– В следующем году, как и вам, – ответила Славя. – Собственно, как и почти всем в старшем отряде. Лене только еще годик ждать, поскольку ей шестнадцать. Ну и Ульянке. Ей вообще тринадцать. Вы с ними со всеми скоро познакомитесь.

Ага, значит в Комсомол у нас тут с восемнадцати лет принимают. Удобно. Деление по возрасту прямо как в XXI веке.

– А что тринадцатилетняя девочка забыла среди старших? – неожиданно задал довольно интересный вопрос Дэнчик.

– Да ее по ошибке к нам вписали. Неорганизованность какая-то совершенно в этом году. Сначала с Ульянкой. Теперь вот с вами, – как-то виновато опустила голову Славя, будто все это были ее личные косяки. – Оно-то вроде и ничего, Ульянка девочка хорошая, но такая егоза, за ней глаз да глаз нужен. А ее еще и к этой Двачевской подселили, ужас, – последние слова она будто выплюнула. – Ольга Дмитриевна думала, что необходимость присматривать за ребенком научит ее уму-разуму. Ага, как бы не так. Мало нам одной этой рыжей катастрофы было, так она теперь умножилась.

Славя явно выдала уже слишком много пока что бесполезной информации. Да и в принципе говорила так открыто, будто мы с Дэном всех этих Лен, Ульян, Двачевских и прочих представителей местной фауны уже не один год знаем. Двачевская… Что за фамилия такая? Хотя, я и имени Славяна до сего момента ни разу не встречал. Мало ли, какие есть свои заморочки в этой Вселенной.

– Весело у вас тут, – заключил я и уже было потянулся в карман за электронкой, как вдруг осекся. Во-первых, неизвестно, как Славя отреагирует на прибор, чтобы догадаться о предназначении которого не нужно быть семи пядей во лбу. Который еще и дымит похлеще любой сигареты. О курении в рядах пионеров в этой радужной Вселенной наверняка не шло и речи. Во-вторых, данная вундервафля наверняка в любом случае привлекла бы ее внимание. Лишние вопросы – последнее, чего бы мне сейчас хотелось. Да и Дэнчику, наверняка, тоже. Ну и в-третьих, в памяти была еще весьма жива моя реакция на никотин в автобусе. И если я еще не разучился логически мыслить, то это может быть напрямую связано с моим омоложением. Это следует проверить. И, желательно, на Дэнчике. Не потому что я такая вот скотина. Для статистики. Если моя реакция единична, то это еще можно будет списать на случайность, а вот у двоих – уже признак какой-никакой закономерности.

– Это уж точно, – кивнула Славя. – Жалко, что вы пропустили почти неделю смены. Но ничего, у вас впереди еще, получается, четырнадцать с половиной дней. На которые у нас запланировано очень много мероприятий: на следующей неделе во вторник будут танцы, в четверг поход в лес, в пятницу футбольный матч против команды пока что еще не названного лагеря…

Я не мог не заметить, как при упоминании футбольного матча у Дэнчика вспыхнули огоньком глаза. Я для себя заодно обозначил цель – сагитировать моего друга принять в этом участие. С таким игроком у лагеря, которому не посчастливилось выступить против «Совенка», не будет не единого шанса.

– …на выходных День Нептуна, потом родительский день, «Зарница» и, под конец смены, вечер художественной самодеятельности. Это если совсем вкратце, не учитывая прочие лагерные мероприятия. В общем, скучать у нас, ребят, вам точно не придется.

Действительно. Не то, чтобы сам факт попадания хрен пойми куда и хрен пойми зачем в принципе мог бы быть скучным, но так тем более лучше. Ведение активной лагерной жизни поможет не сойти с ума и узнать ответ на главный вопрос – зачем мы здесь? Во всех фантастических книгах, что мне доводилось читать, герои попадают в другой мир не просто так. Всяко должна быть какая-то цель. И очень хотелось бы думать, что эта цель есть и у нас. Это будет даже как-то нечестно, если нас, допустим, по окончанию смены просто выкинет назад в реальный мир. Или если мы застрянем в этом просто потому что так судьба распорядилась.

Ну, благодаря Славе, мы хотя бы теперь знаем, сколько дней нам тут точно отведено. Пятнадцать, если считать сегодняшний. От этого будем отталкиваться.

– За этим не заржавеет, – улыбнулся Дэн во все тридцать два и повис на моем плече. – Мы с Максом ехали сюда за новыми впечатлениями, и мы намерены их получить по полной программе.

– Я очень рада видеть такой энтузиазм, – одобрительно кивнула Славя и затем внезапно довольно лукаво улыбнулась. – Слушайте, ребят, наш отряд, помимо всего прочего, на вечер художественной самодеятельности планирует ставить пьесу. Заведующая нашей библиотекой предложила поставить водевиль «Беда от нежного сердца» Владимира Соллогуба. Там как раз есть две главные мужские роли. Если вы не против…

– Да! – тут же воодушевился Дэнчик.

– Нет! – отрезал я. Еще чего – сидеть вечерами и заниматься зубрежкой роли? Нет уж, увольте. На такое я добровольно не подпишусь. Да и название еще такое идиотское – явно фигня для девочек. Где всенепременно воспевается моя такая ненаглядная химическая реакция.

– Мы подумаем, – мой друг наградил меня укоризненным взглядом. Я еще раз для пущей убедительности отрицательно мотнул головой и поспешил обогнать этих двух горе-активистов, пока меня еще куда-нибудь не постарались вписать против моей воли.

Миновав вереницу небольших домиков, которые, очевидно, предполагались для жизни там пионеров, мы вышли на относительно небольшую площадь с лавочками по краям, которые так удачно скрывались в тени крон деревьев. Специально так проектировали, не иначе, чтоб даже в жаркие дни была возможность посидеть в теньке с какой-нибудь книжкой и отдохнуть. В центре площади расположился памятник. И, что удивительно, не Ленину. И даже не Сталину. Нет, на нас, высокомерно поправляя очки, взирал какой-то неизвестный мужик в костюме. Надпись гласила, что памятник установлен некоему Генде. Что за Генда такой я, честно, даже представить не мог. В моем мире таких партийных деятелей точно не было. Что опять же говорило в пользу альтернативной Вселенной.

– Слушай, кого-то он мне напоминает, – призадумался Дэн, недвусмысленно покосившись в мою сторону. Ах, ну да, какая шутка, можно подумать, что я единственный высокомерный очкарик во всем долбаном Союзе!

– Конечно, это же сам Генда! – не поняла намека Славя. – Уважаемый человек, борец за права…

– Да-да, мы знаем, – перебил ее я. Выглядело это довольно бестактно, но что поделать, выражение лица у Слави сейчас было такое, будто с минуты на минуту она была готова запеть про Союз нерушимых республик народных. А лично мне такое счастье не пристало. Даже Дэнчик выдохнул с облегчением.

Девушка одарила меня недовольным взглядом своих голубых глаз и молча пошла дальше. Ну, что поделать, блондиночка, если уж нам с тобой предстоит провести вместе прекрасных неполных пятнадцать дней, то тебе, как местной активистке, придется смириться с моим тяжелым характером. На мое удивление, Дэнчик замедлил шаг и присоединился ко мне, оставив Славю в относительном одиночестве.

– Слыхал о таком? – спросил он, кивнув в сторону памятника.

– Нет, – ответил я.

– Вот и я тоже нет. Даже моих не особо глубоких познаний в истории достаточно для того, чтобы утверждать, что в нашем мире такого мужика просто не было. Думаю вот теперь, как бы нам, понимаешь, в совсем уж идиотскую ситуацию не попасть. Мы ведь даже до сих пор не знаем, какой сейчас год, хотя бы.

Мысль дельная, да только вот сейчас не совсем то время, чтобы это обсуждать. Не когда перед твоими глазами маячит спина местной активистки, которая может чисто случайно подслушать наше с ним перешептывание.

– Позже, – отмахнулся я. – Вожатая всяко нам выделит отдельный домик. Там вот сядем, без лишних ушек, и все обсудим.

– Дельно, – согласился Дэн. – Ладно, я тогда…

Видно было, что ему немного неловко. И друга бросать не хочется, но и с красивой барышней тоже лясы почесать охота.

– Иди-иди, господи, – вздохнул я. – Не переусердствуй только. Я тебя всегда вытаскивать из неловких ситуаций не смогу физически.

– Ой, да больно ты мне сдался, – фыркнул Дэнчик и ускорил шаг, чтобы нагнать Славю.