Все заняли места согласно именам и стали класть в тарелки всё разом, будто запасаясь заранее.

– Итак, вы познакомились со своими кураторами и координаторами. Всё время в Скале вы будете плотно взаимодействовать, – строгим тоном начала Ламара, прохаживаясь перед нами, словно надсмотрщик с плетью перед рабами. – Регламент вашего дня чётко расписан. Все режимные процедуры выполняются в группе. Отдельно никто не ест, не спит и не бродит, если не разрешено обратное. Движение в любое помещение – всегда в группе, согласно порядковому номеру. Вы можете говорить только со своими кураторами, координаторами и со мной, если я позволяю, но между собой общение вне совместной задачи запрещено. Не исполнять любое режимное мероприятие – нарушение правила. Не исполнять указание – нарушение правила. Три нарушения – наказание…

Никто не осмелился есть, все косились на женщину и судорожно сглатывали.

– Вопросы? – великодушно взмахнула палкой-шокером Ламара.

– Нам так и не сказали, что мы должны сделать для вас? – подала голос Первая.

– У немцев дурная память? – усмехнулась вражина. – Всему своё время.

И немка, качая головой, набила рот овощами.

– Когда нас отпустят? – осмелела Пятая, по акценту, скорее всего, англичанка.

– Зависит от качества вашего сотрудничества! – снова неопределённо ответила та.

– А что конкретного мы можем узнать от вас, если вы только запугиваете нас и ничего не говорите? Сотрудничать? Под принуждением? – истерично усмехнулась Шестая. – Особенно если в руках электрошокер?

Ламара замедлила и грозно оглянулась на женщину, а затем подозрительно мягко улыбнулась и сказала:

– Обещаю, что электрошокеры будут применяться в случае агрессивных действий с вашей стороны, но, уверена, вы будете отлично замотивированы выполнять все задачи эффективно.

– Вы будете нам платить?! – недоумённо покосилась на главную Вторая.

Я нахмурилась, удивляясь настолько нелепому вопросу в таких обстоятельствах.

– Итальянки все такие легкомысленные? – усмехнулась Ламара и положила шокер на стол перед нами. – Жизни ваших близких – достойная оплата?

И в спину будто кол вбили: «Мои малыши!»

Сознание затопила кипящая ярость. Я ухватилась за столешницу и зажмурилась, чтобы не вскочить и не перевернуть стол. Ещё секунду напряжённой тишины, и не удержалась бы, но гадина резко охладила пыл:

– А сейчас хватит болтовни: на ужин пятнадцать минут! Всё начнётся завтра! – и, напоследок окинув нас холодным взглядом, солдатскими шагами покинула помещение.

Столовая погрузилась в мрачное молчание. Все тупо уставились на тарелки перед собой, не решаясь есть. А я вперилась в стену напротив, на которой появился таймер.

«Господи, мы похожи на стадо овец, которыми понукают натренированные псы…» – промелькнуло в голове и тут же осеклась, на миг испугавшись, что и мысли могут прослушивать. Но потом поморщилась, не веря в существование таких технологий.

Чтобы не думать о страшном и хоть немного дать отдых истощённому мозгу, я положила на тарелку овощи и кусок мяса. Еда выглядела качественно приготовленной, натуральнее некуда, не то, что в песках. Есть хотелось безумно, но, когда я набила рот, она показалась безвкусной, как вата, словно всё это было бутафорией.

Я прожевала кусок мяса и с трудом проглотила.

– Хоть кормят вкусно, – прошептал кто-то, тоже начав есть.

– На убой, – хмыкнула немка.

– Просто ешьте и делайте, что скажут, – недовольно заговорила Четвёртая.

Я сунула в рот вилку с кабачком. Он был хрустящим и пах вкусно. Но грудь сдавило от мыслей: что там едят мои малыши, не издеваются ли над ними шокером, добиваясь послушания. И сразу отмахнулась от страшных картин, чтобы не запугивать самоё себя.

Больше есть не могла и просто наблюдала, как едят остальные. Похоже, аппетит был только у Четвёртой и у Первой – самой крупной женщины.

Как только время вышло, прозвучал сигнал. Все поднялись и вышли в коридор, следуя за светящимися стрелками, указывающими направление. Снова лифт. Коридор…

Я шла следом за пленницами и мучила себя вопросами: «Когда это закончится, и что начнётся завтра? Почему всё это свалилось на меня? Что я сделала не так в этой жизни?»

Указатели привели в душевую. Кто-то спрятался в кабинке туалета, кто-то, как и я, почистил зубы и встал у двери, наблюдая, как таймер на стене отсчитывает уже три минуты.

Так же после сигнала мы молча оказались в спальном помещении за углом душевой. Дверной проём захлопнулся. На потолке вновь появился таймер в одну минуту. Без слов было понятно, что на каждое очевидное действие нам дано определённое время.

Я разделась до белья и легла под одеяло. Как только все улеглись, свет тут же погас. Я вжалась в матрас от кромешной темноты. Дома за окном спальни горел уличный фонарь, я никогда не закрывала шторы, поэтому могла различать контуры предметов, но не здесь. Дрожь прокатилась по телу. Однако в центре потолка неожиданно расплылось бледное световое пятно, да так и осталось. Я протяжно выдохнула от облегчения.

Все затихли. И полной тишине кто-то произнёс слабым голосом:

– Доброй ночи, и да поможет нам Бог!

И я зажмурилась от отчаяния.

Это был долгий-долгий день, но я не могла просто закрыть глаза и уснуть. Сердце всё ещё толкалось в грудину, как перегруженный насос. Воспоминания одно за другим будоражили нутро, вызывая всё новые вопросы. Всё сказанное Максом ничего не объясняло, я до сих пор не понимала цели происходящего, это подавляло и окунало в отчаяние грядущей чередой испытаний.

Когда гул в ушах немного стих, услышала, как шепчутся Шестая и Пятая, выясняя, куда попали и что им рассказывали их так называемые координаторы. Найти вспомнила, как в песках пропали шестеро членов её спортивной команды, как была шокирована тем, что единственная выжила, хотя те были и быстрее, и выносливее. Остальные шумно вздыхали.

А мне вдруг показалось, что в световом пятне на потолке встали лица моих парней: Степана, Ромы, Виктора, Яши и Антона. Их всех было безумно жалко, даже тех безголовых девчонок. И тех, кого я сама бросила умирать. Какими бы они ни были, но не заслужили такой участи, и уж точно не мне было решать их судьбу. Однако из всех осталась только я, и теперь их смерти будто тоже были на мне.

Но больше всего не могла поверить, что погиб Арсений. Ярко представились его открытый тёплый взгляд, горячий глубокий поцелуй, забота и сочувствие… последний тревожный взгляд, и сердце защемило от жалости. Слёзы залили уши. Я молча вытерла лицо ладонями и перевернулась на живот, уткнувшись носом в подушку, стараясь не зарыдать в голос.

«Грузинский переулок, дом десять, квартира двадцать три… Девятьсот двадцать пять, триста пятьдесят, сорок, два нуля… – уверенно повторяла я заученные координаты Арсения. Там жила его сестра Ядвига. – Если мне повезёт, я доберусь до неё и исполню обещание. Если повезёт…»

Даже самый дикий ночной кошмар в песках не был столь тяжёлым, как эта ночь. А она была очень долгой…

Я проснулась оттого, что Соня положила ладошки на край матраса и тихо засопела. Она всегда так будила меня в выходной, когда я спросонья выключала будильник. Я улыбнулась, но тут же распахнула глаза, испугавшись, что сестру могут ударить шокером.

Однако рядом никого не оказалось. Только потолок медленно светлел, наполняя комнату дневным светом.

Я первая заметила, как появился таймер, а за ним прозвучал пронзительный сигнал. Все подпрыгнули на кроватях, озираясь и приходя в себя. На одевание снова была одна минута.

Я оделась в ту же одежду, мельком осмотрела себя в зеркало – внешне ничего не изменилось, и встала у двери.

Никто не сомневался, вновь следуя за стрелками. Сонные, подавленные, мы вошли в душевую. По времени на таймере догадалась, что душ нам принять не дадут, но кто-то так не считал и встал под лейку. Вода так и не пошла. Я умылась, почистила зубы и, хоть вода была ледяной, напилась, сколько смогла: вдруг не напоят, и замерла под таймером.