Литмир - Электронная Библиотека

Крылья Яна привлекли внимание среднекрылых, однако Радмир заверил, что мальчик такой родился сам по себе, никто закон не приступал, никакой мятежник в деревне не скрывается. Как-то отец зашел за Яном – поздно уже было совсем, – и купцы убедились, что мальчик – копия родителя. Те же белесые ресницы, большие светло-серые глаза и широкие брови. Только глаза Яна, в отличии от папашиных, не буравили окружающих недоверчивым совиным взглядом, а были ясными, и из них исходил будто свет любознательности и очарованности миром.

В последний вечер перед отъездом старший купец, с которым Ян познакомился раньше всего, подозвал мальчика к себе и протянул ему небольшой тканевый сверток со словами: «На удачу хочу подарить тебе эту вещицу, малец. Продать ее некому – в деревнях бесполезный предмет, а у стремительных летунов на заставах уже давно модели новее. Тебе же будет напоминанием о твоей мечте. Только не забудь о строительстве плана.» Мужчина подмигнул Яну и перевел взгляд на сверток, приглашая развернуть платок. В черном лоскутке бархата оказались завернуты очки, самые настоящие, какие Ян видел на гравюрах в книгах. Очки предназначались для полетов, были с толстыми защитными стеклами зеленого оттенка и кожаной оправой, переходящей в ремешок, который опоясывал голову и не давал очкам слететь во время полета.

«Спасибо большое, сударь!» – прошептал, задыхаясь от восторга Ян. Взгляд его не отрывался от полученного сокровища. Он поднес очки на ладони поближе к глазам и широко улыбнулся, когда увидел, как от его дыхания запотели стекла очков. Теперь у него тоже была своя драгоценность, на которую он мог смотреть с любовью и обожанием.

Купец, вручив подарок, снова вернулся к беседе со старейшинами и своими товарищами. Проявление милости к мальчику, которого шпыняли его дети, успокоило честолюбие купца. Он почувствовал себя благороднее, чем днем ранее. Ненужная безделушка стала платой за травлю Яна, устроенную сыновьями в день приезда. Кто как не родитель может загладить вину бездумных отпрысков. И он исполнил свой моральный долг без какого-либо финансового ущерба. Идеально.

Однако и Ян знал о «благородстве» среднекрылых, знал о том, что по их обычаю, любой подарок требует ответного знака уважения или делает должным тебя дарителю. И тот вправе истребовать ответный подарок или услугу в любое время, даже спустя много лет. Поэтому мальчик, не привлекая внимания, улизнул из библиотеки, быстро пробежал до родительского дома, но не заходя на порог, спустился в погреб через уличный лаз. Пробираясь на ощупь в темноте и часто моргая, чтобы глаза быстрее привыкли, Ян наконец нашел прошлогодние крынки с вареньем из сморожницы. Мать все равно в конце лета выливала начинающие бродить старые припасы. Поэтому за пропажу одной крынки Яна никто бы не заругал. А варенью годности еще два месяца было.

Когда Ян вручил запечатанную крынку купцу, тот удивился, а когда понял, что это ответный подарок по обычаю, рассмеялся и поощрительно потрепал мальчика по волосам. «Молодец, мальчонка! У тебя не только крылья растут, но и ум!»

В общем, подарками все остались довольны. Торговля, конечно, не порадовала купеческое сообщество, зато много чего диковинного у местных нашлось. Закупились, похорчевались, новостями обменялись и поехали дальше.

Дядя Радмир после уезда купцов взялся за написание книги «Правки к законам Королевства поднебесных птах. Лето 1189 года с Начала времен». Писал он неспешно, по вечерам, когда все работы по хозяйству заканчивались. Когда последние листья слетели с деревьев, а земля посерела и стала промерзать ночами, том был дописан. «Пригодится кому-нибудь», – подытожил Радмир, ставя новенькую книгу на полку рядом со старыми фолиантами. Ян гордился дядей за его ученость, стремление к знаниям и просвещению деревенских.

Когда снег мелкой порошей стал застилать поля, а слизнепузые козы, завернувшись клубками в свои кожистые панцири, залегли по хлевам в спячку, Радмир обошел дома поселения и пригласил на традиционные «зимние чтения». Детей он учил начальной грамоте, а для взрослых находил книги, «нужные для жизни»: по земледелию, строительству, животноводству. На самых верхних полках – Ян как-то добрался и до них с помощью лестницы – были книги со стихами и фантастическими романами. Но такое чтиво деревенских жителей не интересовало.

– Вырастешь, может, мое дело переймешь. Тоже просветительством займешься, – как-то предположил Радмир, подбирая литературу на следующий вечер.

– Я летать хочу. Путешествовать, – тихо, но твердо напомнил Ян.

– Это само собой, не зря же крылья растут, – согласился дядя, улыбнувшись, – Но жизнь, Яньчик, не один день от рассвета до заката. Человеку даны многие лета и зимы. При желании можно все успеть – и мир поведать, и ученым стать.

Глаза мальчика засветились радостным предвкушением своей замечательной будущей жизни. Быстрей бы вырасти!

За ночь изба совсем выстыла и кончик носа, как дозорный, первым делом замерз и вызволил Яна из теплого летнего сновидения. Ян открыл глаза, и холод тут же пробежал по всему его телу. Мальчик съежился, поджал руки и ноги под живот, завел правое крыло на живот и нос тоже спрятал под одеяло. Но мать уже заметила его елозинья и громко буркнула:

– Проснулся – нечего разлеживаться! Вставай давай, крючколапов иди кормить. Визжат вон уже, раньше зари жрать захотели.

Ян покорно сел на кровати, натянул на ноги теплые носки и поплелся к крючколапам в хлев. Почему они не засыпают на зиму, также как слизнепузые козы? Еще и визжат, и землю роют, вечно грязные и вонючие. Но добрые и игривые. Когда Ян зашел в загон к животным, они шустро подбежали к нему, переваливаясь на толстых коротких лапах и начали тыкать своими пятачками ему в ноги. Толчки были мягкими и частыми, от того Яну стало весело и щекотно. Круглые слегка розоватые бока крючколапов, покрытые редкой черной щетиной, в миг окружили мальчика и прижали к стене. Ян уже смеялся во всю. Он тайком от матери взял несколько комков меда, чтобы полакомить крючколапов. Сейчас ароматные кристаллики лежали у него в кармане, но видимо носатые учуяли запах сладости и нетерпеливо толкались и похрюкивали.

Веселье кормешки нарушил крик отца с улицы. Он звал мать из дома. Ян было дернулся побежать – узнать, что случилось. Но потом остался и докормил крючколапов, чтобы не получить очередной нагоняй. Тревожность нарастала в мальчике снежным комом, катящимся с крутой горы. Он спешно раскидал остатки проса и овощей по лоханям, налил воды и побежал в дом.

Дядя Радмир сидел на лавке, грузно навалившись на стену. Правое плечо его было окровавлено. Мужчина тяжело дышал, на лбу его были крупные капли испарины, хотя он сидел без рубахи в одних штанах. Мать Яна промывала рану, скрутив кухонное полотенце в жгут, то и дело прополаскивала его в тазу, а затем снова прикладывала к ране, каждый раз вздрагивая от шипения Радмира сквозь зубы. Отец сидел за столом, схватившись за голову руками. Его рубашка и жилет были все в крови, но целые. Значит, это была кровь дяди.

– Не смотри, не надо, – прохрипел Радмир, облизывая сухие потрескавшиеся губы, когда заметил напуганного Яна на пороге избы.

– Иди на улицу! – с визгом крикнула мать, отрываясь от плеча, чтобы выжать в тазу красное от крови полотенце.

– Куда ты его на мороз гонишь? Двойные похороны хочешь устроить? – Радмир сморщился от боли, но все же стараясь сохранять добродушие в голосе обратился к племяшке, – Иди за печку, чтобы не смотреть на меня.

Ян попятился за печь, осторожно сел на край лавки и беззвучно заплакал. Сердце его сжалось от боли, будто это его какая тварь цапнула за руку. Очень он хотел сейчас обнять дядьку и держать его крепко-крепко, согревая и вылечивая своим теплом больное тело родного человека.

Мать бранилась, что кровь долго не останавливается, рана была глубокой, рваной. В окна стал пробиваться свет, а воздух в избе несмотря на тепло печи оставался ледяным и тяжелым. Отец решил, что нужно позвать бабку Глафиру, мать одна не справиться, и ушел. Радмир начал бредить. Он то мычал, то невнятно бормотал, тяжело дыша. Мать уложила его на ту же лавку, где он сидел. Перетащить его ей было не под силу. Ян сквозь всю жалость, страх, боль, внезапно почувствовал пустую сосущую, как пиявка, пустоту в животе. Он не завтракал как проснулся, а потом не до этого было. За этот голод Ян на себя разозлился. Как можно думать о еде, когда близкий человек почти при смерти?

6
{"b":"866936","o":1}