Создавалось ощущение, будто Двачевская сейчас расплачется. Маска надменности снова дала трещину, показав, как мне хотелось думать, настоящую Алису. И вот что прикажете делать в такой ситуации? Ясно одно – нужно было ее как-то успокоить, защитить, если угодно. Любыми средствами.

Тут вспомнилась вчерашняя просьба вожатой. Так-так, хотя бы стало ясно, откуда ветер дует.

– Я слышал, что у нее вчера свидание немного не по плану пошло, – сообщил я. – Так что не думаю, что дело тут в тебе.

– А ты откуда знаешь? – удивленно вскинула брови рыжая.

– Панамка сказала, просила вчера нас с Дэном сегодня с ней поговорить. Вместе с тобой, кстати, тоже, – ответил я. – Не переживай, Алис, вернем твое протеже в чувства.

– Вот оно что, значит, – Алису эта новость явно обрадовала. – А я уж думала, что обидела ее чем. Ну, отлично тогда. В смысле, ничего хорошего, конечно, но… Ну, значит, поговорим с ней сегодня всем скопом. Одни от вас проблемы, блин! – фыркнула она под конец.

– От нас? – не понял я.

– Ну а от кого же еще? – хмыкнула рыжая. – Ну, не в плане от вас с Дэном лично, а от мужиков.

– Да что бы вы без нас делали вообще! – возмутился я.

– Жили бы счастливо, – парировала Алиса. Посмотрела на Дэнчика, хитро улыбаясь. – Слушай, Макс, давай его зубной пастой намажем?

Я не удержался от смешка, представляя, как тот просыпается с мятными усами под стать Эркюлю Пуаро. Проще говоря, я не особо возражал против этой затеи. Но для приличия стоило посомневаться:

– А ты уверена, что эта хорошая мысль?

– Конечно! – подорвавшись с кровати, ответила воодушевленная Алиса, уже держа наготове тюбик. Отвечаю, заранее планировала. – Это же хулиганская классика! Я вообще думала пасту на королевскую ночь оставить, но упускать такую возможность – форменное преступление! Или ты хочешь сказать, что тебя так никогда не разыгрывали?

По правде говоря, нет, не разыгрывали. Хотя, врать не буду, был прецедент, когда я был в опасной близости от такого подарочка. В больницу тогда с сотрясением умудрился попасть, в школе еще. В целом, была довольно веселая пара недель. Детская-то больница, считай, тот же лагерь, правда в четырех стенах и со злющими медсестрами.

– Было дело, – подыграл я Алисе. – Ладно, верши свое злодейство.

Алиса аж поперхнулась и заинтересованно, не скрывая некоторого подозрения, покосилась в мою сторону:

– Ты, очевидно, не так меня понял, раз так быстро согласился. В чем подвох?

– Да все я так понял, нет подвоха, – ответил я. – Я действительно думаю, что это будет забавно. А откуда у тебя паста, кстати? Пионерам же, как я понимаю, порошок зубной полагается.

– Да, у Ленки одолжила еще в начале смены, – не глядя на меня отозвалась Алиса, уже постепенно начиная выводить штрихи на лице спящего Дэнчика. Первыми подверглись атаке брови.

– Одолжила или стащила? – не мог не поинтересоваться я.

– Да какая разница? Тихо там вообще, – шикнула рыжая.

Закончив с бровями, Алиса нанесла моему другу посреди лба жирную точку на индусский манер, и приступила к усам. В этот раз, как только холодная паста коснулась физиономии Дэнчика, тот засопел и рефлекторно отмахнулся. Алиса ловко избежала столкновения своего прелестного личика с ладонью и, захихикав, продолжила свои художества.

– Чшш, – произнесла она вслух.

Я прислонился к спинке кровати и замер, поймав себя на мысли, что даже не смотрю на работу Алисы, а любуюсь именно ею. А любоваться определенно было чем, с учетом того, что она по своему обыкновению подвязала рубашку. Но я почему-то не смотрел на нее с точки зрения какого-то вожделения. Это было нечто другое, то, как смотришь на дорогого человека. Своего, как сказал бы мой спящий друг. Я наслаждался каждым ее движением, в которых была такая естественная и притягательная грация. А эти нахальные и озорные глазки, зрачки которых стремительно бегали туда-сюда, когда она выводила последний штрих под носом Дэнчика, они заставляли искренне улыбаться и, сами того не осознавая, могли втянуть в каждую ее авантюру.

Да, а я, помнится, надеялся, что по утру вчерашнее наваждение меня отпустит. А все стало еще хуже.

– Идеально, как по мне, – довольно заулыбалась Алиса, оценивая свое творчество.

Солнечные лучи набирали силу, прочерчивая широко расставленные янтарные глаза бунтарки и четко обрисованную линию ее губ. Я физически ощущал дрожь, когда задерживал взгляд на них. Все мое существо до смерти хотело ее поцеловать.

«Другого шанса может и не быть», – вспомнил я свой сон. Я ведь почти всегда их запоминаю.

Черт, я же не собираюсь правда сейчас постараться это сделать? Сумасшествие ведь. Ошибка системы. Но сейчас это казалось буквально жизненно необходимым.

А если от ворот поворот? Позору ведь не оберешься. Мы так-то едва знакомы, а я уже тут надумал невесть что. С другой стороны, наглость ведь второе счастье. Вырисовываются две возможные развязки – я сделаю глупость, и кто-то будет страдать, или я не сделаю глупость, и кто-то будет страдать. Исход в любом случае не радужный, а вот начало весьма и весьма интригует.

«Иисусе, Макс, у тебя еще двенадцать дней в запасе. Куда ты летишь впереди паровоза? Угомонись. И младшого тоже угомони, его сейчас вообще не спрашивают!».

Нет-нет, все, сворачиваем…

К черту! Иду ва-банк.

– Да, с учетом того, что не тебе слушать его вопли, когда он проснется. Сама-то, небось, к себе сейчас свалишь, – отметил я, вставая с кровати, уже готовясь поддаться порыву безрассудства.

– Что? Я свалю? – возмутилась Алиса. – Я, значит, тут старалась, проявляла креатив, и не должна видеть результаты своих трудов? Дудки!

Блин, я ведь… Созревший в моей голове план неслыханной дерзости на деле выглядел бы совершенно не так героично, если бы я чуть поторопился. Стоило хотя бы для начала шорты все же накинуть. А то если я, миль пардон, в одних трусах сейчас включу режим мачо, то выглядеть это будет ну совсем не эстетично.

– Алис, я тут… – краснея, начал я, недвусмысленно кивая но свое туловище, скрытое одеялом.

Рыжая не сразу поняла, что я имею в виду. Зато потом ее глаза сверкнули, и она покровительственно хмыкнула:

– Стесняешься?

– Да я-то нет, – спокойно ответил я. Ожидаемая фраза. – Мне стесняться нечего. Просто тебя боюсь смутить.

Посмотрим, как ты на это отреагируешь, милая.

– Боже, да что я там не… В смысле… – глаза Алисы расширились от осознания того, что она сейчас ляпнула. – Я не… То есть… Я не видела… Я представление просто имею… Я в плавках тебя видела, я об этом… Да иди ты нафиг, Макс!

Я добродушно рассмеялся. Смущающаяся Алиса – это отдельный вид прекрасного. Напряжение, по крайней мере, эта ее оговорочка-таки сняла. И я без зазрений совести выполз из-под одеяла.

– Я вообще ничего не говорил, чего ты меня посылаешь? – захлопал глазами я, коварно улыбаясь. Потянулся за шортами. Заметил, что Алиса-таки чуть отвернула голову в этот момент, прикусив нижнюю губу. Все же застеснялась. А еще меня упрекала, лиса эдакая. Окай, товарищи знатоки, дальнейшие действия? Не думал, что столько мыслей могут промелькнуть за те несколько секунд, пока я разбирался с одеждой. Ситуацию в любом случае следовало держать под контролем. Только вот какой он сейчас – допустимый уровень контроля?

– Ну, обидься еще, – вернула самообладание девушка, когда убедилась, что я закончил с низом.

А вот и обижусь. Сильно обижусь. Жалеть еще потом будешь, бунтарка всея «Совенка».

Я подошел ближе. Алиса с вызовом смотрела мне в глаза, но я слышал, как ее дыхание сбилось. Ее грудь, едва прикрытая белой пионерской формой, быстро поднималась и опускалась. Пришлось экстренно напоминать себе, что смотреть в таких ситуациях стоит в глаза, а уж никак не на бюст.

– Знаешь, мне наш танец снился, – заговорил я в открытую. – И тут я просыпаюсь и первым делом вижу тебя. Видимо, правду говорят, что мысль материальна.

– Даже так… – прошептала Алиса. – А я не помню, что мне снилось. Но проснулась я с хорошим настроением, так что рискну предположить, что что-то приятное.