Ян осматривал деревья, определяя по мху, где север, а где юг. Исходя из этого ориентировался все время на юго-восток. Однако он пару раз видел, как сосна оборачивается вокруг себя. Поэтому доверия мху было мало. Дубы и дикие яблони встречались редко.

Повстречавшийся куст желтоцвета остановил путников. Ян положил скарб на землю и подошел обгрызть лекарственные тычинки растения. Одногорб, проследовав за мальчиком, стал с интересом, наклонив голову на бок, наблюдать за его действиями. Когда Ян встал с корточек и взялся за вещи, чтобы идти дальше, зверек подбежал к кусту, схватил цепкой передней лапкой стебель и по примеру мальчика сунул свою острую мордочку прямо в желтый венчик цветка. Измазавшийся ядовито-желтой пыльцой, он уставился на Яна.

– Ого! Это и я такой, получается? – улыбнулся мальчик, слегка намочил руку в коробе с водой и отер лицо, – Так лучше?

Одногорб не ответил, снова сунул мордочку между желтыми лепестками и отгрыз одну тычинку. Горько-сладкий терпкий вкус не понравился зверьку. Он отпрыгнул от цветка словно от змеи, высунул свой длинный язык и стал тереть его лапками, стараясь убрать все крошки от раскусаной тычинки.

Боль притупилась, но спина все равно беспокоила Яна. Поменять бы повязку, да хорошо промыть рану и приложить травяной компресс… Но самостоятельно мальчик с этим не мог справиться. Поэтому шел дальше по лесной чаще в направлении города, где люди ценят знания, где можно стать ученым. Даже без крыльев.

Когда сил совсем не осталось, ноги начали гудеть и боль в спине опять усилилась, лес впереди стал просвечивать. Между деревьями стало возможно разглядеть пространство, разделенное на две равные полосы – выцветающее вечернее небо и бурую уставшую землю.

– Дошли, – Ян остановился и глубоко устало вздохнул, – привал, малыш. Располагайся, ищи червячков, и я буду ужин готовить. Заночуем здесь. На рассвете пройдемся вдоль окраины леса – надо собрать провизии дней на пять пути. На пастбищах и полях, которые встретят нас впереди, растет только трава, да зерно сухое – мы с тобой таким не наедимся. А ближе к полудню выдвинемся в путь.

Зверек хрюкнул, будто одобрив план мальчика.

– Объясняю, – продолжил Ян, одновременно подыскивая камни и сухие ветки для костра, – по пастбищам придется бежать – от одного куста к другому. Если будут деревья или небольшие пригорки, они тоже сгодятся как укрытие. Пересекать открытое пространство нужно будет максимально быстро, чтобы аргоны, охотящиеся над полями, не сцапали нас, как слизнепузую козу или корову.

Одногорб выслушал мальчика до конца и ушел шуршать в кусты. Его долго не было. Тоскливые крики еще неумеющих охотиться совят и шум ветра по траве совсем не давали расслышать, в какой стороне и как далеко приятель Яна. Мальчик даже подумал, что зверек ушел обратно в лес, покинул его, даже не попрощавшись. От этой мысли стало очень грустно, ведь животина вела себя все время как явно разумное существо. «Неужели у зверей нет чувства родства и привязанности?» – задумался Ян, грея озябшие руки у разгоравшегося огня. Минутой позже он совсем опечалился от мысли, что и люди бывают черствее засохшего хлеба.

Но зверек, шустро перебирая лапками и переваливаясь с боку на бок, выбрался из густых зарослей малины и прикатился к ногам мальчика. В пятой лапке одногорб держал несколько сокращающихся в страхе червей и замерших от ужаса жирных белых личинок. Все это добро, с энтузиазмом похрюкивая, зверек протянул на раскрытой ладошке Яну.

– Спасибо, конечно, но я не ем червяков, – широко улыбнулся мальчик, радостный от того, что друг вернулся к нему. Он погладил зверька по черной лоснящейся шерсти, на которой весело играли блики света от костра, – садись рядышком, кушай свои вкусняшки и давай отдыхать. Я очень рад, что ты со мной, малыш!

Зверек немного растерянно сел на копчик в человеческой манере, вытянув кожистые черные стопы в сторону огня. И словно приуныв, начал медленно жевать червяка, понемногу откусывая от извивающейся тушки. Ян обратил внимание на изменения в настроении одногорба. Отложив палку с насаженными грибами, Ян придвинулся я к зверьку, так, чтобы смотреть ему в глаза и протянул руку:

– Можно попробовать?

Одногорб радостно схватил из малоаппетитной кучки еды самую жирную личинку. Кажется, когда-нибудь она бы стала бабочкой-медуницей, но пятилапый длинноязыкий гурман решил, что это самый изысканный деликатес в его добыче и с энтузиазмом протянул личинку мальчику. Ян поблагодарил за такую щедрость и демонстративно положил личинку в рот. Потом, правда, улучив момент, когда одногорб увлекся слишком подвижной гусеницей, Ян незаметно выплюнул личинку и прибрал ее в карман на будущее, как неожиданное лакомство для друга.

Когда забрались на ночевку на ветвистый толстокорый старый дуб, одногорб по-хозяйски залез Яну на спину и свернулся клубочком между лопаток. Веса в зверьке было немного, зато тепло сразу разлилось по телу и совсем приглушило боль. Так и уснули.

Утром действовали по плану. Собрали еды полный короб.

– Будем растягивать паек, может и по дороге что съедобное встретится, – подытожил Ян, заканчивая укладывать грибы в лукошко, норовившие уже выпасть. Для сохранности Ян накрыл припасы большим листом лопуха и закрепил его с помощью тонкого прутика.

– Ну что? Готов, малыш? – подмигнул Ян одногорбу, – Помни – бежим быстро. Отдыхаем только в укрытии. Если небо чистое, это не значит, что аргонов нет поблизости вообще. Иногда они летают очень высоко, а завидев добычу, резко пикируют вниз. И тут уже не укрыться, не сбежать. Одногорб опасливо выпучил глаза и потоптался на месте. Самому Яну тоже было страшно. Но другой дороги до города Пятикрыла он не знал.

– Видишь пару кустов впереди? Непонятно, можжевельник или малина? Далеко, но ближе ничего нет. Побежали!

Ян выскочил из леса словно молния. Его босые стопы сразу почувствовали разницу между мягкой подвижной лесной почвой и твердой остро-скользкой травяной поверхностью луга. Зверек мельтешил пятью лапками, стараясь успеть за мальчиком. От усердия он высунул язык, который теперь красной лентой развевался уже за головой одногорба. В ушах от скорости звенело. Сердце колотилось. Ян очень хотел посмотреть вверх – нет ли там опасности, – но одергивал себя – останавливаться нельзя. Только бежать.

Вбежав в укрытие, Ян вовремя зажмурился – колючки кустарника оказались острыми как стальные иглы, которыми мать шила ему одежду. Когда-то еще несмышленым он укололся такой иглой, сейчас будто на него обрушился град безжалостных тонких пик. Ян упал на землю, выкинув руки с поклажей вперед себя для сохранности. У корней колючих веток не было, земля была свежей и прохладной. Глубоко втянув воздух носом, Ян приподнял голову и осмотрелся вокруг. Где-то на ветках сидела неприметная пичуга и весело щебетала. Кузнечики и жуки мерно стрекотали и ползали по ветвям и земле, не обращая внимания на острые колючки, тем более на внезапно ворвавшегося в их царство мальчика.

– Малыш! Где ты? – негромко позвал Ян. В ответ – только мерное гудение насекомых, да птица притихла на мгновение. Ян, чувствуя, как начинает паниковать, с усилием сглотнул слюну и пересохшими губами снова позвал, – Малыш!

Ветки затрещали прямо за стопами мальчика, он резко обернулся, знакомое похрюкивание и явно тревожное скуление – Ян с облегчением выдохнул:

– Иди сюда скорее, малыш! – Одногорб подбежал к сидящему на земле мальчику и уткнулся ему в ноги длинной мордочкой, – Отстал, маленький. Тяжело быстро бежать? – Ян приподнял зверька за передние лапки и прижал к груди:

– Мы в безопасности, можем отдохнуть. Ты самый лучший попутчик на свете!

В следующий раз Ян посадил одногорба себе за пазуху, узелок с вещами и короб с едой обхватил руками так, что они теперь были прижаты к его туловищу от подмышек до талии. Только в правой руке было легкое лукошко с водой, о запасе которой Ян решил побеспокоиться по дороге. Одногорб крепко обхватил Яна мягкими лапками, прижавшись к его груди. Так они перебежали еще два отрезка пути. А впереди все также были бескрайние луга и пастбища. Редко им встречались табуны диких лошадей, стаи крокотраусов в болотистых низинах возле небольших топей, да одиноко слоняющиеся по пригоркам отбившиеся от отары слизнепузые козы, ждущие, когда аргон настигнет их с небес и закончит их мучения на этом свете.