни, там есть всё необходимое, – просверлив меня взглядом несколько минут, Андрей, наконец, говорит что-то. – Вокруг охрана, если что – обратился к ним. Это на крайний случай. В остальном, просто не высовывайся, – его голосом можно реки замораживать, но мне в этот момент совсем безразлично, что он там ко мне чувствует. "Зачем ему всё это?" и прочие вопросы без ответов меня не интересуют, я буду думать об этом как-нибудь потом.

С основной дороги машина сворачивает на просёлочную, и мы ещё какое-то время едем прямо, пока не утыкаемся в ворота. Они открываются, и я понимаю, что мы заехали в какой-то коттеджный посёлок, достаточно большой, похоже. Но мы не останавливаемся возле обычных домов, а проезжаем сквозь весь посёлок и оказываемся на самом отшибе.

Дом, в котором мы, похоже, останемся, выглядит скромнее, чем большинство других, но он не похож на лачугу или темницу. Если мы не окажется в подвале этого милого строения, то всё не так уж и страшно.

– Выходи, – бросает мне Андрей, прежде чем сам покидает салон машины. Следом за ним и его подчинённые тоже выходят на улицу.

Из-за хлопков дверей Мила просыпается, но не успевает проморгаться и начать задавать вопросы до того, как я вместе с ней кое-как выползаю наружу.

Поставить её на землю я не могу, потому что она совсем босая. Мои домашние тапки тоже не по сезону, и я молюсь на тротуарную плитку, на которой не скольжу. Если я выйду на утоптанный снег, то и шага сделать не смогу…

К счастью, и во дворе дома всё вычищено, и хотя бы такие банальные проблемы меня не преследуют. Я очень быстро оказываюсь у двери дома, потому что Мила сейчас без куртки, да я сама сразу же ужасно замёрзла, стоило мне оказаться на улице.

Андрей открывает дверь ключом, который извлекает из кармана. Он что, заранее всё планировал? Ну, да, наверное, людей не похищают без плана, он, скорее всего, хотел забрать кого-то из близких Димы, чтобы его напугать. Не знаю, насколько напуган муж, а я в таком ужасе, что даже трястись от холода мне страшно.

Никто ничего не говорит, как и прежде, но я без лишних приказов шагаю внутрь дома. Дверь за моей спиной тут же закрывается, и я слышу, как поворачивается ключ в замке.

Вот теперь я в настоящей клетке.

– Мамочка, а почему мы здесь? – Мила задаёт этот вопрос, одновременно "обходя владения".

Она с любопытство рассматривает все уголки небольшого дома, а я пытаюсь не сорваться в истерику. Дочь сейчас явно не напугана, и если я правильно себя поведу, то лишних травм можно будет избежать. Нужно только найти в себе силы на это "правильно".

Впрочем, мне ли привыкать? Моё мнение никогда не волнует окружающих, так что особых отличий между моей жизнью и этой ситуацией нет, а значит и повода для волнений тоже.

С этой жизнеутверждающей мыслью я делаю из коридора шаг вперёд и тоже начинаю осматриваться.

Гостиная не сравниться с той, что у нас дома, но для двоих человек её достаточно, даже есть место для того, чтобы Мила могла побегать. Напротив большого и мягкого на вид дивана висит большой телевизор. Если тут есть канал с мультфильмами, то мы спасены… Мила, конечно, мультики любит смотреть по заказу, но я сомневаюсь, что нам дадут доступ к Интернету, так что надеяться приходится только на "Карусель" или вроде того.

Из гостиной есть три выхода-входа: в коридор, в другой коридор и на кухню. Я первым делом отправляюсь к холодильнику. Он двухдверный, и, открыв его, я обнаруживаю, что он битком набит. Овощи, фрукты, молоко, йогурты… Замечательно, голодом нас хотя бы морить не собираются. В морозилке нахожу мясо, мороженое, замороженные овощи и одинокую пачку пельменей. Им-то я и радуюсь больше всего.

Найдя кастрюлю после недолгого рысканья по шкафчикам, я кое-как разбираюсь с газовой плитой и ставлю воду на огонь. На улице уже становится светло, а значит настало уже конкретное утро: в наших широтах зимой светает поздно, сейчас уже, похоже, часов восемь утра.

Вода закипает быстро, я вовремя вспоминаю, что её не посолила. Правда, соль я так и не нахожу, так что пельмени, похоже, есть мы будем пресные. Но сейчас главное покормить Милу хоть чем-то и привести мысли в порядок. Вряд ли у меня конечно выйдет сделать это в полной мере, но хотя бы как-то…

На самом деле, я чувствую себя как в тумане. Действия механические, я выполняю функции, а сама будто бы сплю. Во мне не спит только мать, для которой важно, чтобы ребёнок был накормлен и не пострадал морально из-за этой ситуации. Физически, конечно, тоже, но на это я повлиять никак не могу.

Да и не похоже, чтобы нас действительно пытались запереть в подвале и пытать. Хотя, всё может измениться со временем. Может, для "мотивации" Димы потом решат применить и иные методы. Андрей сейчас похож на человека, который, в принципе, может почти всё. В смысле, всё плохое. Он не напоминает мне того парня, которого я оставила пять лет назад.

Пельмени хороши и без соли. Пока я их варила, Мила была увлечена прогулками по комнатам. На самом деле, дом оказался не таким уж и маленьким, просто он не квадратный, а сильно вытянутый и одноэтажный. У меня нет времени на подробную экскурсию, но я замечаю, что в конце коридора есть ещё одна гостиная, которая кажется побольше той, которая на входе.

После того как мы поели, я понимаю, что не знаю, что мне делать. Тут не нужно организовывать какой-то быт, у меня нет никаких дел…

Мою посуду в раковине, потому что разбираться с посудомойкой не хочется совсем, тем более, ради двух тарелок и практически чистой кастрюли.

– Ма-а-ам, а ты обещала, что мы сегодня поедем гулять, – Мила начинает канючить, и я смутно вспоминаю, что и правда, я вчера ей это говорила. Вот только "вчера" теперь ощущается как "год назад".

– Мила, я вчера не знала, что нам тут придётся побыть, – я судорожно пыталась придумать какую-нибудь ерунду, чтобы успокоить дочь. – Папа очень занят, ему надо уехать из-за работы, а ночью мы узнали, что дом надо будет ремонтировать, там сломался туалет.