— Именно так. — Уизли скрестил руки, а Драко стиснул зубы.

Гермиона снова повернулась к нему.

— Не мог бы ты уйти? — Она указала в сторону гостиной.

— Ладно. — Уизли удалился, но не прежде, чем устремил на Драко долгий, испытующий взгляд.

Драко отвёл глаза.

— Ты уверена, что с тобой всё будет в порядке? — спросил он.

— Да, уверена. Просто у нас сейчас кое-какие дела. Мы можем поговорить позже? Я пришлю тебе сову.

Драко боролся с чувством опустошения, когда она посмотрела в сторону коридора, где скрылся Уизел.

— Конечно, — ответил он. — Завтра я должен уехать во Францию на несколько дней. Завершить дела, над которыми я работал. Но поговорим после возвращения?

— О, хорошо.

Казалась ли она разочарованной? Или в её тоне прозвучало облегчение?

— Где твой сахар, Миона? — раздался из кухни дурацкий голос Уизли. И прозвище тоже дурацкое. Драко никогда бы…

Она обернулась и мучительно вздохнула, а Драко меньше всего хотелось усугублять её бремя, поэтому он лишь слабо улыбнулся и отошёл на несколько шагов.

— Ты, кажется, занята. Увидимся позже, хорошо?

— Хорошо. — Она по-прежнему выглядела растерянной, но потом оглянулась с каким-то умоляющим видом. — Я буду на связи, Драко.

Он кивнул, и она начала закрывать дверь, но не раньше, чем Драко снова услышал Уизела.

— Он ушёл? — Его насмешливый тон был слишком громким. — Давай всё уладим. Всё уже решено, и я хочу, чтобы мы…

Его слова оборвал щелчок двери, но в животе Драко нарастало чувство тоски — особенно когда он услышал приглушённый ответ Гермионы.

— Рон, если мы хотим сделать это…

Всё погрузилось в тишину, и Драко отшатнулся, потеряв все краски этого дня. Он засунул руки в карманы и уставился на начищенные мыски своих ботинок, прежде чем пуститься в путь, быстро и бездумно.

«Давай всё уладим. Всё уже решено, и я хочу, чтобы мы…»

Неужели Уизли расстался со своей мышью? Неужели Драко вмешался в его игру, чтобы наладить отношения с Гермионой?

Залатать материю?

Драко остановился и уставился вдаль, не готовый к такой печали.

Разве она не заслужила этого, если хотела его? Восстановить жизнь и вернуть в прежнее русло? Вернуть семью? Она больше не одинока.

Но она и не была одинока. Уже нет. Он был… Они были…

Драко ненавидел мысль о том, что Гермиона смирится с тем, что сделал с ней этот мерзавец.

Его рука стиснула палочку, и он заставил себя снова начать идти.

Но что он на самом деле знал? Они виделись всего несколько раз. Прошло неполных три месяца с тех пор, как он переступил порог аудитории и увидел её сидящей там.

Но это не имело значения, не так ли? Он хлопнул ладонью по бедру. Он с самого начала чувствовал, что всё изменилось. Но он так долго колебался, а теперь…

Драко запустил руки в волосы. Дерьмо. Может быть, так всегда и было. Так она всегда это воспринимала. Что-то временное? Просто секс. Запретный плод. Может быть, даже способ отомстить Уизли.

Потом он представил, как она смеётся над ним на берегу Темзы, её руки на его лацканах, сияющее лицо. Между ними всё было по-настоящему, да?

— Блять… — Драко остановился, дойдя до поворота, и оглянулся в сторону её квартиры. Ему, чёрт возьми, необходимо успокоиться. Он ничего не узнает, пока не поговорит с ней.

Что, очевидно, должно было произойти после того, как она разберётся с Уизли.

— Блять, — снова проговорил он, борясь с желчью, поднявшейся в его горле, прежде чем слепо направиться в сторону места трансгрессии.

***

Гермиона окончательно избавилась от Рона где-то после обеда. Наверное, потому, что в квартире было нечего есть — за время их разговора Рон исчерпал запас печенья, а от йогурта и тостов и вовсе воротил свой длинный нос.

Она чувствовала себя измученной, когда он уходил. И ей было немного неприятно, что на ней всё ещё пижама.

Она побрызгала на лицо холодной водой и почистила зубы, но тишина квартиры словно давила на неё, отягощённая откровениями, свидетелем которых она только что стала. Она чувствовала себя беспокойно, тревожно.

Поэтому сунула ноги в кроссовки, натянула толстовку и выбежала за дверь.

И она продолжала бежать. До самого маггловского Лондона и Гайд-парка, где тропинки были длинными и немного пустынными в такой холодный день. Она бежала, пока её лёгкие не взвыли в знак протеста, потом перешла на ходьбу и позволила головокружительным мыслям тоже замедлиться.

Рон женится и у него будет ребёнок.

Рон извиняется.

Мысли о том, что дыру, которую он проделал в их жизни, можно заделать. Или хотя бы залатать.

«Я заделываю дыру, в которую попадает дождь

И мешает моим мыслям бродить туда,

Куда им вздумается».{?}[The Beatles — Fixing a Hole]

Гермиона напевала, пока шла. На земле валялись бурые листья, превратившиеся в мульчу, а утреннее солнце скрылось за серыми облаками.

Хотела ли она всё исправить?

Она глубоко вздохнула и посмотрела на голые ветви деревьев, склонившиеся над грязной тропинкой.

Да, она хотела. Ради Гарри, Джинни, Чарли, Артура, Молли и ради себя. Она никогда не будет так близка с Роном, как раньше. Конечно, не будет. Он станет чужим мужем, отцом чужих детей. И она не забудет тот факт, что он предал её, выдернул ковёр из-под ног всей их проклятой жизни.

Но они могут быть… кем-то. Создать что-то. Дружба, основанная на их общих интересах (Гарри) и общем опыте.

Они могли бы простить друг друга.

В конце концов, кем они были на самом деле? Возлюбленными из детства, соединёнными на волне подростковой тоски, которые развивались в совершенно разных направлениях, а потом остались вместе по привычке.

Вот и всё.

Никакой страсти. Никакой искры. Даже вначале было просто лёгкое переключение от друзей к паре.

В сравнении с этим…

Драко.

Гермиона поправила локон, хлестнувший её по лбу от поднявшегося ледяного ветра. То, что у неё произошло с ним, так отличалось от запутанного клубка обид и вражды, которым отличались её отношения с Роном.

Оно не обременяло. Возбуждало. Радовало.

Одно только отсутствие обиды и недомолвок…

Её охватило маниакальное желание захихикать, и она остановилась посреди тропинки.

А когда он появился утром. Будто она его наколдовала. «Я был просто неподалеку от твоего района». Боже. Так здорово, что она почувствовала настоящее физическое разочарование от того, что чёртов Рон находился рядом, и она вынуждена была выяснять с ним отношения в этот конкретный момент. Что она не могла просто затащить Драко в дверь и показать ему, как она рада его видеть.

И тогда Рон поступил как настоящий мудак.

Но она загладит свою вину перед Драко. Она объяснит, как ей хорошо с ним и как это чувство освобождает.

— Я не обязана мириться с этим, — сказала она Рону после того, как Драко ушёл.

— В каком смысле? — Рон в замешательстве поднял глаза от привычного размешивания трёх ложек сахара в чае.

— Я не обязана впускать это в свою жизнь. — Она посмотрела на него, и на душе у неё появилась лёгкость. — Тебя, твой брак, твоего ребёнка. Меня это не касается.

— Ну нет, — начал Рон, но Гермиона ушла, и её мысли прояснились, успокоились.

Она больше не горела желанием прожить всю жизнь с Роном — с ребёнком на плечах, с горечью в сердце, со смертельной скукой — особенно теперь, когда она увидела новую жизнь.

Она покончила с Роном.

Полностью и по-настоящему.

И слава богу. Он мог пойти и жениться на своей двадцатилетней и завести столько рыжих детей, сколько захочет.

Её это не касалось.

Она не возражала.

На самом деле, ей было охеренно хорошо.

От восторга она чуть не рассмеялась вслух в лицо Рону. Теперь она поднесла руку ко рту и закричала, испугав небольшую стаю голубей. Они вспорхнули ввысь, а вместе с ними и её сердце.

Ей вдруг захотелось поговорить с Драко. Очень сильно. Показать ему, что он для неё значит. Быть честной с ним, как говорил Невилл, — о том, чего она хочет и кем они могут друг другу стать.