– Ой, Максимушка, привет! – обрадовалась моему появлению Мику. – Тебя Ольга Дмитриевна ко мне прислала или ты так, в гости зашел?

– Пятьдесят на пятьдесят, – честно ответил я. – Я хотел к тебе зайти в любом случае, не сегодня, так завтра, но вожатая меня сейчас сама к тебе отправила. Так что получился такой вот экспромт совмещения приятного с полезным.

– Ну, что ж, я рада тебя видеть, – заулыбалась девушка. – А помощь мне правда нужна. Но ты не переживай, ничего такого. Я уже везде у себя порядок навела, пыль протерла, занавески поменяла… Эммм… Я только сейчас поняла, что что-то забыла…

Наполненное грязной водой ведро около рояля как бы намекало, но я решил, что Мику в задумчивости на первое время намного лучше, чем Мику в штатном режиме.

– Ничего страшного, Микуль, вспомнишь, куда денешься, – улыбнулся я. – Я пройду?

– Да, конечно, проходи, – мгновенно ответила та. – Чаечку, может?

Ой, нет, все, хватит с меня чая на сегодня. А то так ближе к обеду из туалета, миль пардон, не вылезу.

– В другой раз с удовольствием, – ответил я.

– Хорошо, – неожиданно немногословно ответила Мику. – Так вот… Ой, ведро!

Полуяпонка хлопнула себя по лбу и уже дернулась в сторону ведра, но я, неожиданно для самого себя, мягко ее остановил:

– Давай я вынесу? Куда его вылить?

Лицо Мику расплылось в улыбке благодарности:

– Можешь, в принципе, за клубом, только чуть ближе к лесочку, хорошо? Потом принеси, я его сполосую, как возможность будет.

– Ты, наверное, имела в виду «сполосну»? – уточнил я.

– Да, именно так, сполосну, – радостно кивнула Мику.

Быстро сделав все дела, я вернулся к девушке. Та уже сидела за роялем и перебирала нотные тетради.

– Я просто вспомнила, ты говорил, что играл когда-то на фортепиано, – обронила та, не оборачиваясь. Видимо, я сейчас действительно единственный, кто мог бы зайти в музклуб. Ну и «играл» – это очень сильно сказано. – Я так понимаю, ты решил повспоминать что-нибудь? Я тут уже кое-что приготовила…

– Не-е, я уже давно прочно сроднился с другим музыкальным инструментом – нервы собеседника, – отшутился я. Мику шутку оценила, весело хихикнув. – Еще нужно что-нибудь сделать?

– Да я не… Кста-а-ати, можешь окошки открыть, пожалуйста? Помещение проветрить нужно, пока еще совсем жара не наступила. А то днем вот это вот, вечером комары, а я вечно забываю, сижу тут как в парилке…

– Сейчас сделаю, – ответил я.

Быстренько прошелся по всей площади музклуба. Мику тем временем начала наигрывать простенькую мелодию. Потом потихоньку начала расходиться, выдавая какие-то немыслимые аккорды. Но под конец все же сбилась.

– Эх… Слушай, Максимушка, а зачем ты тогда хотел зайти-то? – поинтересовалась девушка.

– Ну, я просто… – ох, не уверен я все же, что хороший из меня получится психолог. Я свои-то проблемы решить не могу. А тут чужие. С учетом всей моей нелюбви к homo и неспособности их понять. Ну, или просто отсутствие желания этого. Да и, помимо всего прочего, была какая-то надежда, что если я буду стараться быть добрее к тем, кто действительно этого заслуживает, то эта история закончится хорошо. Так или иначе, но хорошо. Короче, пляшем. – Мне показалось, что тебе было бы не лишним с кем-то поговорить. Ты, просто, не знаю, такая добрая, всем хочешь помочь, рассказываешь вечно что-то… Пусть тебя и не всегда возможно вынести… Но ты почти всегда одна тут… Я как-то подумал, что это неправильно.

Признаться, я ожидал, что Мику понурится или что-то такое, но та лишь равнодушно махнула рукой:

– Ой, Максимушка, да я даже внимания на это не обращаю. Я понимаю, что меня иногда заносит, и что это может оттолкнуть, но я не стремлюсь как-то всем понравиться или что-то в таком духе. Я это я. У меня есть друзья дома и даже здесь, которые принимают меня такой, какая я есть. Та же Алисонька, например, хоть и бурчит на меня иногда. Вчера, вот, согласилась со мной на концерте выступить, представляешь? Кста-а-ати, если уж до меня кто-то докапывается, то обычно я прямо говорю, чтобы этот человечек шел лесом.

Мику слабо улыбнулась, и несколько раз моргнула. А я почувствовал облегчение. Пусть моя беседа, по сути, ничего и не дала, но щемящее чувство внутри прекратилось.

И, стоп, Алиса-таки решила сыграть дуэтом с Мику? Интересно даже стало, на каких неземных условиях?

– Самый оптимальный подход к этой проблеме, – сказал я. – Ведь если очень сильно волноваться касательно мнения других людей и чувствовать себя несчастным всякий раз, когда их представления о тебе не совпадают с твоими собственными, то можно быть обреченным на пожизненное несчастье.

Главное только не перебарщивать. Как это делал я с большим успехом последние пять лет.

– Но все равно, спасибо, что волновался, – Мику забавно покраснела. – Ты правда хороший человек, Максимушка. Хоть и пытаешься быть букой.

– Настолько очевидно, что я только пытаюсь им быть?

Мику лишь коротко кивнула. Хотел что-то сказать в ответ, но голос в последний момент беспомощно затих. Я подошел к фортепиано и, под немой взгляд полуяпонки, наиграл «Twinkle, Twinkle, Little Star». Не звезда рок-н-ролла, но что-то я родил.

– А говорил, что все забыл, – гордо отметила Мику.

– Все врут, Микуль, пусть иногда и неосознанно. Просто бывает так, что ложь не несет в себе негативного посыла. Иногда это просто защита. Особенно, если приходится врать самому себе.

– А разве можно врать самому себе?

– Ты не поверишь… Слушай, Мик, сможешь помочь кое с чем?

– Ой, ну постараюсь по мере сил, – вновь затараторила девушка. – Я вообще стараюсь не отказывать никогда, если кто просит о помощи, но так получается, что я не всегда в итоге оказываюсь способной помочь и начинаю чувствовать себя такой дурой, что начинаю волноваться, а когда я волнуюсь , то начинаю говорить еще быстрее и…

Я просто молча сунул ей под нос телефон с фотографией иероглифов. Та одновременно непонимающе смотрела на фото и с любопытством на смартфон:

– Это… что?

– Это я хочу, чтобы ты перевела, – объяснил я, не став уточнять, о чем она сейчас конкретно. Ибо если речь идет о моем телефоне, то это может вылиться в такое, что я отсюда до следующего дня не выберусь.

– Ааа… Ну, это похоже на слово «хаширу», что обозначает «беги». Но тут иероглиф немного неправильно вычерчен. Не критично, но видно, что писал человек, знакомый с японским исключительно поверхностно.

Интересно получается. То есть моя демоническая бабка решила повыпендриваться и начеркать на дверце символы из языка, о котором не имеет не малейшего понятия? Это что ж за демон такой, выходит?

– А в японской мифологии нет, случайно, никаких призраков малограмотных бабулек? – уточнил я, надеясь, что выглядел при этом не слишком по-идиотски.

– Не знаю, – пожала плечами Мику. – Я не слышала.

– Ну… ладно. Спасибо тебе. Пойду я тогда, что ли?

Мику неожиданно резко сорвалась с места и крепко меня обняла:

– Тебе спасибо, Максимушка. То, что ты сделал – я оценила, правда.

Думается, что это было немного эмоционально с ее стороны. Я ведь и вправду не сделал ничего

«Ой ли?»

Из музклуба я вышел в довольно смешанных чувствах. Вот вроде стараюсь поступать правильно. Как и хотел. Почему же настойчивое ощущение, что все это противоестественно, так накрепко отказывается покидать меня?

========== ДЕНЬ 4. АХ, СЕРДЦЕ ДЕВИЧЬЕ! ==========

Формально я сделал то, что от меня требовала Ольга Дмитриевна. В полном объеме, хочу заметить. Соответственно, я могу быть официально свободен, по крайней мере, до той поры, пока не попадусь ей снова на глаза. И в любой другой ситуации я бы, возможно, заперся с книжкой в домике или пошел бы греть пузо на пляж. Да только вот на повестке дня-таки оставалось еще одно дельце, с которым следовало бы поскорее управиться. А именно найти Ульянку и провести с ней беседу. Но для этого нужно сперва выцепить Алису с Дэнчиком. А это значит сперва искать их. Так что ни о каком личном досуге речи, увы и ах, не шло. Радовало, что тут я хотя бы имею представление, где они могли бы находиться.